Мисс Эндерсон и её странности (СИ) - Зарецкая Анастасия - Страница 31

Все дороги Леберлинга вели в центральный район. Сеть трамваев собирала жителей отдаленных уголков и спешила доставить их в самое сердце Леберлинга. Так и получалось, что живут люди преимущественно на периферии, а отдохнуть или поработать едут в центр.

Было в центре города несколько местечек, особенно дорогих сердцу.

И тянуло сейчас отчего-то именно к ним.

Первым из таких местечек была общественная трапезная, что располагалась достаточно близко к Университету магической механики — кто его так назвал, попробуй разберись, и всё-таки это название прижилось. Когда-то, в годы собственного обучения, Кей частенько сюда наведывался. Сам он учился по соседству — в Королевском университете Леберлинга, в котором обучали всему тому, что к магии настолько прямо не относится. Отсидев собственные пары, Кей шёл сюда, забрать её — ту, с которой они вместе работали в рамках учебного проекта. Но прежде чем приступить к делу, они заходили в эту трапезную, чтобы взбодриться и обсудить что-нибудь постороннее.

И она, и Кей университеты уже окончили.

А трапезная стоит, всё ей ни по чём. В этот пасмурный день её большие окна сияют множеством огней на нитях. Видно даже с остановки. Так и манит зайти внутрь, заказать напиток погорячее — напитки в ней не хуже, чем в дорогой кофейне. Вкусить что-нибудь мягкое и пышное, поскольку на что-то более серьёзное не хватает аппетита.

— Вы наверняка уже были в этом районе, мисс Эндерсон, — заметил Кей, когда они с Алестой покинули трамвай.

— Возможно, — согласилась Алеста. — Плохо помню.

— Нечасто бываете в Леберлинге?

— Если вы думаете, что насытитесь моими ответами, то спешу вас расстроить, мистер Гилсон. Я сейчас не особо настроена на разговоры.

Внешне она оставалась невозмутимой, и всё же Кей видел напряжение в деталях. Взгляд внимательно сканирует окружающую обстановку, руки перекрещены на груди, волосы скорее напоминают ядовитых змей, чем мягкие атласные ленты. Шаги короткие, осторожные. На губах нет даже намека на улыбку.

— Чем именно вас так напугал Леберлинг? — не отставал Кей.

— Нам ведь сюда? — Алеста тоже приметила сверкающие золотом окна. Устремилась вперёд и добавила едва слышно: — Скоро вы сами все выведаете. Не торопите события.

В отличие от трапезной в Плуинге, пустой и немноголюдной, здесь всегда была занята большая часть столов. Весьма оригинальных столов, между прочим: ножки их были выкрашены в тёмно-зеленый, а столешницы либо в белый, либо в розовый, либо в красный. Хозяйку этого заведения звали Розмари. И свою трапезную она назвала «Розовый сад». Вот и старалась соответствовать названию.

Правда, когда приближались праздники, сдавалась даже Розмари. Виноградные лианы на стенах трапезной сменялись еловыми ветвями. На листьях роз появлялись ленты из фольги, а горшки наряжались в вязаные шарфики. Вязала их дочка Розмари — Венди. Странная девчонка, доверие которой Кей потерял, когда впервые привёл в «Розовый сад» ту самую. Уже пять, выходит, лет назад.

Выпустившись из университета, Кей перестал сюда приходить. Есть шанс, что его сейчас не узнают. И уж тем более они не должны узнать Алесту. Точнее, ту, другую, в ней.

Кей распахнул дверь, пропуская Алесту внутрь. А вскоре оказался в «Розовом саду» следом за ней.

Трапезная оставалась верной себе: почти все столики заняты, но парочку свободных всё-таки можно отыскать. Один такой столик был возле окна, другой — возле стены, в самом углу.

— Какое место желаете занять, мисс Эндерсон? — поинтересовался Кей, не сомневаясь, что она предпочтёт окно. Но Алеста почему-то кивнула на место в углу.

Проходя мимо стойки, Кей кивнул Розмари, которая, как и в прежние времена, находилась в трапезной и контролировала все до единого процессы. За последние пару лет Розмари совсем не изменилась — лицо её обрамляли те же тёмные кудри, просторное платье скрывалось за ярким фартуком. Заметив Кея, Розмари сначала нахмурилась, но уже через мгновение на лице её проявилось осознание. Вспомнила. Точнее даже, не осмелилась забыть. Что и требовалось доказать.

— В Плуинге вы вели себя куда более свободно, мисс Эндерсон, — заметил Кей. Попытался подойти к Алесте с ещё одной стороны, чтобы она поведала ему хоть что-нибудь большее о себе.

