Сладкая теплая тьма - Бишофф Саш - Страница 2

Я спросил, проходила ли она терапию в прошлом. Л ответила, что это впервые, она всегда вела активную жизнь и не считала это приоритетным. Затем добавила: «Вероятно, это означало, что я не была готова смотреть в лицо своей травме. Теперь готова».

– Смело с вашей стороны.

– Разве? – Она задумчиво склонила голову набок. – Я не считаю это смелостью. Это необходимость.

Здесь Л проявляет редкую степень рефлексии. Проницательна, красноречива, чрезвычайно серьезна. Весь наш разговор Л сидела в углу дивана, сосредоточенно нахмурив брови, затем внезапно широко распахнула глаза от осознания открытия, задумчиво стиснула пальцы. И все это время внимание Л было приковано к работе и к безукоризненному результату.

Я попросил Л рассказать подробнее о детской травме, на которую она ссылалась. Она ответила, что это связано с отцом. Я спросил об их отношениях сейчас. Л сообщила, что отец погиб в автомобильной катастрофе почти двадцать пять лет назад, когда ей было восемь.

– Он был пьян, – говорила она. – Но папа всегда был пьян. Я с трудом помню его трезвым.

– Он был за рулем?

Она кивнула.

– Вы можете рассказать мне, что произошло той ночью?

– Я не помню.

Я подождал.

– Ничего не могу вспомнить о той ночи, – объяснила Л. – Только то, что я была там.

– В машине?

– Угу. Вместе с мамой. – Л подула на чай, собираясь с духом. – То есть мне известны факты. Я знаю то, что написано в отчете. Было поздно, машин на улице было немного. Папа петлял по всей дороге. Очевидно, выехал на встречную полосу и столкнулся с грузовиком. Мать сломала обе руки и несколько ребер. Я потеряла зуб, и мне наложили кучу швов на лоб, щеку, подбородок. У меня все еще есть шрам – видите? Мы обе получили сотрясение мозга. Но папа потерял слишком много крови, ожидая приезда «скорой помощи». Они не смогли спасти его.

– И вы ничего из этого не помните?

Л покачала головой.

– Может быть, это из-за сотрясения мозга, но, так или иначе, та ночь остается темным пятном.

Мы остановились на центральном событии, связанном с тяжелой детской травмой. Раскрытие подавленных воспоминаний о том, как Л пережила гибель отца, могло бы иметь решающее значение для ее исцеления. Надеюсь, что за время, проведенное вместе, мы сможем восстановить их, пролить на них свет.

Перед завершением нашей сессии, я вернулся к фразе Л «смотреть травме в лицо». Спросил, что это значит.

Она взглянула на меня очень внимательно, и на мгновение мне показалось, что она видит меня насквозь.

– Мне нужно ваше честное мнение, – наконец, тихо заговорила Л. – Если кто-то сделал с тобой что-то невообразимо ужасное, сможешь ли ты когда-нибудь по-настоящему исцелиться? Или у тебя всегда будет шрам? Есть ли способ стереть его и, что более важно, лишить этого человека возможности снова причинять боль?

– А вы как думаете?

Л слегка улыбнулась.

– Я не знаю. Потому-то и пришла к вам.

– Что ж, я, конечно, верю в исцеление. Я не был бы психотерапевтом, если бы не верил.

– М-м-м. – Казалось, Л это не убедило.

– Шрамы исчезают, Лила. Становятся менее заметными, и со временем даже можно забыть об их существовании. Они просто делаются частью вас, в конце концов вы не можете вспомнить, как выглядели без них. Мое профессиональное мнение, раз уж вы спросили, заключается в том, что, когда кто-то перенес травму, лучшее, что он может сделать, – изучить ее. Покопаться, попытаться понять. Как вы только что сказали, посмотреть ей прямо в лицо. Только поступив так, вы избавитесь от ее власти над вами.

– Джона… – Л пристально смотрела мне в глаза. – Как думаете, вы сможете помочь мне сделать это?

– Да, Лила, – улыбнулся я. – Думаю, да.

Если бы Фредди Джеймсу пришлось представить миру эксклюзивную информацию о Лиле Крейн, она была бы такой: любимица Америки чертовски точно знала, что и как делать. Все годы, что он с ней знаком, Лила неустанно трудилась, чтобы сотворить собственную удачу, и это всегда окупалось сполна: каждая мечта его лучшей подруги осуществлялась точно по плану.

