Гений Медицины (СИ) - Алмазов Игорь - Страница 12

Пока он отвечал, в ординаторской появились и Болотов с Тарасовой. А вслед за ними — и Зубов.

— Ну вот, Шуклин, как полезно для вас дежурить, — бодро произнёс он. — В кои-то веки не опоздали! За это вручаю вам сегодня пациента, палата двадцатая, Фёдоров. Покажите, на что вы способны.

Шуклин так обрадовался этому повороту событий, что пулей выбежал из ординаторской, не дожидаясь остального распределения.

— Стремление к работе, вот это я уважаю, — усмехнулся наставник. — Соколов, сегодня вы отправитесь к Ольге Петровне. По какой-то причине она пожелала вас сегодня в качестве помощника.

Лицо у Соколова скривилось на долю секунды. Но гримаса быстро прошла.

— Как скажете, — отозвался он. — Я считаю, что у медсестры можно почерпнуть много полезного и многому научиться.

Как-то легко он согласился…

— Болотов, седьмая палата, пациентка Сукманова, — Зубов сделал небольшую паузу и добавил. — Вам она понравится. Тарасова, девятнадцатая палата, Кудрявцев. Боткин — третья палата, Лаврентьев. Только вам придётся пару часов подождать, он сказал — к десяти будет.

— В каком смысле? — уточнил я. — Пациент не свежепоступивший?

— Да нет, поступил он вчера, — ответил Зубов. — Ему в приёмном всё, что надо, сделали и отправили ко мне. А он на ночь домой попросился, дела какие-то решить. Состояние не экстренное, поэтому я разрешил.

Пациент с этажа аристократов, сразу видны особые привилегии. Вообще нарушать больничный режим было строго запрещено. А уж тем более в первые же дни после поступления.

Ведь если пациент уже оформлен в клинику — то ответственность за него лежит уже на клинике. Однако в случае с аристократами всегда есть место исключениям.

— Хорошо, — пожал я плечами.

Остальные разбежались по пациентам, и мы остались с Михаилом Анатольевичем вдвоём.

— Это не моё распоряжение было, мне сверху приказали, — вдруг проговорил он. — Я сам против такого.

Зачем-то он решил передо мной оправдаться. Хотя я его понимаю, с самого начала он производил впечатление принципиального человека и, видимо, не захотел, чтобы этот образ разрушился.

— Понял, — кивнул я. — Обойду пока что старых пациентов, осмотрю их.

— Давайте, — Зубов буркнул как обычно — недовольно, но я сумел услышать поощрение в его словах.

Пациентов он давал пока что только на один день. Далее занимался лечением сам или передавал другим терапевтам. Но мне всё равно хотелось наблюдать всех своих больных, я чувствовал за них ответственность.

По другим палатам я прошёлся довольно быстро, все пациенты чувствовали себя лучше, что не могло не радовать.

Вернувшись, Зубова я уже не обнаружил. Зато в сумке нашёлся Клочок.

— Ну что, выяснил? — спросил я.

— Да, хозяин, — отозвался крыс. — Это точно не Тарасова. Но я нашёл, чей это был запах.

— Ну говори уже, не томи, — поторопил его я.

— Ампулы и ключи вам подбросила… — крыс сделал драматическую паузу, — ваша главная медсестра.

Значит, я был прав. Всё-таки это Ольга Петровна…

Я заподозрил главную медсестру почти сразу же, как понял, что Тарасова это сделать бы не могла. И начал рассуждать, у кого ещё была такая возможность.

И Ольга Петровна подходила просто идеально. За её передвижениями никто не следил, она тоже имела доступ к ординаторской, она прекрасно могла подгадать момент, чтобы взять морфин.

Да и когда она забежала, чтобы сообщить о находке под своим шкафом — выглядела очень уж шокированной. Ещё бы, самой всё это провернуть и чудесным образом найти препарат у себя же в сестринской!

Скорее всего, она испугалась, что это моё своеобразное возмездие ей. И поспешила признаться, чтобы избавиться от подозрений самой.

Вчера я не подозревал её, потому не сильно обращал внимания на всю её реакцию.

Она казалась сильно напуганной, что было бы логично, ведь это её ответственность. Но оказалось, напугана она была из-за своего поступка.

