Дамочкам наплевать - Чейни Питер - Страница 2

Энни прищуривается.

– А вы кто будете? – спрашивает она.

– Я?.. Я парень, который верит в фей. Послушайте, леди, – продолжаю раньше, чем она успевает открыть рот. – Может, с вашей помощью я кое-кого найду. Девушки мне тут рассказали, что у вас работал парень, которого я ищу. Джереми Сейджерс. У меня для него есть хорошая новость. Кто-то из родственников оставил ему наследство.

Энни впивается зубами в первый хот-дог.

– Он работал в моей гостинице «Миранда-Хаус», – говорит она. – Но все делал спустя рукава. Мне это надоело, и я его выгнала. Кажется, мой урок не прошел для него даром. Он стал серьезнее относиться к работе и теперь нанялся на асьенду «Альтмира». Это такое заведение в пустыне. Что ж, видно, там ему и место.

Она вдруг начинает плакать. Энни чем-то похожа на трубу, до краев залитую спиртным.

– Не переживайте, – советую ей. – Лучше расскажите, где находится эта «Альтмира».

Это возвращает ее на землю.

– Выезжайте из города, ковбой, и рулите до самой заправочной станции. За ней справа поворот на пустынную дорогу. По этой дороге вам катить еще миль тридцать. Когда дорога вообще исчезнет, поверните голову направо и увидите «Альтмиру». Только на вашем месте бумажник бы я туда не брала. Уж слишком лихие там ребята.

Горячо благодарю Энни, расплачиваюсь с рыжеволосой и уезжаю.

Снова гоню. Город остался позади. По обе стороны тянется пустыня. Проскакиваю мимо придорожных забегаловок, дешевеньких гостиниц и гостевых ранчо. Вскоре они исчезают, и вокруг не остается ничего, кроме холмов, деревцев юкки, кактусов и этой дороги. Спидометр уверяет, что я проехал двадцать миль. Снова затягиваю песню про Лиззи Кактус. Заметил, что, когда я напеваю эту чушь, едется быстрее.

Мысли вертятся вокруг Сейджерса. Как он тут прижился, нравится ли ему здешняя атмосфера? Он ведь совсем молодой парень.

А вот и асьенда. Дорога и в самом деле исчезает. Дальше изволь ехать по ухабистой пустыне. Но на недостаток гостей на асьенде не жалуются, и потому приезжающие машины накатали подобие дороги. Это подобие сворачивает вправо, огибает приличный кусок земли, на нем-то и стоит асьенда «Альтмира»: обычное глинобитное здание, окруженное со всех сторон оштукатуренной верандой. Для красоты тут торчат декоративные кактусы. Над входом сияет неоновая вывеска. Подъехав ближе, слышу зажигательную музыку. Играет гитарный оркестр, причем играет хорошо.

Нахожу место для машины. Когда я так говорю, это значит, что я поставил машину сбоку, у глинобитной стены, и в случае необходимости могу быстро рвануть отсюда. Бывали передряги, когда мне требовалось это сделать, и я всегда убеждался, насколько правильно поступал, не оставляя машину перед входом, где какому-нибудь придурку вдруг захочется проткнуть ножом шины.

Иду к двери. Асьенда построена в мексиканском стиле: за дверью коридорчик, другой конец которого закрыт занавеской. Оттуда слышатся гитарные всплески. Быстро прохожу коридорчик, отодвигаю занавеску и оказываюсь в зале.

Честно говоря, я удивлен. А местечко-то оказалось шикарнее, чем мне представлялось. Зал просторный, с глинобитными стенами и деревянным полом. При входе утыкаешься взглядом в барную стойку. Сбоку от бара начинается каменная лестница. Ее ступеньки тянутся вдоль стены, приводя к двери комнаты и площадочке, а с площадочки тянутся дальше, но уже вправо и выводят на деревянную галерею. Она огибает три стены. Четвертая занята огромными – от пола до потолка – окнами с проволочными сетками. Зал уставлен столиками. Кто-то сидит, кто-то фланирует по залу.

Самую середину занимает танцевальный пятачок. Пол в этом месте гладко обструган и натерт. И сейчас там танцует страстное танго забавная парочка: местный пустынный жиголо и дамочка, которая по возрасту годится ему в мамаши.

Парень высокий, стройный и гибкий. Он одет в шелковую рубашку и мексиканские брюки. На губах блуждает глупая улыбка. Партнершу свою он крутит и вертит так, словно флиртует с гремучей змеей. Оркестр – четыре парня в ковбойских кожаных штанах – помещается на невысоком подиуме и вовсю наяривает испанское танго, под которое танцует парочка. Еще четверо или пятеро посетителей толкутся возле стойки. Почти на всех ковбойские кожаные штаны или брюки. Возможно, они явились сюда с гостевых ранчо, что встречались мне по пути. Туда обычно приезжают поучиться верховой езде.

