Тетушка против (СИ) - Алатова Тата - Страница 23

— Между нами говоря, — заговорщически шепнула женщина, — Кристоф замучился с возведением этого замка, и мне очень оскорбительно слышать, что наш отпрыск совершенно не ценит этих усилий.

— Я поняла, кто вы, — прошептала Маргарет в ответ, — Кристин Флери. У вас очень красивое надгробие!

— А стихи? Вы читали стихи, которые написаны на моем могильном камне? Кристоф сочинял их битых два месяца, больно было смотреть на его мучения.

Маргарет не мгновение задумалась, с какого света — того или этого — наблюдала за творческими муками своего мужа несчастная, ведь не мог же он писать свои пафосные стишата при живой супруге, но не позволила никчемным размышлениям рассеять ее внимание.

— Кристин, — негромко, но требовательно сказала она, — что вам известно о кладе? Он существует? Куда Кристоф его спрятал?

— Пруденс? — позвал ее Рауль. — С кем вы разговариваете?

Она не обратила на него ровно никакого внимания.

— Все ответы на поверхности, — ответила Кристин. — Умеющий читать — прочитает.

— На какой поверхности? — тут же уточнила Маргарет.

— Пруденс?

Да что ему нужно! У нее же тут такой важный разговор.

— Клад, клад, — проворчала Кристин, — а ведь я говорила Кристофу, глупая эта затея. А он гнул свое, до чего был упрямым, мол, вдруг кто-то из детей или детей детей или детей детей детей…

— И правда, глупая, — согласилась Маргарет. — Лучше бы виноградники разбил или шахту купил! Нужно было обеспечить надежный доход своему роду, а не распихивать сокровища по окрестности.

— Пруденс, сойдите с этой лужайки, пожалуйста.

— Да что вы ко мне пристали? — разозлилась она, но тут Рауль быстро подошел к ней так близко, что Маргарет набрала в грудь воздуха для гневной отповеди. А он вдруг обхватил ее за талию, она мысленно язвительно пожелала, чтобы руки этого паршивца оказались слишком короткими и не смогли соединиться за ее спиной, но нет, длины им хватило, а потом его светлость приподнял Маргарет над травой — она постыдно взвизгнула, когда ее ноги повисли в воздухе, — и потащил в сторону.

Все это было так неслыханно и возмутительно, что и Кристин, и клад моментально оказались забытыми. Едва Рауль усадил ее на толстый пень и зачем-то начал махать шляпой перед ее лицом, как Маргарет холодно заявила:

— Ваше поведение выходит за всякие рамки, ваша светлость! Разве я похожа на женщину, которую можно безо всякой причины таскать туда-сюда по болотам? Да как вам только в голову пришло подобное занятие?

— Но, Пруденс, вы разговаривали сама с собой, — произнес он смущенно.

— Никогда, — с безапелляционной твердостью ответила она, — я не разговариваю сама с собой. Неужели болотные испарения повредили ваши мозги? Это удручающее известие.

— Но вы и правда разговаривали сама с собой, — подал голос Бартелеми Леру.

— Я разговаривала с Кристин Флери, — отчеканила Маргарет.

— Которая умерла триста лет назад? — мягко уточнил Рауль. — Милая Пруденс, давайте-ка убираться отсюда, пока вам и прапрапрадедушка Кристоф не явился.

— А лучше бы явился, — парировала она, — уж он-то знает наверняка, где припрятал свои сокровища!

Тем не менее, Маргарет ощутила, что в голове у нее прояснилось. Припомнила она и непонятную пыль, в которую превращался клевер. Возможно, ей явился призрак или обманчиво надежная полянка наслала на нее видения.

— Мне ужасно неприятно это признавать, — проскрипела она после долгого молчания, — но, кажется, следует поблагодарить вас, ваша светлость.

— Спасибо вам, что не брыкались, — весело ответил он. — Я очень боялся оступиться и уронить вас, ведь вы бы мне этого в жизни не простили.

— Разве я похожа на женщину, которая брыкается? — уныло пробормотала Маргарет, утратив праведный пыл. Она заметила, что карманы его бриджей топорщились, а из каждого из них выглядывало по кристаллу, один голубой, другой темно-серый. Значит, пока Маргарет болтала с Кристин, Рауль тоже зря времени не терял. Бартелеми Леру топтался за его спиной, многочисленные склянки в клапанах на его наряде чуть позвякивали.

