Смертельный код Голгофы - Ванденберг Филипп - Страница 23

Имя профессора в календаре Шлезингера было единственной зацепкой, имевшейся у Гропиуса. Между Шлезингером и де Лука совершенно определенно существовала договоренность. Но почему профессор не приехал сам, а прислал вместо себя Франческу?

Чем больше он думал о вчерашнем дне, тем больше убеждался в том, что вел себя не слишком умно. Где были его чувство собственного достоинства и непринужденность в общении с людьми? Этой женщине отлично удалось его припугнуть. Теперь он сердился на себя за то, что вел себя так неуклюже и неуверенно.

Прошло около получаса нервного ожидания, во время которых Гропиус изучал каждую входившую в кафе женщину. Сладковатый цветочный аромат, которым был наполнен зал, вызвал у Гропиуса сильный голод, и он решил заказать мясные тефтели с картофельным салатом. У девушки, которая принимала у него заказ, были длинные светлые волосы, а на талии был повязан белый передник, доходивший ей до щиколоток. Гропиус посмотрел ей вслед, разглядывая красивые длинные ноги. Он продолжал нервно крутить в руках бумажку с записанным на ней числовым кодом, который должен был открыть таинственный футляр. Тут блондинка развернулась, снова подошла к его столу и спросила:

— Господин Гропиус, это вы?

Гропиус с удивлением посмотрел на нее и ответил:

— Да, а в чем дело?

Блондинка положила перед ним лист бумаги с факсовым сообщением.

— Это мне? — Гропиус озадаченно взял лист и начал читать:

Я считаю, что вы не тот, за кого себя выдаете. Если господин Шлезингер и далее заинтересован в сделке, пусть он сам напрямую свяжется с профессором де Лукой.

Франческа Колелла.

На улице дул холодный ветер, гоняя по краям дороги желтую листву, которую разбросала пришедшая осень. Гропиус решил вернуться в гостиницу пешком. Этот ветер нравился Грегору, ему казалось, что он сможет хорошенько проветрить его мысли, — профессор снова и снова возвращался к одному и тому же. Постепенно для него стало ясно, что он имеет дело с силой, с которой едва ли может тягаться. При этом его охватило неприятное ощущение, даже страх, что он, действуя в одиночку, рискует запутаться и увязнуть в этом неравном противостоянии еще глубже.

Он шагал по аллее, спрятав руки в карманах пальто. Вдруг очередной порыв ветра бросил ему в лицо облако пыли. Тыльной стороной руки он начал вытирать выступившие у него слезы, маленькие кафе и богатые магазины по обеим сторонам этой роскошной улицы расплывались у него перед глазами. Поэтому человека в темной одежде на противоположной стороне улицы, уже некоторое время шедшего с Гропиусом в одном направлении, он не заметил. Но тот внезапно подошел к нему:

— Профессор Гропиус? Довольно прохладно сегодня, вы не находите?

Гропиус вздрогнул от неожиданности, но не остановился. Он не знал, как следует реагировать. В голове у него был сумбур, вопросы сыпались один за другим: откуда незнакомец знает его имя? Откуда он знает, что Гропиус именно в этот час решил прогуляться по этой улице? Интересно, за ним следят круглосуточно? Кто и с какой целью?

Не останавливаясь, Гропиус посмотрел на незнакомца: невысокий коренастый мужчина с длинными темными волосами, которых осталось немного и которые он тщательно зачесывал справа налево. Его лицо было очень бледным и сильно контрастировало с темной одеждой. Для такого невысокого человека его двубортное пальто было слишком длинным, что делало его шаг весьма затруднительным, а походку — смешной. Он не производил впечатление человека несимпатичного, но, без сомнения, просто так Гропиус вряд ли сам заговорил бы с таким на улице, например, чтобы узнать дорогу.

— Что вы хотите? — спросил он наконец, после того как изучил его внешность. Все же нужно было что-то ответить, чтобы не показалось, что Гропиус испугался.

— Ничего особенного, — ответил незнакомец, — вообще-то меня зовут Родригес.

— Я надеюсь, вы не ожидаете от меня, что я отвечу: очень приятно! — зло ухмыльнулся Гропиус и ускорил шаг, как будто хотел отделаться от Родригеса.

