Прекратите ходить по яичной скорлупе. Как жить с тем, у кого пограничное расстройство личности - Крегер Рэнди - Страница 4

♦ Вы постоянно ставите потребности и желания близкого человека выше своих собственных? Ваши интересы и мечты годами остаются в тени, словно их и не существует?

♦ Вам приходится уступать абсурдным требованиям, потому что спорить слишком утомительно или страшно? Каждый раз вы выбираете «мир любой ценой», даже если это причиняет боль?

♦ Вы пытались доносить свои мысли сотни раз, но вас будто не слышат? Возникало ли у вас чувство, что человек просто не хочет понимать, даже если бы мог?

♦ Ваши переживания, страхи или трудности остаются без внимания? Вам кажется, что ваш близкий равнодушен к тому, что вы чувствуете?

♦ Он ведет себя идеально при посторонних, но наедине позволяет себе оскорбления, грубость или пренебрежение? Вы живете в двух реальностях: «при людях» и «за закрытыми дверями»?

♦ В конфликтах для него важнее доказать свою правоту, чем услышать вас или решить проблему? Вы чувствуете, что ваши эмоции для него – просто помеха?

♦ Он искажает ваши слова, перевирает факты или использует ваши же фразы как оружие против вас? После разговоров вы чувствуете себя в ловушке?

♦ Критика в ваш адрес звучит постоянно, даже по мелочам? Вы будто живете под микроскопом, где каждое действие подвергается осуждению?

♦ Его аргументы часто противоречат здравому смыслу? Вы ловите себя на мысли: «Это абсурд», но опровергнуть это кажется невозможным?

♦ Вам кажется, что он давно перестал видеть в вас настоящего человека? Будто вы играете роль в его пьесе, а ваша личность не имеет значения?

♦ Его гнев вспыхивает внезапно и несоразмерно ситуации? Вы ходите по минному полю, не зная, что спровоцирует очередной взрыв?

♦ Вы чувствуете, что вами манипулируют с помощью лжи, полуправды или эмоционального шантажа? Создается впечатление, что для него все средства хороши, чтобы добиться своего?

♦ Вы замечали, что он стремится контролировать каждую мелочь, будь то ваши планы, решения или даже мнения? Приходится ли вам жертвовать своей свободой выбора, чтобы не провоцировать его недовольство?

♦ Случалось ли, что любое отклонение от его ожиданий – опоздание, изменение планов или ваш отказ – вызывает у него вспышки гнева или истерики? Вы живете в тревоге, ожидая, что любая мелочь вызовет бурю?

♦ Ведет ли он себя эгоцентрично и импульсивно, как ребенок, когда сталкивается с препятствиями? Его образование или статус не мешают ему обижаться, манипулировать или требовать немедленного исполнения своих желаний?

♦ Чувствуете ли вы себя эмоционально опустошенным, будто эти отношения высасывают из вас все силы? Вас преследуют растерянность, безнадежность или ощущение, что вас намеренно не хотят услышать?

Если вы ответили «да» на некоторые из этих вопросов, у нас для вас хорошие новости: вы не сходите с ума. Это не ваша вина. И вы не одиноки. Возможно, вы переживаете все это потому, что у вашего близкого есть симптомы, связанные с пограничным расстройством личности (ПРЛ) – далее таких людей будем называть ПЛ, нарциссическим расстройством личности (НРЛ) – далее таких людей будем называть НЛ или обоими этими состояниями.

Далее мы расскажем несколько реальных историй людей, узнавших, что у кого-то из их близких есть одно или оба расстройства. Как и все примеры в этой книге, они взяты из тысяч и тысяч историй, которыми люди делились в интернете на протяжении двадцати двух лет. (Детали изменены, чтобы скрыть личности и защитить частную жизнь людей.)

История Джона, женатого на женщине с ПРЛ и НРЛ

Быть женатым на Джине – это рай в одну минуту и ад – в следующую. Ее настроение меняется ежесекундно.

Даже когда я делаю в точности так, как она просит, она злится на меня. Однажды она приказала мне куда-нибудь отвезти детей, потому что хотела побыть одна. Но, когда мы уходили, она швырнула мне в голову ключи и обвинила меня в том, что я ненавижу ее так сильно, что не могу находиться с ней в доме. Когда мы с детьми вернулись из кино, она вела себя как ни в чем не бывало. Она поинтересовалась, почему я все еще расстроен, и сказала, что я не умею избавляться от своего гнева.

