Код Заражения (СИ) - Подус Игорь - Страница 36

– Мля! Да что за нах…! – прорычал я, вертя головой.

А через несколько секунд послышался топот и треск выламывающейся двери. Среди застывших на сетчатке глаз ярких пятен появился мечущийся луч фонаря. Кто-то совсем рядом выругался на неизвестном мне языке и отчётливо заговорил на английском:

– Это семнадцатый. На четвёртом сработал заряд паутины. Один попался. Вызываю группу для извлечения объекта. – Голос звучал так, словно шёл через дребезжащий динамик, добавлявший в речь металлические нотки.

Несмотря на акцент, я без труда перевёл сказанное. Спасибо маме, заставлявшей учить английский. Дышать было трудно из-за мгновенно затвердевшей субстанции. Все конечности оказались зажаты, и только левая нога ниже колена немного шевелилась. Белёсые нити налипли на лицо, частично перекрывая обзор.

Через минуту в коридор ворвались несколько бойцов. Один из них, с номером тридцать на шлеме, отодрал затвердевшие нити с моего лица и принялся светить в глаза ослепляюще-ярким фонарём. Инстинктивно зажмурившись, я и тут же получил сильный удар в лоб.

– Открыть глаза! – рявкнул боец на ломаном английском, при этом сжимая мои скулы армированной перчаткой. Подчинившись грубому приказу, я распахнул веки, и в лицо ударил ослепительный прожектор, выжигая на сетчатке, болезненные зайчики.

– Он заражён!

Крик тридцатого, сопровождался прямым ударом кулака в челюсть. Затем лязгнул затвор, и в лоб упёрся ребристый пламегаситель.

– Отставить! – чей-то властный окрик, прозвучал как выстрел и заставил всех замереть. – Не стрелять. Объект приказываю доставить в лабораторию.

Получив приказ, тридцатый злобно выругался на немецком и только потом убрал фонарь. А через мгновение донеслось шипение распыляемой аэрозоля. Едкий, химический смрад обжёг ноздри, заставив судорожно закашляться. Я почувствовал, как липкая субстанция, начала распадаться, медленно освобождая тело.

Через минуту меня смогли отлепить от стены и грубо швырнули на пол. Затем кто-то жёстко придавил шею коленом, и по телу забегали чужие пальцы, безжалостно срывая верхнюю одежду. Затем меня заковали в наручники. Я не сопротивлялся, стараясь подчиняться каждому приказу.

Меня тащили вниз по лестничным пролётам и по коридорам, с задрапированными целлофановой плёнкой стенами. Четверо бойцов, переговариваясь на ходу, обыденно обсуждая судьбу инфицированной добычи. Судя по обрывкам переведённых фраз, будущее меня ждало короткое и беспросветное. Разумеется, я был склонен с ними согласиться и обругал себя последними словами.

В огромном, ярко освещённом зале меня усадили в железное кресло, приковали и облачили в странную сбрую из толстых лямок, густо оплетённых проводами.

В ноздри ударил резкий запах медицинского антисептика. Оглядевшись, я увидел длинный стол с мониторами и жутким набором хирургических инструментов. Рядом на треноге возвышалась цифровая камера, а сбоку мерцало огнями незнакомое оборудование.

Повернув голову, я заметил в углу груду чёрных свёртков, по форме напоминающих мешки для трупов. Судя по высоте кучи, там было свалено не меньше трёх десятков тел.

Ещё раз обведя взглядом зловещий антураж лаборатории, я остановился на четвёрке бойцов. Их новенькая амуниция ослепляла чистотой, а странная броня, состоящая из шестигранников, внушала уважение.

И всюду, куда бы я ни посмотрел, на шевронах и приборах, блестели одни и те же логотипы – перевёрнутый треугольник с красным крестом посередине. Такие же были нанесены на фюзеляжи вертолётов, доставивших чужаков сюда. Я не мог вспомнить, откуда знаю этот символ, но что-то смутно шевельнулось в памяти.

Боец с номером тридцать на шлеме подошёл к камере и что-то переключил. Красный огонёк под объективом тут же погас. Затем он извлёк из разгрузки короткий тычковый нож и решительно шагнул в мою сторону.

– Курт, не надо! – выкрикнул семнадцатый.

