Круассаны… и парочка убийств - Клэр Энн - Страница 5

Велосипед действительно работает, как по волшебству. С каждым поворотом мое напряжение спадает, и его сменяет радость. Мы проезжаем через пейзаж с картинки – только он настоящий.

Лэнс ускоряется и пропускает поворот. Я кричу, чтобы он нас нашел.

Приближается электронное жужжание. Найджел проезжает мимо на нашем новом электровелосипеде, с идеально прямой спиной, чем напоминает мне того надутого петуха.

В моем идеальном мире один гид едет впереди, а другой – сзади, «подметает». Но некоторые велосипедисты – такие, что им надо быть впереди состава. А некоторые наоборот, предпочитают держаться в хвосте, чтобы иметь возможность остановиться, отдохнуть, сделать фотографии.

Я держусь с основной группой. Лекси едет с Джудит, которая тоже выбрала электровелосипед, лимонного цвета с корзинкой специально для багетов. Джудит уже выглядит намного счастливее.

Манфред за нами крутит педали, как ни странно, совершенно безмятежно. Конни и Филли восхищаются прекрасными садами на нашем пути.

Обогнавшие нас Лэнс и Найджел остановились у знака границы Сан-Суси. На винтажном знаке изображены нарисованные от руки образы региона: винограды, парусная лодка, осьминог, который машет щупальцем, и – мое любимое – двух велосипедистов, срисованных с пары, которая доверила мне свой бизнес – Би и Бернарда. На знаке они, как и в жизни, держатся за руки и смеются. Между картинками – надпись «САН-СУСИ», переведенная на дюжину языков, вместе со словами на английском: «НИКАКИХ БЕСПОКОЙСТВ».

Обычно я предлагаю сделать здесь групповое фото. Поскольку мы выехали позже, я решила этого не делать, но раз уж самые резвые велосипедисты нас ждут…

Лэнс задирает голову. Найджел щелкает знак много раз, словно перед ним фотомодель. У меня словно крылья вырастают – ему весело!

Сразу представляю, как поднимается рейтинг моего бизнеса. А потом замечаю полосы, из которых, как из ран, сочится красный цвет.

Так резко торможу, что велосипед чуть не падает. Конни и Филли объезжают меня, чтобы не врезаться. Мне хочется развернуться, собрать гостей и сбежать куда подальше. Но уже поздно.

Сегодня утром я проверила все вокруг сарая, коттеджа и домика Би и Бернарда по соседству. Не обнаружив свежих следов вандализма, я позволила себе поверить, что мне повезло. Может быть, подумала я, диверсанту стало скучно – или он почувствовал вину, – и он оставил меня в покое.

– Что это? – говорит Лэнс, когда все оказываются перед этим ужасом. – Что тут написано? «Мертвые велики»?

Когда Лэнс приехал, он шутил, что знает две фразы на французском: «у-ля-ля» и «мучо вино, пор фавор». Да, я знаю, второе – вовсе не французский. Он и тут сделал не лучший перевод, но я не буду объяснять, что здесь на самом деле написано «смерть велосипедистам».

– Как-то некрасиво, да? – говорит Филли.

– Очень грубо, – говорит Конни.

– Настоящая жизнь – вечный танец с Ангелом Смерти, – говорит Манфред, задумчиво разглядывая знак.

– Сэйди! – восклицает Джудит. – Так тебе кто-то угрожает? Вот я так и знала, что этот твой бизнес опасен!

– Нет! – протестую я, несмотря на целый билборд, утверждающий обратное.

Джудит качает головой. Сестры цокают языками. Найджел фотографирует. Манфред задумчиво смотрит в небо.

Берусь за тяжелую артиллерию: указываю рукой вперед, на дорогу, в качестве отвлекающего маневра, хорошо известного родителям, проходящим мимо ларьков со сладкой ватой, и собачникам, проходящим мимо стаи белок.

– Вперед! Нас там ждут потрясающие виды.

Лэнс пускается в путь. И пропускает поворот. Я кричу ему вслед – вот тебе и тихие деревенские дорожки. Он либо не слышит, либо игнорирует. Лекси отправляется за ним.

– Отлично! – восклицаю я радостным тоном, как чирлидер проигрывающей команды. – Едем дальше!

Я убеждаю себя, что Лекси догонит Лэнса и вернет его на верную дорожку. Я пускаюсь в путь. Обычно группа едет за мной, но на этот раз ехать было некуда. Найджел развернул свой велосипед поперек узкой дороги.

