Хозяин теней. 5 (СИ) - Демина Карина - Страница 50

[2] Вяземка или Вяземская лавра — тринадцать связанных между собой домов, которые сдавались внаем. Расположенные близ Сенной площади, они быстро стали прибежищем для воров, нищих и проституток. Вяземская лавра стала крупнейшим притоном города, своего рода отдельным государством с 20 тыс. жителей.

[3] Артель тряпичников, одна из нескольких, обжившихся на Вяземке, занималась тем, что собирала по всему городу выброшенные вещи, которые затем перебирались, стирались, чинились и продавались как новые. Не брезговали тряпичники скупкой и переделкой краденого. Также на Вяземке обосновались артели нищих, корзиночников (изготавливали плетеные корзины для всего Петербурга) и факельщиков (обеспечивали сопровождение похоронных процессий).

[4] До открытия антибиотиков единственным лекарством против сифилиса были средства на основе ртути. От них волосы в интимных местах выпадали. А отсутствие их становилось своего рода предупреждением. Клиенты знали об этой особенности и избегали связываться с облысевшими в зоне бикини дамами. Тогда и начинают пользоваться спросом парики для лобка, получившие название Merkin. Появившись изначально во Франции, где, собственно, и началась эпидемия, парики распространяются по всему миру.

Глава 23

Поэтому, сближаясьс народом, мы прежде всего должны соединиться с теми элементами народной жизни,которые со времени основаниямосковской государственной силыне переставали протестовать не на словах, а на деле против всего, что прямо или косвенно связано сгосударством: против дворянства,против чиновничества, против попов, против гилдейского мира ипротив кулака мироеда. Соединимсяс лихим разбойничьим миром, этим истинным и единственным революционером в России.

Катехизис революционера

— А я тебе говорю, он ей башку оторвал! — шёпот пробрался сквозь шелест дождя. И я оглянулся. Мальчишки. Забрались в грузовик, в кузов, там и сухо, и спокойно.

Прям зависть берёт.

— Брешешь.

— Вот те крест! Взял так за башку и повернул! Только внутрях и хрустнуло.

— Так не оторвал же.

— Ага. Сперва. А потом оторвал. Девка дёргаться начала, ногами так, брык-брык… — что-то стукнуло. — А этот только скалится… прям страх! И перехватил её, ну, половчей, и раз! И всё! И башка отвалилась! А он сел, стало быть, и хохочет. Жуть!

— Брешешь, — повторил второй голос, но уже неуверенно. — Если б так оно… да кто б ему дал-то девку портить!

— Так Король и дал, — шёпот был тихим, но Призрак, которому на дождь было плевать, сунулся к машине и заглянул под брезент. Мальчишки. Возраст… а непонятный возраст. Мелкие. Тощие. В лохмотьях. Тот, который говорит, вроде провожатый, что Роберта Даниловича в гости привёл. А может, и не он. Второй — белобрысый, белый до прозрачности и с пятнами, покрывающими кожу. — Слыхал, небось, про подвалы-то…

И голос провожатого стал тише.

— Я там был!

— Да…

— Если опять скажешь, что брешу, я тебя побью, — сказал мальчишка, сжимая кулаки.

— Да лады, Щербач, я ж так…

— Вот… он и вправду есть. Там вход наособицу. И лестница. Идёшь, идёшь, а она всё не кончается. Я аж притомился.

— А чего ты пошёл?

— Так, послал Кижуч, чтоб отнёс благородным пожрать. Там булки и пироги, и ещё всякое… там под землёй, прям как наверху. Даже больше! Ещё один дом. Всамделишний. А стережёт Стынь. Он меня и встретил. Я уж и с жизнью-то попрощался, — это звучало искренне. — У него ж глаза мертвющие…

— Кажуть, что сам мертвяк. Чего его для Короля некромантус один поднял.

— Да не. Тут точно брешуть. Он у меня пирога взял. И жрал. А мертвяку на кой жрать? Но страшный — это да…

Тяжело слушать два разговора.

— Но ты не уверен? — голос Короля сделался задумчив.

— Конечно. Только когда я уверен стану, поздно будет…

— Если уже не поздно.

— Нет. Коленька у нас бесхребетник ещё тот. Вечно во всём сомневается. Я его хорошо знаю. Я ему сам позвонил. Извинился за побег. За разговор. Пригласил на встречу. Мол, нам надобно серьёзно обсудить проблему и всё такое, что помощь его нужна, а больше я не знаю, к кому ещё обратиться. Он обещал быть. И пока не поговорим, никому ничего не скажет. Натура такая.