Так было не всегда. Прежде чем мы с Джиной поженились, у нас был бурный, фантастический роман. Она боготворила меня: говорила, что я идеально подхожу ей по многим параметрам. Секс был невероятным. Я писал ей любовные стихи и покупал дорогие подарки. Мы обручились через четыре месяца, а через год поженились и отправились в свадебное путешествие, оно обошлось в десять тысяч долларов.

Но сразу после свадьбы Джина обрушила на меня потоки критики, стала устраивать допросы и причинять много боли из-за каких-то бессмысленных мелочей. Она постоянно обвиняла меня в том, что я хочу других женщин, и приводила выдуманные примеры в подтверждение своих заявлений. Джина вдруг почувствовала в моих друзьях какую-то угрозу и начала их отваживать. Она говорила плохие вещи о моем бизнесе, моем прошлом, моих ценностях, моей гордости – обо всем, что было связано со мной.

И все же время от времени ко мне возвращается прежняя Джина – та, что любила меня и считала самым лучшим парнем на свете. Она все еще самая умная, веселая и сексуальная женщина, которую я знаю, и я все еще очень сильно люблю ее. Я хотел бы оказать ей помощь, в которой она отчаянно нуждается, чтобы она могла быть такой всегда.

История Мэри о воспитании ребенка с ПРЛ

Мы поняли, что с нашим приемным сыном Ричардом что-то не так, когда ему было восемнадцать месяцев. Он был капризным, много плакал и мог кричать по три часа подряд. В два года он начал устраивать по несколько истерик в день – некоторые длились часами. Наш врач просто сказал: «Мальчики есть мальчики».

Когда Ричу было семь лет, мы нашли в его комнате записку, в которой говорилось, что он собирается покончить с собой, когда ему исполнится восемь. Учитель начальной школы направил нас к местному психиатру. Тот заявил, что Ричу нужен строгий режим дня. Мы пробовали награды за хорошее поведение, строгость и даже изменение диеты. Но ничего не помогало.

К тому времени, когда Рич перешел в средние классы, он лгал, воровал, прогуливал школу и становился неуправляемым. Когда он попытался покончить с собой, начал резать себя и угрожал убить нас, вмешалась полиция. Он звонил на горячую линию по вопросам жестокого обращения с детьми каждый раз, когда мы наказывали его, отправляя в свою комнату. Наш сын манипулировал учителями, членами семьи и даже полицией.

Он мог быть очень сообразительным и очаровывать людей своим остроумием, приятной внешностью и чувством юмора. Все психологи были убеждены, что в его поведении виноваты мы. А когда они раскусывали его, он отказывался идти к ним снова. И каждый новый психотерапевт никогда не находил времени, чтобы прочитать его карту, которая к тому моменту была уже толщиной в несколько сантиметров.

В конце концов, когда Рич дошел до угроз учителю, он очутился в центре краткосрочного лечения. В разное время нам говорили, что у него синдром дефицита внимания или посттравматическое стрессовое расстройство после какой-то неизвестной травмы. Один психиатр сказал, что наш сын страдает от «депрессии с психотическим расстройством». Многие люди говорили нам, что он просто плохой ребенок.

После четырех госпитализаций наша страховая компания сообщила нам, что больше не будет платить. В больнице сказали, что Рич слишком болен, чтобы возвращаться домой. А местные психиатры посоветовали нам обратиться в суд и отказаться от опекунства.

Каким-то образом мы нашли субсидируемую государством стационарную больницу, где Ричу впервые поставили диагноз «пограничное расстройство личности». Ему назначили различные препараты, но сказали, что надежды на то, что ему станет лучше, практически нет.

Ричу удалось окончить школу и поступить в колледж, что в итоге обернулось катастрофой. Сейчас его уровень зрелости равен примерно восемнадцати годам, хотя ему двадцать три. С достижением взрослого возраста ситуация немного улучшилась, но он по-прежнему боится быть брошенным, не способен поддерживать длительные отношения и за два года уволился с четырех работ. Рич заводит друзей и быстро их теряет, потому что манипулирует и бывает заносчивым, неприятным и упрямым. Поэтому он зависит от нашей финансовой и эмоциональной поддержки. Мы – все, что у него осталось.