Смертельный код Голгофы - Ванденберг Филипп - Страница 25

Когда Рита приехала к Грегору, она надеялась, что проведет у него ночь, поэтому не смогла скрыть разочарования, когда Гропиус посвятил ее в свой план. Ему нужна копия листа ожидания из ELAS, а именно тех пациентов, которые находятся под наблюдением регионального отделения Южной Германии и имеют степень срочности от Т2 до Т4. То, что на первый взгляд казалось слишком сложным, решалось очень легко, стоит только ввести пароль с любого компьютера в клинике. Но он все равно попросил Риту действовать как можно осторожнее.

Через день Рита появилась у Гропиуса, одетая в столь облегающую водолазку, что, казалось, девушке было трудно дышать, она была создана, чтобы сводить мужчин с ума. Для Риты не осталось незамеченным, что Гропиуса это ничуть не взволновало. Его взгляд жадно блуждал по компьютерным распечаткам, на которых значилось около трехсот имен, адресов, телефонных номеров и степень срочности для каждого пациента. Три сотни судеб, из которых большинство будет иметь незавидный конец, поскольку донорских органов слишком мало.

Существовало только две причины, по которым человека могли вычеркнуть из этого списка, две диаметрально противоположные причины: благодаря успешной операции по пересадке органа — или смерти в результате отсутствия необходимого донорского органа.

Гропиус знал, что шанс был невелик, но идея не казалась ему безнадежной. Он взглядом пробежал лист по алфавиту и внезапно остановился на номере 27: Вернер Бек, год рождения — 1960, адрес: Штарнберг, Визенштайг, дом 2, степень срочности Т2. Вернер Бек — Гропиус был ошеломлен: тот самый фабрикант, любовник Вероник?! Гропиус, правда, не знал его возраста, но ему было известно, что Бек жил в шикарной вилле на Штарнбергском озере. Но озадачило его не то, что в списке обнаружилось имя Бека, а степень срочности Т2 — это означало, что необходима срочная пересадка, то есть печень отказала, мужчина с пометкой Т2 был лишь наполовину мужчиной. И вот с таким Вероник хотела иметь постоянные отношения?

Между тем у Гропиуса снова появилось ощущение какой-то несуразности, он оказался в ситуации, которая предлагала слишком много неразрешенных вопросов. Он уселся в старый японский джип, который остался ему от Вероник, и поехал в южном направлении. Поздняя осень решила напоследок вести себя хорошо: вдали в прозрачном воздухе были видны яркие, освещенные солнцем вершины Альп. Через десять минут Гропиус свернул с автобана, простоял какое-то время в пробке в этом густонаселенном месте, в котором миллионеров живет больше, чем в любом другом городе Германии, и после недолгих поисков въехал на улицу Визенштайг, роскошную трассу, по обеим сторонам которой стояли шикарные виллы. Дом под номером два был в самом начале.

Высокие кованые ворота были открыты, и на лужайке, засаженной кустами, невысокими деревцами и окружавшей двухэтажный дом, собирал белую пластиковую мебель благообразный пожилой дворецкий. Он как раз складывал ее у входа в погреб. У въезда был припаркован «бентли азур» бутылочного цвета, машина, которая даже в этом районе вызывала удивленные взгляды.

Гропиус тоже не отказал себе в удовольствии рассмотреть ее повнимательнее и не заметил, как сзади к нему подошел хозяин.

— Вы позволите?

Профессор обернулся и испугался, поскольку представлял себе Бека нестарым спортивным мужчиной, может быть на пару лет моложе его самого. Но перед ним стоял рано состарившийся, удрученный горем мужчина с венчиком волос вокруг лысеющего черепа, морщинистым лицом и впалой грудью. Мужчина явно страдал тяжелой болезнью печени. Он не обратил на Гропиуса никакого внимания и бросил сумку с клюшками для гольфа на заднее сиденье автомобиля. Тогда Гропиус заговорил с ним первый:

— Господин Бек? Меня зовут Грегор Гропиус.

Бек замер, а потом несдержанно спросил:

— Ну и?

Только теперь Гропиус понял, что совершенно не подготовился к разговору с любовником своей жены, и ответил невпопад:

— Я очень рад передать вам мою жену.

— Ах вот оно что, — ответил Бек и посмотрел на Гропиуса изучающе, оглядывая его с головы до пят, — вам следовало лучше ее охранять, нет, правда!

— Я вас не понимаю, — смущенно произнес Гропиус.

