Больница на окраине города (СИ) - Иконникова Ольга - Страница 9

— Чем обязана такой высокой чести, ваша светлость? — полюбопытствовала я.

От волнения я даже не догадалась предложить им присесть. Впрочем, за меня это сделала мадам Бернар, которая вошла в комнату с подносом в руках. От стоявших на нём чашек шел потрясающий аромат, поскольку она добавляла в чай и мяту, и мелиссу, и липу. А вот лежавшее в вазочке печенье явно было ванильным.

Но на наших гостей это не произвело ни малейшего впечатления.

Мадемуазель Рошен только надменно хмыкнула. А его светлость сказал:

— Благодарю вас, мы не голодны.

Мадам Бернар смутилась и, извинившись, выскользнула из комнаты. А герцог, наконец, ответил на мой вопрос:

— Я решил лично сообщить вам, мадемуазель Эстре, что направил в Королевский университет Альтевии запрос на другого доктора для этой больницы. Думаю, это не станет для вас неожиданностью. И я надеюсь, что в самое ближайшее время в Тирелис прибудет не только ответ на мое письмо, но и сам врач.

Да, неожиданностью для меня это не стало. И всё-таки это было ужасно неприятно. Мне словно еще раз указали на мое место, которое, по мнению его светлости, явно было где-то на кухне.

— Насколько я знаю, ваша светлость, врача для этой больницы вы не могли найти уже несколько месяцев, — напомнила ему я. — Почему вы решили, что сейчас что-то изменится?

Он холодно улыбнулся:

— Потому что я предложил более высокое жалованье.

Когда я услышала это, то едва не задохнулась от возмущения. Он готов был доплачивать любому, даже самому паршивому доктору-мужчине, лишь бы не допустить, чтобы в этой больнице работала женщина! Это уже переходило всякие границы.

— А до тех пор, пока новый врач не приедет, — продолжил он свою речь, — больницу я решил закрыть. Потому что, как мне сообщили, у вас всё равно нет пациентов. А раз так, то стоит ли утруждать дежурствами и вас, и людей, которые вам помогают?

— Это так трогательно с вашей стороны проявить о нас заботу! — язвительно восхитилась я. — Но не беспокойтесь, ваша светлость, жалованье за первую половину месяца мы уже получили, так что считаем своим долгом эти деньги отработать. И вас ввели в заблуждение, сказав, что у меня нет пациентов. За те два дня, что мы работаем, их было уже двое.

— Вот как? Двое?

Заметив, что он с трудом удержался от улыбки, я сжала кулаки. Я понимала, насколько скромна эта цифра, но заниматься приписками, как мой предшественник, не собиралась.

— Неужели кто-то и в самом деле решился доверить вам свою жизнь? — удивилась мадемуазель Рошен. — Должно быть, это были умалишенные, мадемуазель?

И она звонко рассмеялась. А потом провела рукой, затянутой в тонкую белоснежную перчатку, по полке стоявшего возле стены шкафа. Но если она надеялась обнаружить там пыль, то она ошиблась. В этом кабинете была идеальная чистота.

— Если хотите, ваша светлость, я могу показать вам регистрационный журнал, — сказала я, чтобы они не решили, что даже этих двух пациентов я вынуждена была придумать.

Но Лавальер покачал головой:

— В этом нет необходимости, мадемуазель. И если вы так хотите продолжать здесь свою деятельность, то я не стану вам в этом препятствовать. И разумеется, жалованье за вторую половину месяца вам также будет выплачено. Но как только из Альтевии прибудет другой доктор, вы получите расчет.

Он сухо поклонился мне, подал руку своей спутнице, и они вышли в коридор, оставив в кабинете тонкий шлейф цветочных духов мадемуазель Рошен. И хотя запах был приятный, я немедленно распахнула окно, чтобы избавиться от всякого напоминания об их визите.

Супруги Бернар, должно быть, прекрасно понимали, какие чувства я испытывала сейчас, потому что предпочли меня не беспокоить. И я целый час просидела одна, выпив за это время все чашки уже остывшего чая и съев всё печенье из вазочки.

Но потом мадам Бернар всё-таки постучалась ко мне. Я подумала, что она пришла звать меня на обед, но она вдруг сказала:

— Мадемуазель, там к вам пришли. По объявлению!