Разумеется, сегодняшний день не стал исключением: вечер-сюрприз, который она запланировала для Курта, несомненно, будет потрясающим. В конце концов, почему бы и нет? В присутствии Лилы Крейн мир чуть ли не переворачивался с ног на голову и расцветал, меняясь к лучшему в исходящем от нее свете.

Удача, как всегда, была на стороне. Друзья – особенные, блестящие, которые по-настоящему нравились Курту, конечно же прибыли, как и надеялась Лила. А остальные, пригласить которых было нужно лишь формально, те, кто наслаждался общением со знаменитостями в надежде заполучить какую-то неуловимую, призрачную славу, чудесным образом отказались. Будучи самым верным другом Лилы, Фредди любезно согласился стать распорядителем вечера, направляя огромную толпу присутствующих, пока Лила занималась именнинником.

Фред и Лила впервые встретились много лет назад в Лос-Анджелесе на съемках фильма Курта Ройалла «Игра в ожидание», ставшего для нее прорывом. В те дни Лила только начинала сниматься в кино и была еще трогательно наивной. Тогда как у Фредди за плечами уже были пара фильмов и несколько сопутствующих им поучительных историй.

Это была любовь с первого взгляда, они сблизились в мгновение ока. Фредди нравились чуткость Лилы, ее острый взгляд, то, как внимательно она умела слушать. И она поняла его с самого начала. Большинство людей оценивали его поверхностно, предполагая некоторую черствую снисходительность в хлестком, сухом остроумии, презрительном выражении симпатичного лица, бодрой крутости походки, но только не Лила. Она быстро разглядела, что за этим скрывается, и осознала, что Фредди такой же преданный и добросердечный человек, как она, а в их индустрии подобные качества было практически невозможно найти.

Когда «Игра в ожидание» стала кассовым хитом, Лила мгновенно превратилась в звезду, и Фредди наблюдал, как все их друзья начали менять отношение к ней. У всех возникло эгоистичное желание быть рядом с Лилой (какие возможности они могли получить? какие привилегии мог дать ее статус знаменитости?), а ее щедрость использовалась ими в личных интересах. Сама Лила не могла не заметить, что окружающие стали очень стараться угодить ей, привлечь ее внимание, заставить полюбить их. Фредди был единственным человеком, который ни на йоту не изменился. Он не восторгался ее славой, не был поражен ее красотой и очарован ее грацией. Между ними никогда не было подобной чуши или притворства. Она всегда была и будет просто Лилой – равной, другом.

В то время как карьера Лилы стремительно развивалась, Фредди впервые в жизни обнаружил, что безумно, страстно влюблен в промышленного магната пожилого возраста, личность которого по определенной причине останется неизвестной, но достаточно сказать, что этот человек владел крупнейшей и наиболее уважаемой пиар-фирмой в США, а его бизнес и имя были признаны и почитаемы на Голливудских холмах. Этот человек с самого начала упорно добивался Фреда, делая громкие заявления вроде: «Фредди Джеймс будет следующей большой звездой» и обещая сделать тому карьеру одним щелчком пальцев.

Фред не мог поверить своей удаче. Как могло это небесное создание выбрать его? Он с головой окунулся в отношения, не задавая вопросов, полностью посвящая себя тому, чего желала его новая любовь.

Оглядываясь назад, можно сказать, что предупреждающие знаки были хрестоматийными, но в то время Фред, конечно, был слишком ослеплен чувствами, слишком переполнен любовью. Мало-помалу Человек-Пиар начал забирать его жизнь, пока со временем не взял ее под полный контроль. Медленно, умно снижал самооценку Фреда, заставлял его сомневаться в собственной значимости, отдалял его от друзей и семьи, заставляя снова и снова делать мучительный выбор между ним самим и остальными. Кого на самом деле Фредди любил больше всего?

Но на протяжении всего этого мрачного периода в жизни Фредди Лила оказалась единственным человеком, который не колебался. С самого начала она видела ситуацию такой, какая она была на самом деле, и после трех мучительных лет жестокого обращения Фред наконец был готов признать, что она оказалась права. И вот – терпеливо, мягко – Лила принялась помогать ему выпутываться из этой токсичной истории. Конечно, случались промахи в суждениях, бесчисленные отступления и ошибки, но на каждом шагу она была рядом. Она была единственной, кто никогда не сдавался, и Фред чувствовал, что практически обязан Лиле жизнью.