Шутки Богов. Битва на выживание - Усманов Хайдарали - Страница 3

Она вдруг поймала себя на том, что мысль пришла сама собой, без расчёта:

“Мне нужно стать для него необходимой. Той, кто всегда рядом, к кому не поднимется рука даже в ярости.”

Это чувство пугало её больше, чем всё остальное. Ведь оно не было навязанным старейшинами решением или прагматичным планом. Оно зародилось внутри, как слабая, но упорная искра. Остаться рядом с ним не ради сект, не ради власти, а ради того, чтобы его “горячая рука” никогда не поднялась на неё. Она смотрела на Андрея и вдруг поняла, что впервые за долгие века не уверена в себе.

Она выбрала момент очень осторожно. После их короткого разговора, после его сдержанного ответа, Мэй Жо не спешила – в её положении каждое движение, каждое слово должно было быть продуманным. И вот, когда напряжение в зале слегка рассеялось, она тихо сделала шаг ближе.

Внешне это выглядело просто – будто сама Богиня решила изменить положение, и подойти ближе к свету лампад… Или же обменяться обычной формальной вежливостью… Но в действительности за этим стоял целый пласт древних знаков и символов.

Она вытянула руку и положила на стол рядом с Андреем маленький нефритовый жетон – крошечный кусочек белого жада с выгравированной на нём тонкой линией-закатным узором. Этот знак использовался среди Богов и древних кланов не так уж и часто, и только в одном контексте. Он означал, что владелец жетона признаёт другого как того, кому можно доверить личную сущность. Не клятва, но знак добровольного приближения.

– В Поднебесной этот символ, может быть, уже давно забыт. – Её голос прозвучал мягко, почти случайно, словно она поясняла какой-то артефакт, который выронила из рукавов. – Но среди нас, тех, кто родом из заоблачных дворцов, он всё ещё имеет значение.

Она слегка улыбнулась, но в глазах её было напряжение. Она прекрасно понимала, что сейчас открывает часть себя. Это был жест и заботы, и проверки одновременно. Ведь этот жетон сам по себе был не магическим предметом, а скорее печатью памяти, личным узлом духовной силы. И только те, кому доверяли, могли удержать его в руках без последствий. В культуре Богов это приравнивалось к признанию близости, к тому, что ты готов хотя бы частью себя раскрыться перед другим.

Андрей замер на мгновение, и даже Цзяолин почувствовала, как воздух вокруг сгустился. Девушка рядом с ним тонко уловила смысл происходящего – её тонкие пальцы непроизвольно сжались на рукаве Андрея. Она понимала, что это не просто вежливый дар, а шаг, который связывает на куда более глубоком уровне.

Мэй Жо же сделала вид, будто поступок её естественен. Лёгкий жест, внимание, изысканная мягкость, свойственная богине. Но под маской спокойствия внутри неё бурлило беспокойство по поводу того, сможет ли он понять намёк? Примет ли этот знак? И самое главное… Не увидит ли в нём подвоха?

Для неё это был единственный путь обезопасить себя, и превратиться из возможной жертвы в того, кто нужен… В того, кто рядом… Пусть даже это будет похоже на игру.

Андрей поначалу даже не протянул руку. Он сидел неподвижно, словно каменное изваяние, и лишь взгляд его чуть сузился. Внутри всё сжалось. В этом знаке, слишком древнем, чтобы быть “простым жестом внимания”, чувствовался подвох.

Он сразу вспомнил, что подобные вещи никогда не бывают случайными – слишком тонкая игра, слишком глубокая символика. Принять – значит связаться с ней, пусть даже на малейшем уровне. Отвергнуть – значит оскорбить богиню, что явно вызовет лишние подозрения.

Поэтому он решил… Не решать. Оставил жетон лежать на столе, никак не отреагировав. Пусть тишина тянется. Пусть будет казаться, что он равнодушен.

Но в этот момент внутри него отозвалась Цзяолин. Её голос прозвучал спокойно, но с ноткой твёрдости, которой раньше за ней редко водилось:

– Ты слишком осторожен, Андрей. Я чувствую, что в этом нет ловушки. Жетон действительно её личный. Она отдала часть своей сути. А это значит, что сама теперь связана с тобой, хочешь ты того или нет.

