Смертельный код Голгофы - Ванденберг Филипп - Страница 45

— Я была любовницей Праскова. Не то чтобы я его любила, он совершенно не в моем вкусе. Ему хотелось отвязного секса, и он щедро за это платил. Через полгода он начал ко мне придираться. Ему не нравилось то одно, то другое. Мои губы были для него слишком тонкими, грудь слишком плоской, а задница слишком толстой. Он сказал: «Я сделаю из тебя красавицу». Ты видишь, что из этого получилось. Самое смешное в том, что, когда я была готова, губы стали полными, грудь тоже, а попа похудела, Праскову я надоела окончательно, в одночасье. Теперь ты понимаешь, что я его ненавижу!

Гропиус кивнул:

— Да, прекрасно понимаю. Но что вы знаете о нем?

Милена набрала в легкие побольше воздуха, как будто брала разбег перед дистанцией:

— Прасков хороший пластический хирург. Но это только одна сторона. Еще он глава мафии, владелец нескольких клиник с самым современным оборудованием и оплачивает целый штат хирургов-трансплантологов, в основном из Германии. Они подпольно делают операции.

— А где он берет органы? — Гропиус в нетерпении ерзал на сиденье автомобиля.

— Есть много стран, где каждый день на улицах умирают сотни людей и никто не спрашивает, есть ли внутри у покойника во время похорон печень или сердце.

— То есть это означает, что родные вообще не знают…

Милена молча покачала головой.

— Врачи скорой помощи, врачи в больнице, их всех покупает Прасков. Они все заодно.

Милена съехала с автобана и направила машину в центр города Подебради.

Гропиус решился спросить:

— И сколько Прасков просит за орган?

— По-разному. Минимум сто тысяч евро. Если дело срочное, это стоит в несколько раз больше. Насколько я знаю, они даже устраивают несчастные случаи и аварии на дорогах, чтобы получить органы.

— Я слышал об этом.

— Это так же верно, как и то, что меня зовут Милена Плечникова. Но ты обещал молчать! — Она снова стала серьезной.

— Слово чести! — ответил Гропиус.

Небо затянулось, сквозь молочную дымку не проникал ни один лучик солнца. Милена свернула на аллею рядом с курортным парком, где находилась клиника Праскова, и решила припарковать машину чуть поодаль.

— Не хочу, чтобы меня видели, — заявила она, — на случай если вдруг Прасков здесь.

Похожий на парк участок, располагавшийся вокруг виллы, был ярко освещен, как и само здание. Вдалеке показался автомобиль, и Милена, схватив Гропиуса за руку, потянула его под деревья аллеи. На какое-то мгновение они оказались в объятиях друг друга, и Гропиус ощутил, что в этом нет ничего неприятного, совсем наоборот! Но чтобы получше разглядеть черную машину, ему пришлось освободиться из объятий Милены и подглядывать за въездными воротами клиники из их зеленого укрытия. Железные ворота отъехали, освободив проезд на территорию. Гропиус успел разглядеть на передних сиденьях Праскова и Фихте, мужчину на заднем сиденье он тоже узнал: это был Томас Бертрам.

В одно мгновение разрозненные детали, которые он смог собрать за последние несколько недель, сложились в логичное целое.

— Фихте, какая свинья! — прошипел Гропиус сквозь зубы. — Я должен был это знать! — проклинал он себя.

Наконец, у него есть доказательство: Фихте метил на его место, поскольку боялся, что его деятельность вне университетской клиники рано или поздно будет раскрыта Гропиусом. Он легко устроил смерть Шлезингера, провел все с дьявольской хитростью и при этом все тонко рассчитал с точки зрения психологии. Фихте знал его, Гропиуса. Знал прекрасно, что Гропиус не сможет примириться со смертью пациента после проведенной им операции, что он приложит все усилия, чтобы найти причину. Никто, кроме Фихте, не имел доступа во все двери клиники, чтобы сделать ставшую смертельной инъекцию. И ни у кого, кроме Фихте, не было столько возможностей замести все следы или вообще не оставить никаких следов! Как показало время, его план отлично сработал. По крайней мере так было до сегодняшнего дня.

— Эй, тигр! — Милена подхватила Гропиуса под руку и потащила к своей машине. — С тобой что-то не в порядке, — неуверенно сказала она, — твое состояние беспокоит меня все больше и больше.