Скорее всего, одна бы она не стала это делать. Ей это просто незачем. А значит, её кто-то подговорил. И вот тут сразу две кандидатуры. Шуклин и Соколов. А может быть, они сделали это и вместе.

— Хозяин, что будем делать? — оторвал меня от размышлений Клочок. — План отмщения готов?

— Пока ничего не будем, — отозвался я. — Недостаточно информации. Побудь сегодня в роли шпиона и последи за Соколовым и Шуклиным.

— Сделаю, — отозвался крыс. — Всё будет в лучшем виде.

Мы разделились, я отправился к своему пациенту, а Клочок — на разведку.

Третья палата оказалась ещё более современной и обставленной, чем все предыдущие, где я бывал.

Здесь в углу стоял диван с журнальным столиком. Палата была всего на два человека и занята при этом одна койка. Да и по размерам она была чуть ли не больше моей студии.

— Доброе утро, — поздоровался я с пациентом. — Вы Лаврентьев?

— Да, — кивнул мужчина. — А вы санитар мой сегодня?

Знакомство не заладилось с самого начала.

— Нет, — отрезал я. — Я ваш лечащий врач на сегодня, Боткин Константин Алексеевич.

— Ну-ну, — поджал губы Лаврентьев. — Не доросли вы ещё до врача, как по мне. Я не для того ложился в элитную клинику, чтобы меня лечило какое-то отродье.

Сильное ругательство для аристократов. Отродье — это человек, которого изгнали из собственного рода, если использовать это слово в прямом значении. А также это способ сильно оскорбить аристократа.

— Не лучшее слово вы подобрали для обращения к лечащему врачу, — ответил я. — Вам следует за это извиниться.

— Или что? — приподнял он бровь. — Я пациент, вы врач. На дуэль вы меня сейчас не вызовете. Вредить моему здоровью вы не имеете права. Так что вы мне сделаете?

Да уж, не самый приятный человек. И главное, так уверен в собственной правоте. Хотя в этом случае он совершенно не прав.

— Колоноскопию вам назначу, — улыбнулся я. — Знаете, что это такое?

Колоноскопия — это обследование, при котором слизистая оболочка толстой кишки осматривается с помощью эндоскопа. Как я сам любил объяснять это обследование, это как ФГДС, только с другой стороны.

Судя по лицу пациента, он прекрасно знал, что это такое.

— Вы не посмеете, — заявил он. — Это же отразится на моей чести!

— Зато это хороший метод обследования, — пожал я плечами, — правда, на тот случай, если у вас будут подходящие жалобы. Но поверьте, для любой системы органов я найду такой способ визуализации, который будет весьма неприятно выполнять. Так что лучше вам всё-таки извиниться и забрать свои слова назад.

Лаврентьев покраснел от злости. Разумеется, я не собирался использовать медицинские способы обследования как наказание. Это неэтично и совершенно неподходящий способ разрешения личных конфликтов. Я всего лишь решил его припугнуть. И это сработало.

— Приношу свои извинения, — поджал он губы. — Я погорячился.

Признал свою вину скорее от безысходности. Что ж, пойдёт.

Это не должно отразиться на моём лечении. А в качестве наказания всегда можно назначит витамины группы В внутримышечно. Болезненные уколы, зато для организма очень полезные.

— Рассказывайте, что вас беспокоит, — проговорил я.

Лаврентьев снял носок с ноги и продемонстрировал мне стопу. Сустав первого пальца был распухшим, покрасневшим и увеличенным в размерах.

— Болит ужасно, — заявил он. — И стопу из-за этого согнуть вообще невозможно.

— Температура есть? — уточнил я. — Мерили вам?

— Вчера в приёмном была, — кивнул аристократ. — Сегодня не знаю, по ощущениям вроде как есть.

Итак, температура, опухание и воспаление первой фаланги большого пальца стопы. Диагноз уже вырисовывается.

— Ещё жалобы есть? — спросил я.

— Нет, — покачал он головой. — Резко сустав заболел, когда день рождения друга праздновали. Ну меня сразу на скорой, и сюда. Дали какую-то таблетку, боль поутихла. Отпросился назад, надо же было праздник закончить!

Действительно, надо было. Зачем нужен вообще этот палец? Поражаюсь со своего нового пациента.