Это была замечательная новость! И хотя я пока не знала, понравится ли мне пришедший по объявлению кандидат, я уже готова была дать ему шанс.

Потому что за те несколько дней, что прошли с момента выхода газеты, на это объявление так никто и не откликнулся. И я уже почти потеряла надежду на то, что у меня появится помощник.

Я приподнялась из-за стола, готовая поприветствовать претендента самой приветливой из своих улыбок.

Интересно, какого возраста он будет? Молодой или пожилой? Признаться, я предпочла бы мужчину лет тридцати или сорока. Эта работа требовала не столько профессиональных знаний, сколько доброты и желания помогать людям. И по моему разумению, юноши были для нее еще слишком легкомысленны. Для пожилого же человека она могла оказаться чересчур трудной физически.

Мадам Бернар посторонилась, и я удивленно охнула, увидев того, кто стоял у порога. А вернее, не того, а ту, потому что это была девушка.

— Прошу вас, проходите! — сказала я дрогнувшим голосом после того, как установившееся в комнате молчание стало почти неприличным.

Мне было трудно скрыть свое разочарование, да я и не собиралась этого делать. В объявлении я четко указала те требования, которым должен был соответствовать претендент. Как можно было их не понять? Это просто не укладывалось у меня в голове.

Она была из тех женщин, которым можно было дать и восемнадцать лет, и все тридцать. Я склонялась к мысли, что она примерно моего возраста или чуть старше.

Самыми выразительными в ее внешности были большие темно-серые глаза. И сейчас она смотрела на меня с такой надеждой, что я смутилась и отвела свой взгляд.

Ее трудно было назвать красавицей и даже хорошенькой. Но она была мила, а черты ее лица были правильными и аккуратными. Темные волосы были собраны в пучок, а на щеках играл очаровательный румянец.

Она была одета в темно-синее платье, украшенное кружевными воротничком-жабо и манжетами. Оно подчеркивало ее стройную фигуру и очень ей шло. Но вот коричневая шляпа с темной лентой и перьями с ее платьем решительно не сочеталась. И это говорило либо о ее не слишком тонком вкусе, либо о ее скромном финансовом положении.

Я ничего еще не сказала, но она, должно быть, всё прочитала по моему лицу, потому что надежда в ее взгляде сменилась отчаянием.

— Вы откажете мне, мадемуазель? — тихо спросила она, так и застыв у порога.

— Простите, но я вынуждена это сделать! — я вынуждена была оправдываться, и меня это сильно возмущало. Если бы я не указала в объявлении, что мне нужен помощник-мужчина, то это действительно была бы моя вина. Но я же указала! — Вы только не подумайте, пожалуйста, что я имею что-то против вас лично! Всё дело в том, что для такой работы требуется недюжинная физическая сила. В больнице нам нужен человек, который сможет поднимать больных, передвигать кровати, переносить коробки с лекарствами.

— О, мадемуазель, я достаточно сильная для этого! — воскликнула она. — И я ухаживала за своей бабушкой, когда она была больна, так что у меня есть нужный опыт. И я готова научиться всему, что требуется! Поверьте, я не дам вам повода упрекать себя в нерадивости! Мне так нужна эта работа, что согласна на любые условия!

Она давила на жалость, но я не намерена была уступать. И дело было не только в ее физических кондициях. Учитывая, что врачом в нашей больнице уже была женщина, хотя бы помощником врача должен быть мужчина. Быть может, хотя бы это позволит нашим пациентам испытывать к нам чуть больше доверия.

— Простите, мадемуазель, но нет, — я покачала головой. — Я не смогу принять вас на эту должность. Но я уверена, что вы непременно найдете себе другую работу!

Я постаралась улыбнуться, но, наверно, вышло это у меня не слишком хорошо.

Плечи девушки опустились, и вся она словно сгорбилась, когда развернулась и пошла прочь. И меня вдруг пронзило уже не жалость, а какое-то жгучее чувство стыда. Я вдруг увидела на ее месте себя! Да ведь я и была как раз на ее месте! Я точно так же нуждалась в работе, а меня прогоняли из Тирелиса как паршивую собачонку.