– Интересно, – говорит он. – Кому же так не нравится ваш бизнес, мисс Грин?

– Детям, – говорю я и тут же одергиваю себя: это звучит так, будто детсадовцы знают обо мне что-то ужасное. – Но вообще детям я нравлюсь. – Надеюсь. – Это всего лишь подростки. Которым нечем заняться. Так говорит полиция, и…

– Полиция? – переспрашивает Найджел, подергивая усами. – Так это не первая угроза в ваш адрес? Нам есть о чем беспокоиться?

Мне уж точно есть. Но этот вандал – трус, который прячется за своими красками. Если бы я считала, что моим гостям что-то угрожает, я бы отменила этот тур.

– Это? – говорю я, изображая недоумение. – Нет-нет, это всего лишь подростковый бунт, только и всего. Полицию это не беспокоит.

Последнее, к сожалению, – правда.

Я хлопаю в ладоши и радостным тоном стимулирую группу двигаться дальше:

– Вперед! Нас там ждут потрясающие виды.

Найджел поднимает камеру. Слишком поздно я понимаю, что, вся красная, стою перед оскверненным знаком.

Найджел улыбается, обнажая острые зубы.

– Да уж, вид и правда потрясающий.

День 2, пятница. Вино – не единственная звезда нашего региона. Пробковые дубы и оливковые рощи на протяжении нескольких тысяч лет формируют жизнь местных. Интересный факт: самому древнему оливковому дереву из известных во Франции более двух тысяч лет!

К полудню в табличке учета у меня в голове хорошие моменты заметно преобладают над плохими. Да, Лэнс все время куда-то не туда сворачивает, а Найджел уезжает слишком далеко вперед, потому что ему жизненно необходимо везде быть первым. Но мы также застали много потрясающих видов. Мы встречали других велосипедистов, художников на пленэре и дружелюбных осликов. Мы объезжали ботанические сады, гуляли под высоченными финиковыми пальмами, восхищались древними оливковыми деревьями. А еще мы узнали, как изготавливают пробки. Если что: пробка в вашей бутылке вина – это кора, снятая с дуба, который заново отращивает пористую кожу менее чем за год.

Теперь мы гуляем по винограднику на холме, после чего нас ждет роскошный пикник-обед.

Части меня хочется прошептать – закричать – очевидное Джудит, которая так сомневалась в моем переезде. «Вот, Джудит. Вот почему я люблю свою новую работу. Вот зачем я это сделала».

Но это было бы грубо и как-то хвастливо. К тому же, у Джудит есть своя неприятная проблема, которая заключается в отсутствии ее мужа. Джудит все время поглядывает на пустую дорожку. Я незаметно проверяю свой телефон. Никаких пропущенных сообщений от Нади.

Я возвращаю свое внимание к нашему временному тур-гиду, владельцу виноградника, мужчине восьмидесяти лет, похожему на гнома, в зеленых резиновых сапогах и красном берете.

Месье Лабель рассказывает, что его семья все еще использует мулов, чтобы ухаживать за крутой, каменистой землей. Его внук, украсивший собой два разворота календаря горячих виноделов, переводит нам его рассказ. Даже Найджел отложил свой блокнот.

Месье обводит рукой пейзаж. Аккуратные линии виноградных деревьев изгибаются вдоль холмов и плотных каменных стен. Виноград повсюду, куда ни глянь, словно на гравюре Эшера[12].

От любования завораживающим пейзажем меня отвлекает Лабель, произнося мою любимую фразу:

– Мадам и месье, приглашаю вас навестить наш скромный погреб и взять что-то на пикник.

«Скромный погреб» на самом деле – огромный многовековой склад с помещением для бочек. Толстые каменные стены поднимаются к открытым деревянным балкам. Внутри прохладно, в воздухе висит мускусный запах ферментирующего винограда в дубовых бочках.

Джудит морщит нос, проходя через раздвижные двери.

– Тут достаточно просто подышать – уже опьянеешь.

– Звучит неплохо, – говорит Конни. Ее сестра хихикает. Они восторженно ахают и аплодируют потрясающему накрытому пикнику на длинном столе. Тарелки вяленого и жареного на гриле мяса, корзинки багетов, огромные миски салатов и столько сыра, что хватило бы на целый магазинчик.