— Где встречу назначил?

— «Доминик».

— Вот попроще нельзя было место найти.

— Я не хотел, чтобы у Николя возникли подозрения. А «Доминик» — приличная ресторация…

— Да, да… и посетители приличные. И охрана отличная. И не только там. Всю улицу пасут. Идиот ты, Робертушка…

Роберт Данилович, похоже, обиделся.

— Не обязательно соваться туда. Смотри. Он поедет сразу от госпиталя.

— Это…

— Жандармский.

— Час от часу нелегче, — Королю явно затея не нравилась. И вовсе не от чистоплюйства, скорее уж будучи человеком опытным, он всею шкурой ощущал опасность грядущего мероприятия.

— Машины у него нет. Стало быть, вызовет таксомотор. Отправь кого, чтоб взяли. Потом вывезете за город…

— Экий ты у нас разумный, — Король всплеснул руками. — Всё-то придумал. Всё-то продумал. А где твои мозги прежде были, а, умник? На хрен ты вообще подставился? Да своего целителя жандармы этот городишко вдоль и поперёк перероют. И стараться будут от души. А значит, мне людишек убирать придётся. И не лишь бы каких. Лишь бы каких на это дело не поставишь. Значит, расходы…

— Я возмещу!

— Куда ты денешься.

— … и Стынь корзины перехватил, а мне велел идти. Там, помогать, значится… я и пошёл.

— И чего? — мальчишеский шёпот влезал в другое ухо.

— И того… там эта… ну… коридора. Как наверху. Двери. За ними люди. Слыхать, что люди… и одна открытая, я глянул. Так, из интересу. Лежит один на постели, глаза раззявил и в потолок пялится. А рожа белая вся. Страшенная…

— Опиумистов никогда не видывал?

— Не, это другое, — Щербач замотал башкой. — Там… ну… ещё воняло. Как на бойне вот… а потом туда пришли, где этот… и типа как зала. Здоровая такая. А по бокам — лавки разныя. И зеркала ещё. Какие нормальные, какие треснутые.

— В треснутые глядеться неможно, — заявил второй пацан. — Удачи не буде.

— Ну а пол песочком посыпанный. И там мужик, значит, голый весь. И баба… он сперва её кидал, там влево и вправо, за руку, за ногу. А как надоело, то и оторвал башку. Кровищи… она упала, ещё дергается. А этот… прям кровищу по себе размазывает. Другие ж глядят. И кто-то хлопает, а кто-то орёт.

— Чего?

— Откудова мне знать? По ненашенски… благородные же ж. И этот… я прям тогда подумал, что всё уже. Что… ну… следом башку открутят. А тут выскочил Брехло. И как вцепится, зашипит на самое ухо, мол, как ты тут. А я ему, что, мол, Стынь меня. А он мне…

— Ладно, — голос Короля перебивает этот весьма любопытный рассказ. — Что-нибудь придумаем. Это всё?

— Нет… ещё кое-что. Но уже по основному делу. Есть объект один… даже не один. Двое. Брат и сестра. Оба с даром, хотя пока не разобрался, какой именно. Скрывают. Но дар точно имеется и судя по реакции не самый слабый.

— … и раз уж пришёл, то помогай. Убираться заставил. Бабу ту без меня сволокли, а вот песок лопатой такою…

— Сироты. По-моему, даже беглецы. Уж больно неохотно она рассказывала о прошлом, — Роберт Данилович поднял кружечку с кофеём. — Мне показалось, что они скрываются от кого-то. Стало быть, искать не станут. В целом годный материал.

Сам он… годный материал.

— Правда, парень не в себе.

— Дурак?

— Можно сказать и так. По словам сестры, имело место контузия.

— Военный?

— Вряд ли. Тогда пенсия была бы. Да и она как-то упомянула, что не служил. Нет, тут другое. Небось, с соседями чего-то не поделили, вот и получили. Сам знаешь, родовитые-родивитые, а режутся так, дай Боже…

И рученькой махнул.

— Не знаю, уж чем там его приложило, но физически парень здоровый, крепкий. Развит отлично. Телесно. А что разум, как у младенца. Ну так ему не теоремы решать.