На галерею выходят двери верхних комнат. Из той, что у меня над головой, доносятся взрывы смеха и разговоры. Слева от меня, за столиком возле окна, трое парней, по виду мексиканцы, ведут обстоятельную беседу за бутылкой текилы. Справа веселится компания богатеньких ребятишек в смокингах и женщин, увешанных драгоценностями. Поскольку возле двери я не увидел ни одной машины, скорее всего, с задней стороны дома есть гараж.

Когда я вхожу, парни у стойки мельком глядят на меня и продолжают упражняться в остроумии со смазливой барменшей.

Выбираю столик у края танцевального пятачка и сажусь. Вскоре ко мне подходит парень. Кажется, он вот-вот откинет копыта, настолько он тощ. Спрашивает, что я желаю заказать. Прошу принести яичницу с ветчиной и бутылку виски. Доходяга исчезает, а я смотрю, как танцор на пятачке выделывает па.

Он продолжает кружить свою партнершу. По лицам гитаристов вижу: они едва сдерживают смех. Возможно, они думают, что танцор хочет ее облапошить, однако он ведет себя так, как и положено платному танцору. Когда пара оказывается вблизи моего столика, он разворачивает дамочку, улыбается, как бы извиняясь, и дважды подмигивает.

Вскоре музыка умолкает. Платный танцор и дамочка усаживаются за столик, где их ждет бутылка шампанского. Проходит еще минута. Из комнаты, находящейся между первым этажом и галереей, выходит парень в отлично сшитом смокинге и шелковой рубашке. Увидев меня, он улыбается, спускается вниз и направляется к моему столику.

– Приветствую вас, сеньор, – говорит он. – Для меня большая честь принимать вас в «Альтмире». Надеюсь, здесь вы получите все, что пожелаете.

Я улыбаюсь и отвечаю:

– Я тоже надеюсь!

Мне интересно, о чем он заговорит после этих дежурных слов.

– И давно вы в наших краях? – спрашивает он, безобразно растягивая гласные звуки. – По-моему, раньше я вас не видел. Вам, сеньор, очень повезло, что вы застали наше заведение открытым. Уже почти три часа ночи, но сегодня у нас небольшое торжество. Надеюсь, вам у нас понравится и мы увидим вас снова.

Возвращается официант с бутылкой виски. Наливаю себе хорошую порцию и протягиваю бутылку парню в смокинге.

– Выпейте и вы, – предлагаю я. – Позвольте узнать, с кем имею честь говорить?

Он улыбается и вежливым жестом отказывается от выпивки.

– Моя фамилия Перьера. Я управляющий этим заведением. Место замечательное, и с каждым приездом сюда вы будете убеждаться в правоте моих слов.

– Отлично, – говорю ему. – Я намерен немного погостить в этих краях. Так что обязательно наведаюсь к вам снова.

Он улыбается и отходит.

Вскоре официант приносит яичницу с ветчиной, и я принимаюсь за еду. Еще через какое-то время гитаристы снова поднимаются на эстраду. И естественно: этот жиголо снова ведет свою престарелую партнершу танцевать. Дамочке так хочется попрыгать под стремительную мелодию румбы, что она того и гляди сорвет с себя платье.

Когда они приближаются ко мне, я торопливо глотаю виски и всем видом показываю, что уже прилично нагрузился. Пара совсем рядом с моим столиком. Я поднимаю глаза на парня и улыбаюсь. Он тоже улыбается.

– Как поживаешь, маменькин сынок? – нарочито громко спрашиваю я.

В зале воцаряется мертвая тишина. Гитаристы перестают играть. Компания справа от меня застывает, не донося выпивку до рта. Парни у стойки поворачиваются в мою сторону. Платный танцор ведет свою партнершу к столику, затем небрежной походкой возвращается ко мне.

– Что ты сейчас сказал? – спрашивает он.

– Я сказал: «Как поживаешь, маменькин сынок?».

Реакция у парня быстрая. Он делает шаг ко мне и, прежде чем я успеваю встать, награждает меня подножкой с одновременным ударом в нос. Я шумно падаю на пол, но тут же вскакиваю и стараюсь взять реванш. Пробую быстрый апперкот, от которого он уворачивается, потом бью напрямую, но танцор парирует мой удар. Хватаю его за ногу, пытаюсь перебросить через себя, но он опрокидывает меня приемчиком, который называется «японские ножницы». Мы оба летим на пол. Гитаристы, продолжившие было играть, резко умолкают. Падая, вижу спешащего к нам Перьеру.