— И это весьма справедливо. Здесь нет ничего, что было бы в моей власти, — Алеста пожала плечами.

Прежде чем они заняли стулья, Кей помог ей снять пальто. Под ним оказалось платье — чуть более парадное, чем те, в которые Алеста наряжалась для Лавки странностей. Правда, особыми красками оно не отличалось — было тёмно-синим. По передней стороне, чуть смещенный влево, шёл ряд маленьких металлических пуговиц. Рукава и ворот оканчивались скромными воланами. Юбка собиралась в мелкую складку и обрывалась на уровне лодыжек.

Ей бы перчатки, которые скроют несколько утомленные работой руки, и шляпку, чтобы утихомирить кудри волос, — получится прирожденная аристократка. Но отчего-то в Алесте совсем не хочется менять ни единой детали. Будто она и сейчас достаточно гармонична. Такая, какая есть.

Долго угнетать Алесту своей компанией Кею не пришлось. Несколько мгновений — и у их столика появилась девушка в живописной цветочной юбке. Кей заметил сначала именно эти юбку и только потом скользнул взглядом выше.

Это была Венди — в этом не стоило даже сомневаться.

И всё-таки это была какая-то другая Венди — уже не девчонка, а девушка. Что, в общем-то, неудивительно: этой зимой ей исполнилось девятнадцать лет. Заострились черты лица, растрепанные русые волосы превратились в элегантные завитки. Из взгляда исчезла лёгкая юношеская безуминка. Зато в нём появилось чувство истинной женщины — ревность.

— И вновь ты с ней, — бросила Венди вместо приветствия. Взглянула на Кея из-под опущенных ресниц, всем своим видом выказывая презрение. Кею не хватило буквально мгновения, чтобы придумать ответную реплику — что-нибудь достаточно вежливое, но непреклонное. Тогда как в разговор уже вступила Алеста. Полюбопытствовала:

— С кем именно — с ней? Я здесь впервые.

Венди сощурилась ещё сильнее — будто пыталась раскусить обман, который ей пытаются продать за чистую монету. Всмотрелась в Алесту… И через мгновение взгляд её стал не то удивленным, не то даже обиженным.

— Это не она, — Венди усмехнулась. — Но у тебя, Кей, явно имеется типаж. Вряд ли во всем Леберлинге можно было отыскать кого-то, более похожего на неё. Пожалуй, ты был очень рад, когда повстречал эту, другую. Раз уж с той ничего не…

— Можно ли в Леберлинге отыскать кого-то с более непоседливым язычком, чем ваш, юная леди? — прервала её Алеста. — Для человека, уставшего с дороги, тишина и спокойствие являются более чудодейственным лекарством, чем сплетни. Если вы пришли, чтобы принять наш заказ, мы готовы его озвучить. Если же гостей здесь обслуживают согласно личному отношению, мы предпочтём для отдыха другое место.

Красиво, иначе и не скажешь. Такую хладнокровность как будто и невозможно в себе воспитать, с ней нужно именно родиться, правильно?

И всё-таки в мыслях, вольно или нет, возникает вопрос: а как в этой ситуации повела бы себя та, с которой Венди перепутала Алесту? Есть нехорошее предчувствие, что она не стала бы прерывать Венди. Позволила девушке озвучить всё, что только пожелает сказать её душа. Ведь все мы должны быть свободны в своих высказываниях. А Алеста не стала слушать.

Заказ Венди всё-таки приняла, пусть и тяжело вздыхая и сверкая глазами. Заказывал, конечно, Кей. Исходил из личных предпочтений и финансовых возможностей. Алеста молчала, осматривая интерьер. Та, прежняя, всегда решала сама за себя. Да и Кей мог позволить себе большее. Когда обучаешься в университете, тратить средства родителей несколько легче. После выпуска — уже не хватает совести.

С Розмари Кею и Алесте сегодня тоже удалось поговорить. Правда, подошла она уже тогда, когда молчаливый обед подошёл к концу. Алеста допивала кофе и напрочь отказывалась прикасаться к пышной, посыпанной сахарной пудрой булочке. А Кей, уже покончивший с обедом, пытался сложить оригами из салфетки. Хотелось изобразить лебедя. Когда-то их факультет повально сразила болезнь оригами: в течение несколько месяцев в каждом углу лекториев громоздилась гора из сложенных бумажек. В ход шли листы из записных книг — как чистые, так и уже занятые тезисами лекций. Красота оказалась несколько важнее знаний.