Без памяти во лжи (СИ) - Петухова Настя - Страница 7

Смотрю на него спокойно, вопреки урагану, бушующему в сердце. Стараюсь сделать всё, чтобы не показать, как на самом деле меня задевают его слова.

— Я не играю, Арес. Я просто пытаюсь быть собой.

Муж скептически приподнимает бровь. Его взгляд твердит, что он не верит ни единому моему слову, и это ранит сильнее, чем я ожидала. Однако я сейчас не готова вступать в новую перепалку и даже рада, что он не пытается продолжить этот бессмысленный разговор, который ровным счётом ни к чему не приведёт.

— Пойдём. Машина ждёт.

Мы выходим в холодный вечерний воздух. Он обжигает кожу, контрастируя с теплом дома. По телу разбегается табун непрошеных мурашек. Обхватываю себя за плечи, чтобы согреться, и следую за мужем.

Чёрный внедорожник уже стоит у крыльца, ожидая нас. Водитель открывает дверцу, слегка кланяясь, но делает это чисто механически, не испытывая ко мне и толики уважения. Видимо, не только муж, но и персонал относится ко мне с пренебрежением...

Буркнув «добрый вечер», сажусь на заднее сиденье, намеренно отодвигаясь подальше от Ареса.

Он устраивается рядом, после чего машина сразу трогается, погружая нас в гнетущую тишину.

Я смотрю в окно, где мелькают огни города, но краем глаза чувствую его жаркий, будто бы даже голодный взгляд.

Он бросает его украдкой, думая, что я не замечу: то на мои руки, что лежат на коленях, то на линию шеи, открытую платьем. Иногда задерживается на области груди, вздымающейся от частого дыхания, а иногда плавно стекает к животу и бёдрам, оставляя за собой невидимые ожоги.

Каждый раз, когда я поворачиваю голову, Арес тут же отводит глаза, притворяясь, что смотрит вперёд и я его совершенно не интересую.

Это странно, но в то же время приятно и льстит моему самолюбию... видеть его таким, почти уязвимым в эти мимолётные секунды, несмотря на всю его резкость и злость по отношению ко мне.

Машина останавливается перед больши́м зданием с массивными колоннами и яркими огнями, что льют свет на мокрый асфальт. Шум голосов и музыки пробивается даже сквозь закрытые окна, и я ощущаю, как внутри нарастает тревога.

Прежде чем выйти, Арес поворачивается ко мне, его рука замирает на ручке двери.

— Помни, Селена, — его голос становится ниже, почти угрожающим. — Ты должна вести себя как влюблённая женщина. И каквернаяжена.

Он делает странный акцент на «верная»... это слово повисает в воздухе, тяжёлое, полное скрытого смысла, который я не могу разгадать.

Смотрю на него, пытаясь поймать хоть намёк в его глазах, но они остаются холодными, непроницаемыми, как сталь.

— А если я не знаю, как это делается? — спрашиваю тихо. Глупый вопрос, неуместный, но он уже сорвался с губ.

— Тогда притворись, — отрезает сухо и резко. — Ты же умеешь притворяться, верно?

Он выходит из машины, не дожидаясь ответа. Мне ничего не остаётся, кроме как следовать за ним, чувствуя, как внутри снова закипает смесь страха и гнева.

Водитель открывает мою дверцу, и я ступаю на красную дорожку, что тянется к входу. Арес ждёт меня, протягивает руку, и я, стиснув зубы, вкладываю свою ладонь в его.

Его пальцы сжимаются вокруг моих — не нежно, а с властной уверенностью, от которой по спине пробегает дрожь.

Мы входим в зал, полный людей в вечерних нарядах: шелест платьев, блеск бриллиантов, натянутые улыбки, что прячут фальшь.

Свет хрустальных люстр играет в бокалах с шампанским, музыка льётся мягко, обволакивая, но я, ощущаю себя будто на сцене, где каждый взгляд прикован ко мне.

Арес ведёт меня через толпу, его горячая рука лежит на моей талии, обжигая сквозь тонкую ткань платья.

Я стараюсь улыбаться, как он велел, хотя внутри всё сжимается от напряжения, будто пружина, готовая лопнуть.