— Что ж, кажется, нам и правда пора, — сделала она правильный вывод и собиралась уже подняться с удобного пня, как увидела открытую ладонь прямо перед своим носом. Граф Флери протягивал ей руку, чтобы помочь встать.

Что у него за манеры такие — хватать благовоспитанную даму за разные части тела при каждом удобном случае? Это при королевском дворе Рауль набрался дурных привычек? Она ведь ему почти тетушка, а не хихикающая дебютантка!

— Ну же, Пруденс, — поторопил он ее, — мои сапоги насквозь промокли, а от запаха гнили кружится голова.

Еще не хватало, чтобы он простудился! Представив, сколько хлопот ее ожидает с сопливым графом, Маргарет немедленно выбрала из двух зол меньшее и ухватилась за его руку, торопясь побыстрее вернуться в замок. Она потом преподаст ему урок хорошего воспитания, когда усадит возле горящего камина.

Обратный путь предстоял нелегкий — ведь на довольно крутой холм еще надо взобраться. Хмуро глядя на возвышающуюся над округой махину замка, Маргарет перебирала в уме разговор то ли с призраком, а то ли с видением. Будто она сказала что-то важное, перекликающиеся с дневниками отца Рауля. О том, что Кристин ключ ко всему, и о том, что все на поверхности, и умеющий читать прочитает…

— Эпитафия, — прошептала она на ухо Раулю, благо Бартелеми Леру отстал, демонстрируя жалкое для такого юнца отсутствие выносливости.

— Что?

— Эпитафия вашей прабабки. Ну там, где про объятия тьмы и льнущее зарево. Вдруг, это указание к тому, где искать клад?

— В таком случае, готовьтесь отдать за меня свою племянницу, Пруденс. Этой загадки нам в жизни не отгадать.

Маргарет яростно фыркнула. Она в лепешку расшибется, но не допустит такого.

Сильный и выносливый молчун, готовый всю свою жизнь ковыряться в земле? Да эта женщина несноснее самых богатых кокеток столицы — им-то хватало красоты Рауля и его песенок.

Чем выше они поднимались, тем сильнее тяжелело дыхание Пруденс, а ее и без того румяное лицо становилось все более алым. Рауль и сам изрядно устал, но больше всего его огорчало, что посох так и не пригодился. А ведь он мог стать героем, вместо этого все, что ему досталось, — стащить сварливую компаньонку с полянки и получить за этот поступок грозную тираду.

Бартелеми Леру плелся сзади, тихо жалуясь на злосчастную судьбу, определившую его в алхимики.

— А все моя мамаша! Она выпила всю кровь из отца, заставляя его откладывать каждую монетку, чтобы я выбился в люди!

— Она же не пила кровь на самом деле? — на всякий случай уточнил Рауль, чья няня обожала рассказывать ему страшные сказки и частенько про упырей.

— Лучше бы пила, право слово… Порой мы месяцами ели одни бобы, лишь бы заплатить за мое обучение.

— Не стыдно вам жаловаться? — резко оборвала его Пруденс и, кажется, попыталась идти быстрее, но тут же сдалась. — Вы проживете безбедную жизнь и сможете раз и навсегда запретить подавать вам на стол бобы. Где бы вы сейчас были, если бы ваша мать беззаботно транжирила деньги?

Рауль уловил в этом упрек в адрес его семьи и тихонько вздохнул. Флери действительно жили на широкую ногу, не думая о завтрашнем дне до тех пор, пока деньги вдруг не закончились. Возможно, вместо бриллиантовых запонок и трюфелей стоило купить фабрику или еще что-то практичное. Такая мысль прежде не приходила Раулю в голову, он-то мечтал найти сокровища, чтобы накупить сестрам украшений и платьев, сбыть их с рук поудачнее и коротать дни и ночи, припеваючи.

Представив, какой вой поднимет Соланж — до самых небес, — объяви он о том, что деньги за вино пойдут на дело, а не ее зимний сезон, он торопливо отбросил всякие мысли о фабрике, пусть и самой захудалой.

— И правда, — обрадовался меж тем Бартелеми, — я действительно могу запретить бобы в своем доме… Однажды, когда позволю себе купить дом.