Андрей нахмурился.

– И что мне с этим делать? Поддаться её игре?

Цзяолин помолчала, словно перебирая все варианты. Потом сказала тихо, но уверенно:

– Вспомни, что ты сказал мне, когда мы нашли кровь древнего зверя. “Добровольно отданное всегда сильнее вырванного силой”. Кровь рождённого Богом – редкость. А её знак – это путь к тому, чтобы вплести её в наше Дао, привязать к себе. Не рабством, но узами, которые она сама признала. Ты можешь использовать это. Если пойдёшь осторожно.

Эти слова задели Андрея. Он снова посмотрел на жетон, на белый нефрит, в котором едва заметно мерцали прожилки Божественного света. Это было похоже на кровь, сжатую до кристалла. Добровольный дар.

– Ты хочешь сказать… Что, если она сама ищет приближения, мы можем это закрепить? Сделать её частью нашей линии?

Цзяолин ответила твёрдо:

– Именно. Родственные узы с Божественной сущностью могут дать нам то, что невозможно добыть в боях или в горах. Если ты не доверяешь – не доверяй сердцем. Но дар прими. Это шаг, который потом можно обратить в силу.

Андрей глубоко вдохнул. Ему не нравилось поддаваться чужой игре, но в словах Цзяолин была правда. Если Мэй Жо сама спешит привязать себя к нему – то почему бы не позволить ей сделать этот шаг? Пусть сама же и станет узлом, который невозможно будет развязать без потерь для неё самой.

Он медленно протянул руку, коснулся жетона. Нефрит холодно отозвался, но не ожёг. Мэй Жо, сидевшая напротив, чуть заметно выдохнула – напряжение её плеч ослабло. Она поняла, что её знак был принят.

А Цзяолин в этот момент, оставаясь рядом, впервые почувствовала странное удовлетворение. В её глазах это была победа – теперь у них появился ещё один ресурс, ещё один якорь.

Андрей же всё равно оставался настороже. Но в глубине души впервые мелькнула мысль о том, что если всё сложится, он сможет использовать саму Богиню как защиту и опору. Не только угрозу.

Мэй Жо в тот миг, когда пальцы Андрея коснулись нефритового жетона, не показала ни малейшей тени эмоций на лице. Но внутри неё всё заколыхалось, как воды озера, в которое бросили камень. Она сидела спокойно, но в мыслях вспыхивали один за другим целые ряды рассуждений, словно звенья цепи.

"Он всё-таки понял, что это не просто украшение, не знак благосклонности. Он почувствовал кровь. Он понял, что в нём заключено. И он всё же решился взять её."

Для неё это было важным – в её глазах Андрей больше не выглядел как дикарь, случайно оказавшийся в мире божественных и демонических сил. Он умел распознавать суть вещей, и значит, был опаснее, чем она думала изначально.

"Он принял. Значит, связал себя со мной. Пусть пока на тончайшем уровне, но нить уже протянулась. Теперь он не сможет сделать вид, будто мы чужие. Его отказ стал бы ударом по моей гордости и по имени семьи – но он не отказался."

Это радовало её, но вместе с тем тревожило. Ведь теперь между ними действительно возникла связь, и нельзя было предугадать, куда она заведёт.

"Он не выказал жадности. Не схватил знак сразу. Сначала выжидал, сомневался. Даже будто хотел оттолкнуть. Значит, у него есть внутренняя дисциплина. И это опаснее, чем голодная алчность. Алчных легко подкупить, жадных легко подчинить. Но тот, кто умеет ждать и скрывать – может оказаться равным."

Она прикусила губу – в мыслях это прозвучало как признание. И от этого стало чуть не по себе.

"Если он осознаёт, что в жетоне заключена божественная капля, он должен понять, что я сделала шаг, которого обычно не делает ни одна дочь богини. А значит, у него два пути: отвергнуть и поссориться навсегда, или принять и признать меня своей. Он выбрал второе. Значит, его сознание уже тянется к мысли о союзе. Осталось лишь подтолкнуть. И если он привяжет меня к себе – станет ли это узами равных, или он попытается сделать из меня сосуд, источник силы? Хм… а ведь это не было бы таким уж плохим исходом. Если я сумею быть сосудом и хозяином одновременно."