– Молчать! Если кому-то не нравится, он может выйти или отвернуться! – прорычал тридцатый, поднося остриё ножа к моему глазу. – Что смотришь, сука красноглазая? Судя по твоему резаному телу, тебе не привыкать к острым ощущениям. Ну ничего, я тебя удивлю. Ты у меня будешь орать как девка и просить пощады!

Выплюнув угрозу, тридцатый воткнул нож мне в область сердца и слегка провернул лезвие. Клинок вошёл всего на два сантиметра, но даже этого хватило, чтобы боль пронзила. Впрочем, она тут же отступила. В процессе экзекуции я не дёрнулся и не издал ни звука.

В чём-то тридцатый был прав. За последние два года я не раз ловил пули и осколки. Меня избивали дубинкой с гвоздями, арматурой, рубили топором, резали всевозможными ножами и заточками. Заражённые кидались камнями, кусали, рвали кожу острыми когтями. После всего этого на теле остались многочисленные шрамы – как живой слепок пережитого кошмара.

Не знаю почему, но боль больше не властвовала надо разумом, а лишь констатировала факт повреждения, после чего сразу отступала на второй план.

Оставив нож в ране, тридцатый размахнулся и ударил кулаком в зубы. Кровь хлынула из дёсен, наполняя рот солоноватой жижей.

Я посмотрел на его девственно-чистое матовое забрало, резко втянул носом воздух и плюнул. Кровавое месиво брызнуло на шлем, заставив тридцатого инстинктивно отпрянуть. Он принялся судорожно вытирать кровь перчатками, размазывая её по броне и чистой амуниции. При этом пронумерованный яростно матерился на чистом немецком. К его крикам, звучащим из динамиков шлема, примешивались металлические нотки, делая их ещё более отвратными.

Внезапно тридцатый прекратил вытираться, вырвал пистолет из кобуры и направил его на моё окровавленное лицо. Трубка короткого глушителя слегка подрагивала перед глазами, и я, блаженно улыбаясь, уставился в чёрный кругляш, при этом пытаясь угадать калибр.

– Курт! – предостерегающе выкрикнул семнадцатый.

– Бьёрн, что Курт? – прорычал тридцатый с нескрываемой яростью, и я услышал щелчок взводимого курка. – Такие же красноглазые твари, как этот, напали на мою семью! А Курт сидел на чердаке собственного дома и ничего не мог сделать! Они резали моих детей, а Курт плакал и молил бога, чтобы его не нашли! Они насиловали и рубили на куски мою жену и мать, а Курт сидел и трясся от страха, закрыв уши руками, чтобы как можно меньше слышать!

– Я не резал твою семью, – произнёс я на ломаном английском, и улыбка мигом сползла с моего лица. – Но, если тебе станет легче, можешь меня пристрелить.

Глушитель с силой упёрся в щёку, и я почувствовал, как дрожит рука тридцатого. Неожиданно дверь распахнулась, плёночные занавеси с треском раздвинулись, и в зал вошли несколько человек.

– Всем смирно! Тридцатый, оружие в кобуру! – приказал гигантского роста боец в фантастически выглядящей, тяжёлой броне.

Тридцатый тут же убрал пистолет и, понурив голову, отошёл к стене.

Топая, словно слон, гигант приблизился. При каждом его движении раздавалось слабое жужжание сервоприводов экзоскелета. Сквозь толстенный щиток его шлема стало видно покрытое шрамами лицо. Окинув зал хозяйским взглядом, гигант вырвал тычковый нож из моей груди и пренебрежительно отбросил его в сторону. После этого он сделал приглашающий жест и уставился на вошедших вместе с ним людей.

– Профессор, можете приступать. У вас есть около часа. Потом мои люди выкинут отсюда скопившийся мусор и проведут дезинфекцию.

Трое вошедших разительно отличались от всех остальных. Они были одеты в серые, противочумные комбинезоны из облегающего тела пластичного материала, кое-где усиленного жёсткими шестигранниками брони. На головах красовались аккуратные шлемы с мощными дыхательными системами и зеркальными забралами, окружёнными переливающимися огоньками.

Один из вошедших включил камеру и сел за мониторы. Самый высокий встал напротив, и принялся внимательно рассматривать моё тело. Его окуляры постоянно двигались, а огоньки весело перемигивались.

Под грубыми очертаниями комбинезона третьего угадывались женские округлости. Девушка подошла и ловко взяла несколько проб крови, волос, кожи и мышечной ткани.