Хозяин теней. 5 (СИ) - Демина Карина - Страница 11

— Что это? — жижа слабо светилась, но я и на расстоянии ощущал исходящую от неё энергию.

— Это… это, Сав, если я правильно понял, то, из-за чего Громовых и вырезали… ты что-нибудь слышал о мёртвой воде?

Глава 6

Сложность излечения ран, нанесённых существами кромешного мира, в первую очередь состоит в отравлении организма силой их. И здесь нельзя с полной уверенностью говорить сугубо о материи, ибо в первую очередь страдают энергетические каналы, особенно, если пациент является дарником. На наш взгляд, столкновение столь разных энергий приводит к угнетению врождённого дара с последующим ослаблением всего организма. При этом усвоение внешней, целительской энергии, затруднено. Однако куда опаснее случаи, когда собственный дар пациента под влиянием кромешной силы, дестабилизируется и обращается против своего носителя, видя в нём опасность. К счастью, подобные ситуации крайне редки, однако вероятность их возникновения статистически достоверно возрастает по мере усиления собственного…

«Медицинский вестник»

Можно считать, что я в сказку попал?

Правда, сказка такая… с необязательным хэппи-эндом.

— Это та, которая любые раны зарастить способна? — уточняю, вспомнив, что у меня в целом с мёртвой водой ассоциируется.

Реально, только сказки.

— По слухам… — Мишка держит склянку осторожно. Кажется, он и дышать в её сторону опасается. — Точнее я думал, что это всё слухи и только…

— А оно не только.

— Выходит, что не только.

— Так…

— Слышал про Евсеевых?

— Не-а, — признался я.

— Весьма богатый род. И сильный. С немалыми связями. Даже государь к их мнению прислушивался.

— И?

— Дар у них яркий. Землю чуют. Камень. Породу. Не Демидовы, но тоже с камнем дело имеют. Шахты держат. И года три тому аккурат новую вели. Тут мнения расходятся. То ли серебряная, то ли золото. То ли и вовсе… иной металл, — это Мишка произнёс после заминки. — Случается такое, если пробой был или полынья долго держалась. Сила меняет мир.

Это я уже не единожды слышал.

— И шахта обрушилась?

— Именно. Как и почему — это уж самим Евсеевым известно. Там изначально сложно всё было, если наследник самолично на выработки явился. И шахту он вёл. И засыпало их крепко. Откопать откопали. Его даже живым, но вот поломало крепко. Его в Петербург везли, не чаяли, что доедет, хотя четвёрка целителей сопровождала. А после уж личный, государев, занялся. Но…

Целители не всемогущи, это я тоже слышал. Хотя здешние могут куда больше тех, оставшихся в прежнем моём мире.

— Умереть Евсеев не умер, но и излечиться не излечился… там… верно и вправду непростая порода была, потому что раны его то и дело открывались. Слухи ходили, что того и гляди о смерти объявят. А потом вдруг он объявился на императорском балу.

Воскресши из мёртвых. Хотя… я одного такого, воскресшего, лично знаю. И мёртвая вода не при чём.

— Как понимаешь, меня там не было. Не вышел я положением, — Мишка наклонил банку, и сияющая жижа медленно, как-то округло, поползла к краю её. — Меня тогда, если честно, и вовсе в доме быть не должно было. Чуть раньше прибыл, чем оно планировалось, но это не важно. Помню, как дед отчитывал моего кузена. Тот, кажется, вновь позволил себе лишнего. И в отношении людей, которых дед надеялся видеть союзниками. Выговаривал так… резко довольно. А кузен и ответил, что Евсеевы не первые и не последние, кому может мёртвая вода понадобится.

Свечение было неравномерным, оно то становилось тише, отчего вода в колбе делалась похожей на жидкое серебро, то вдруг вспыхивала, будто выплёвывая скопившуюся силу. Мишка повернул склянку в одну сторону, потом в другую. И, ухватив за крышку-камень, крутанул. Та и отделилась.

Логично, если подумать.

На горловине банки была резьба, которая и позволяла крепить её к каменной части стелы.