— Ерунда! — отмахнулся Гропиус и попытался улыбнуться. — Просто мне в голову одновременно пришло слишком много мыслей.

— Хорошо, тигр! Что теперь, в Млада Болеслав?

Гропиус покачал головой:

— Я хочу вернуться обратно в гостиницу. Я уже достаточно насмотрелся. — Он бросил взгляд на ярко освещенное здание и сказал: — Пойдем отсюда!

Когда Грегор Гропиус вернулся в Мюнхен, в аэропорту его уже ждали.

— Профессор снова дома? — язвительным тоном поприветствовал его Вольф Инграм. — Маленький отпуск в Праге?

Гропиус возмущенно посмотрел на него:

— Откуда вы знаете?

— Ах, боже мой! — Инграм сочувственно улыбнулся. — Вы же светлая голова, профессор! Не надо считать полицию глупее себя.

— Моя поездка в Прагу имела только одну причину, а именно: она должна была послужить моей реабилитации, и я думаю, что она мне даже отчасти удалась.

— Интересно, — заметил Инграм, уже с меньшим злорадством, а всего лишь с некоторым скептическим преувеличением, — вы должны мне рассказать поподробнее. Не хотите проводить меня до управления?

— Я арестован? — уже волнуясь, спросил Гропиус.

— Ни в коем случае, — совершенно серьезно сказал Инграм, — вы же говорите, что у вас есть какие-то сведения.

Гропиус кивнул, и они вместе прошли к машине Инграма.

Было позднее утро, так что до цели они добрались быстро, без пробок.

— Вы и вправду подумали, что мы оставим вас без присмотра? — спросил Инграм, когда они уже сидели друг против друга за письменным столом в его кабинете.

Мысли Гропиуса витали вокруг смерти Левезова. Знал ли об этом Инграм? И если да, были ли ему известны подробности? И может, он где-то ошибся, не подключив полицию, и, возможно, поэтому произошло убийство? Он решил действовать очень осторожно.

— Вы не должны это истолковать превратно. Чтобы прояснить обстоятельства смерти Шлезингера, я нанял частного детектива, и ему удалось многое разузнать.

— Только вот он, к сожалению, сам умер.

— Так вы знаете?

— Как я уже сказал, было бы ошибкой с вашей стороны считать полицию тупой и медлительной. Надо признать, что наши мельницы мелют иногда и небыстро, но зато основательно.

— Я далек от того, чтобы критиковать вашу работу.

Инграм недоверчиво взглянул на Гропиуса и начал барабанить пальцами по письменному столу.

— Значит, вы послали частного детектива в Прагу, чтобы он добыл там для вас информацию. Не могли бы объяснить, почему вы сами поехали в Прагу спустя три дня?

— Он не выходил со мной на связь, и я забеспокоился. Это так сложно понять?

Инграм молча кивнул.

— И когда вы приехали в гостиницу, то сначала заплатили за номер Левезова — так, как будто уже знали, что сам он уже никогда не сможет за него рассчитаться.

— Это абсолютная ерунда! — вспылил Гропиус. — Левезов поехал по моему заданию. Рано или поздно мне все равно бы пришлось оплачивать его номер. Между прочим, этот человек отлично работал.

Гропиус достал фотографии из чемодана и разложил их на столе.

— На случай если эти господа вам незнакомы: это наш главврач доктор Фихте в момент прибытия в Прагу, в здании аэропорта; сопровождающего его мужчину зовут Томас Бертрам, а встречает их доктор Алексей Прасков. Целью поездки этих людей была частная клиника на одном курорте недалеко от Праги.

Инграм перебирал фотографии одну за другой и кивал:

— Хорошая работа. Без шуток. И что вы хотите доказать с помощью этих фотографий, профессор?

Гропиус не мог сдержать волнения. Он достал сложенный листок и сунул его Инграму под нос:

— Это лист ожидания «Евротрансплант». В нем имена пациентов, которым требуется срочная пересадка какого-либо органа. А теперь обратите внимание на номер 56! Тот Бертрам, который летел с Фихте в Прагу! — Гропиус ткнул пальцем в фотографию. — Случайность? Нет! Я собственными глазами видел, как Фихте, Прасков и Бертрам вместе въехали на территорию частной клиники в Подебради.