— Да что тут понимать? — гневно сказал Бек. — Все кончено. И произошло это не вчера! — И тут его прорвало: — Когда мне было совсем плохо, когда врачи давали мне не больше полугода, тогда Вероник разыграла большую любовь. К сожалению, я слишком поздно понял, что ей нужно было только мое наследство. Вероятно, мне следовало до этого посмотреть в зеркало, тогда бы мне стало ясно, что ей нужны только мои деньги. А когда началась новая жизнь, любовь очень быстро закончилась…

— Что вы подразумеваете под словами «когда началась новая жизнь»?

Бек пожал плечами и дерзко заметил:

— Я не знаю, почему вас это так интересует. Нам не о чем разговаривать. Не задерживайте меня, меня ждет игра в гольф!

Гропиус понимал, насколько неприятна была Беку эта неожиданная встреча. Он даже не обиделся на него, когда тот, не прощаясь, сел в свой «бентли» и резко сорвал машину с места. Машинам часто приходится отдуваться за неприятности у их хозяев.

В саду все еще возился дворецкий. Он наблюдал за их встречей издалека, но не слышал, о чем шла речь. В надежде разузнать у него чуть больше о хозяине, Гропиус подошел к пожилому человеку и завел ничего не значащую беседу. Дворецкий отвечал очень вежливо и наконец спросил:

— Вы знакомы с господином Беком?

— Да, у нас одна общая знакомая. Насколько я понял, дела его пошли на поправку, я имею в виду его самочувствие!

— Слава богу! Это было такое мучение — каждый день наблюдать, как господин Бек сдавал все больше и больше.

— Печень, не так ли?

Старик удрученно кивнул и сказал, глядя в землю:

— Такая тяжелая операция, но все прошло хорошо, господин Бек еще не стар.

— И дорогая!

— Простите?

— Ну, не только сложная операция, но еще и очень дорогая.

Тут дворецкий рассмеялся, положил плоскую ладонь на живот и вымолвил:

— Господин Бек обычно похлопывает себя ладонью по животу и говорит мне: «Карл, тут у меня целых полдома поместилось».

— Так дорого? — Гропиус изобразил удивление.

Дворецкий Карл махнул рукой.

— Ну, он-то не бедный! Господин Бек мог себе позволить новую печень. А вот если это случится у такого, как я, — пиши пропало. Такова жизнь. — Карл повернулся, собираясь вновь приступить к своей работе, — извините меня!

— А вы случайно не знаете, где господину Беку делали операцию? — спросил Гропиус.

Дворецкий посмотрел на Гропиуса с недоверием:

— Зачем вы хотите это знать?

— Просто интересуюсь, больше ничего.

Еще недавно такой приветливый, старичок запрокинул голову и прищурился:

— Уважаемый господин, я не уполномочен распространяться о личной жизни господина Бека. Я и так уже слишком много вам сказал. А сейчас я попрошу вас покинуть частную территорию как можно быстрее.

— Хорошо-хорошо, — ответил Гропиус успокаивающим тоном, — да это и не так важно.

Гропиус развернулся и пошел прочь. Он достаточно услышал, даже более чем достаточно.

В специальной комиссии на Байер-штрассе царил хаос — все были раздражены. Офис Инграма был похож на пыльный архив старого ученого. В углу торчал фикус, перед окном — кактусы. Папки, чертежи, схемы и бумаги, которые они забрали из кабинета Шлезингера, в общей сложности семьдесят четыре документа, лежали на столе и на полу или были прикреплены кнопками к стенам и шкафам. Среди них была газетная статья с крупным заголовком: «Загадочная смерть в университетской клинике». Несколько мужчин, бормоча вполголоса непонятные слова, пытались получить хоть какую-то информацию из этой кучи бумаг, которая могла бы приблизить их к ответу на вопрос: почему Арно Шлезингера убили таким необычным способом?

Вольф Инграм, руководитель комиссии по делу Шлезингера, почти исчез под кипами бумаг, которые стопками возвышались на его рабочем столе. У него было отвратительное настроение, он пришел к выводу, что эти бумаги не продвинули их в деле ни на шаг. В сущности, для анализа документов, изъятых у вдовы Шлезингера, срочно требовался специалист, который бы мог безошибочно идентифицировать мнимые сокращения и коды Ябруд или Кара-Тепе как безобидные места раскопок и тем самым освободить полицейских от этих головоломок. То, что Шлезингер отдавал свои находки на анализ в различные научно-исследовательские институты, тоже не вызвало бы никаких подозрений у эксперта по археологии. Инграм решил ограничиться составлением географического профиля перемещений Шлезингера.