— Улыбайся шире, — шепчет мне на ухо, наклоняясь так близко, что тепло его дыхания касается кожи, и от этого по шее бегут мурашки. — Они должны поверить, что ты счастлива.

— А ты? — поворачиваю голову, ловлю его взгляд и приподнимаю бровь. В моих словах сквозит вызов. — Ты счастлив, Арес?

Его глаза на секунду темнеют, но он быстро отворачивается, кивая кому-то в толпе.

— Не задавай глупых вопросов, Селена. Тебе это не идёт. Будь хорошей девочкой и играй свою роль. Обычно ты хорошо справляешься...

Я выдыхаю, заставляя себя расслабить плечи и прогнать дрожь.

Он хочет, чтобы я была верной женой и хорошей девочкой?

Хорошо.

Я могу улыбаться, могу идти рядом, но слепо подчиняться не стану.

Потому что каждый брошенный взгляд, каждое произнесённое слово только укрепляют во мне чувство, что что-то здесь не так...

Арес

Три года назад...

Ресторан был одним из тех мест, куда я ходил не ради еды, а ради встреч — сделки, разговоры, подписи «на салфетках», которые стоили больше, чем весь официальный бизнес.

Онапоявилась у моего столика с подносом в руках — тонкая, как тростинка, с длинными тёмными волосами, собранными в небрежный пучок. С идеальной фигурой, которая приковывала взгляд каждым своим изгибом.

Селена.

Её большие глаза смотрели на меня с робкой невинностью, а улыбка была мягкой, почти застенчивой.

Она уронила ложку, когда расставляла приборы, и покраснела, извиняясь так тихо, что я едва расслышал.

Это было мило. Чертовски мило. Настолько естественно и непосредственно, что я впервые за долгое время почувствовал тепло в груди.

На тот момент я был одиноким. Мои длительные отношения внезапно закончились, а я пустился во все тяжкие и... устал.

Устал от длинноногих моделей с пустыми глазами, от женщин, которые видели во мне только деньги и власть. Они вились вокруг меня, как мотыльки вокруг лампы, готовые сгореть ради места в моей постели. Холодные, расчётливые, они давно перестали меня трогать.

А Селена... она казалась другой. Совсем другой.

Простая, нежная, настоящая девочка. Невинный цветок, который мне отчаянно захотелось сорвать во что бы то ни стало.

Во мне проснулся охотничий инстинкт — не тот, что из года в год гнал меня за сделками или властью, а тот, что заставлял хотеть её. И... не просто переспать, а сделать своей. Навсегда. Хотелось присвоить чистоту, что будто светилась в ней.

Я действительно думал, эта девочка не такая, как все и мне наконец-то повезло.

Но как же я ошибался...

Я стал приходить в тот ресторан чаще, чтобы видеть её мягкие черты лица, чтобы ловить взгляды и замечать, как она смущается от моих ответных.

После первой нашей встречи, все свои деловые обеды и ужины я стал проводить именно в этом ресторане, где она работала. Специально садился за её столики, для этого мне пришлось нехило отвалить администратору, чтобы тот вовремя сообщал мне о рассадке.

Потом я почувствовал, что мне стало мало этих нескольких часов. Мне отчаянно хотелось видеть её постоянно: засыпать и просыпаться вместе, проводить вместе выходные и просто знать, что она ждёт меня дома.

Недолго думая, я начал ухаживать. В этом мне не было равных. Возможности позволяли делать для понравившейся девушки всё. Цветы — огромные букеты и корзины, дорогие подарки, поездки на выходные в места, о которых она, наверное, раньше только читала в книгах...

Она принимала все мои жесты с какой-то детской благодарностью, и я купился.

Мне нравилось видеть, как она улыбается, как её глаза загораются золотыми искрами, когда я знакомлю её со своим миром роскоши и богатства.

И я думал, что наконец-то нашёл что-то настоящее, что-то чистое. Ту, которой всё это было неважно! Ту, что никогда не требовала большего и была искренне благодарна за то, что я давал.

Я бы назвал своё состояние — лёгкая влюблённость. Я действительно влюбился в образ невинной девочки, который вокруг себя создала Селена.

На тот момент она была как глоток чистого, свежего воздуха в болоте пафоса и лжи, в котором я увяз по горло.