— Дед спросил, что за она. А кузен рассмеялся ему в лицо. Он снова набрался, поэтому и не понимал, что и кому говорит. Выкрикнул, что дед такой умный, а на самом деле старый остолоп, который ничего-то не видит и не понимает. Трясётся над понятиями своими, а мир меняется. И что в нынешнем нужны не пафосные слова о чести и приличиях, а умение договариваться. Что Евсеевы, которых он в пример ставит, явно договорились, потому и наследничек получил свою воду. Погоди…

Мишка зажмурился.

— Как он тогда… на чёрной стороне да белая. Сила тёмная, а сама светлая… что течёт, как вода, но тяжелее железа. И что капли её хватит, чтоб дурные раны исцелить, да только эту каплю поди выжми…

Отец нашёл способ.

— И что для одного она исцеление, для другого — совсем наоборот. Дед его оборвал. Велел заткнуться и не нести чушь. И да, тогда это звучало…

— Бредовато?

— Скорее уж как очередная фантазия увлёкшегося выпивкой человека.

Вот только теперь Мишка держал эту фантазию в руках.

— А Громовы при чём? В целом-то… дед такого точно не делал.

Душу готов об заклад поставить. Старик не из тех, кто рискнул бы связываться с подобной дрянью.

— Громовы… если кто-то узнал, что один из Громовых… способен, — Мишка поднял банку. — Способен добыть эту мёртвую воду.

Которая исцеляет чудесным образом раны, возвращая потенциальных покойников к жизни…

— … а этот Громов взял и исчез, — продолжил я Мишкину мысль. — То логично предположить, что и остальным чего-то да известно. Хотя всё равно в этом случае смысл вырезать род? Тут уж проще подмять и выяснить технологию…

Если, конечно, её ещё не выяснили. А если выяснили, то зачем оставлять потенциальных конкурентов? Ладно. Опять эти высокородные игрища.

— Эй, — Метелька появился на пороге. — Вы там чего застряли? Я тут такое нашёл…

Мы с Мишкой переглянулись.

— Надо чем-то заткнуть, — я огляделся, но запаса крышек не обнаружил. Они бы должны быть, эта вот махина ведь построена, как я понял, именно для того, чтобы получать светящуюся жижу повышенной ценности. А стало быть, крышки должны иметься.

Но не здесь.

— Не лезь, — крикнул я Метельке и, вытащив из кармана ещё один платок, сложил его в несколько раз, а потом скатал пробку и протянул Мишке. Благо, горловина банки была узкой, да и сама она — небольшой, полстакана если влезет, то и ладно. — На, заткни им. Слушай, а ею не отравишься?

— Понятия не имею.

Пробка получилась не особо тугой, ну да жижа была плотнее воды. Авось и не выплеснется. Мишка аккуратно поставил склянку в карман.

Нет, это не дело, но…

— Погоди, — я осмотрелся и, обнаружив пару камней, поставил их рядом. — Сюда давай.

— Но…

— Давай. А то мало ли. Во-первых, может, эту погань надо хранить строго запечатанной. Во-вторых… а вдруг тварь какая? Ты же вместо драки будешь думать, как бы склянку не побить.

— Ворчишь, как дед, — Мишка склянку поставил аккуратно.

— Чего это там? — Метелька не рисковал пересекать барьер.

— Да, кое-что нашли. Пойдём. Да я Мишке. Смотри, эта хреновина…

— Концентратор.

— Плевать. Она видишь какая?

— Здоровая?

— Это тоже. Симметричная. В нескольких плоскостях. И если с одной стороны эту банку вкручивали, то, может, и с другой будет? Если поискать?

Нет, ну раз она такая ценная, то надо брать. А то вдруг она не хранится? Или хранится, но только в закрученных банках? Или ещё что…

В общем, мы с Мишкой вернулись к стеле и, присев на корточки, поползли вдоль основания, ощупывая гладкий холодный край. Метки должны быть… и да.

— Есть! Смотри. Тут руна, — Мишка нажал на что-то. — Для открытия.

Вторая банка была пустой. Да и в той, которую я обнаружил с другой стороны, жидкость поблескивала на дне, собираясь этакими ртутными шариками, чей вид окончательно меня убедил, что трогать эту погань руками — плохая идея. А вот последняя, до которой Мишка добрался раньше — азартный он всё-таки — полна на две трети. Части стелы мы не стали закреплять, а вот банки отправили к первой.