Но невысокий человек держался рядом. Он прокричал против ветра, который дул им навстречу со стороны Бранденбургских ворот:

— Я хотел вас предупредить, профессор Гропиус. Вы должны прекратить розыски по делу Шлезингера. Его смерть не имеет к вам никакого отношения, и ваши шансы добраться до истинных мотивов равны нулю.

Вначале Гропиус ничего не заметил, но сейчас ему стало совершенно ясно: этот бесцветный голос и медленная манера говорить — именно так звучал загадочный голос в телефонной трубке, тот самый, который уже предостерегал его. Больше всего ему хотелось вцепиться коротышке в глотку и выжать из него всю подноготную: на кого он работает и почему Шлезингер должен был умереть. Но его остановило одно незначительное наблюдение: до сих пор он думал о возможной случайности, теперь же он окончательно отбросил эту мысль. С того самого момента, как с ним заговорил Родригес, он заметил, что по проезжей части очень медленно едет темный лимузин. Гропиус сделал вид, будто не замечает машины, и продолжал идти, но на душе у него сделалось скверно.

— Эта история навсегда останется тайной, — заметил незнакомец, при этом равнодушно глядя перед собой.

Гропиус еле сдерживал злость:

— Вы хотите этим сказать, что я никогда не отмоюсь от позора? Послушайте, кто бы вы ни были, ни вы, ни какая-либо организация не сможет помешать мне доказать свою невиновность!

Мужчина посмотрел на Гропиуса и сочувственно улыбнулся:

— Если бы я только знал, как вас можно переубедить. Ведь вы же светлая голова, а сейчас ведете себя как Дон Кихот.

— Он боролся с ветряными мельницами, насколько я знаю!

— Именно. И вам должно быть известно, чем закончилась эта борьба!

Между тем они уже почти дошли до гостиницы «Адлон», где выходившую из дверей стареющую поп-звезду окружила стайка молоденьких девиц. Гропиус огляделся, но Родригес уже исчез. Он только успел заметить, как темный лимузин быстро исчез за поворотом.

В гостинице Гропиуса охватило нехорошее предчувствие. Лифт ехал бесконечно долго, прежде чем остановился на нужном этаже. Гропиус почти побежал к своему номеру, вставил ключ в замок, толкнул дверь и включил свет. Он какое-то время колебался, прежде чем войти в комнату. Уже довольно давно он жил своими фантазиями и догадками, которые оправдывались все чаще. Теперь Гропиус страдал от того, что ему казалось — кто-то заходил в его комнату, пока его не было. Конечно, у него пошаливали нервы, да, у него были проблемы, с которыми непросто справиться. «Но нужно собраться», — сказал он себе в тишине и вошел.

Освещение придало уверенности, что нет ничего страшного. Гропиус замер и прислушался. За окном выл осенний ветер, из ванной струилась полоска света. Одним движением он распахнул дверь. С крючка сползло полотенце. Предательский след? Гропиус открыл стенной шкаф. Он спросил себя, не вешал ли он эту рубашку иначе, но не мог вспомнить. Его чемодан, который он обычно брал с собой в поездки, тоже не содержал в себе ничего подозрительного.

Гропиус глубоко вздохнул и шумно выдохнул. Он чуть не плакал, не с горя — от отчаяния. В Берлине, этом трехмиллионном городе, он считал себя защищенным. Какая призрачная это была уверенность! Сейчас ему казалось, что следят за каждым его шагом. Он схватился за телефон.

— Пожалуйста, подготовьте для меня счет, — сказал он тихо, — я съезжаю, немедленно.

Приземлившись в аэропорту Мюнхена, Гропиус поехал к Фелиции в район Тегернзее.

Уже двадцать семь дней он жил в состоянии постоянного напряжения. Он уже почти не помнил ту спокойную размеренную жизнь, которой жил раньше, теперь страх и бесконечная неуверенность стали его неизменными спутниками. Гропиусу казалось, что все его воспоминания, переживания и подозрения перемешались и превратились в вязкую, тягучую кашу.

Когда Гропиус приехал, Фелиция как раз закончила уборку — беспорядок после обыска был ужасным. После того как он сообщил о своей безуспешной поездке, Фелиция рассказала ему об одной интересной находке. В портмоне Арно, которое ей отдали в клинике, нашлась записка с номером телефона. На записке не было имени, но она заинтересовалась этим номером, поскольку он начинался с кода Монте-Карло. Она позвонила. Тут Фелиция сделала многозначительную паузу.