"Фантастика 2025-132". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Белая Яся - Страница 13

Так или иначе, но при всей слабости и неумелости моей, над ребятами я в плане техники возвышался как памятник Гагарину. Кстати, через неделю измывательств ушел только Женька Артюшенко. Остальные пыхтели и качались, четверо одноклассников, Чайкин и я. Одной из моих задач как тренера было постепенное, очень постепенной затаскивание их от отработки приемов в спарринг. Хорошо помню, каким шоком для всех ребят становится первый вольный бой в историческом фехтовании или боксе. Мозг отключается у многих, глаза выкатываются на максимальную дистанцию, в мышцы усиленно вкачивается вата. Некоторые сразу забывают всё, что умели пять минут назад и превращаются в амеб. Поэтому я просто усложнял тренировочные упражнения, мы совершенно незаметно переходили от отработки ударов и блоков к упражнению «удар-защита», от него к обмену ударами. Следующая установка: все виды ударов производятся одним бойцом, а второй по моему секретному приказу вдруг из глухой обороны переходит к атакам, ошеломляя противника. Скоро только рассказ рассказывается, а июнь пролетел ракетой. Чтоб не так сильно страдали наши организмики на спаррингах, мы раздобыли пару старых телогреек и чуток их перешили, сузив силуэт, усилив бока и оторвав в подмышках. Практически, настоящие стеганые доспехи получились. Парни потели, пыхтели, но тренировались. Есть подозрение, что им нравилось!

После тренировок наша компания еще на часок-другой зависала на участке, мы пекли принесенную картошку, валялись на травке, кто-то пробовал курить. Было бы здорово пожарить на огне сосиски, но этот деликатес водится только в Москве, так что хлеб на палочке и картошка в золе - вот и всё меню. Из приправ - соль-. В начале июня из съедобных растений на даче имелся только ревень, шикарный «фрукт»! То ли попил, то ли поел, то ли не было ничего. Всё это время наши родители абсолютно расслабленно думали, что мы играем. В головы взрослых не приходило, что на садовом участке Милославского идет форменное избиение палками их горячо любимых чадушек. Все родители так полагали, а майор Чайкин размышлял.

- Вадик, чем занимался сегодня?

- Тренировались.

- На палках опять?

- Угу. Я Женьку сегодня победил новым финтом, Жорка сказал, классно стало получаться!

- В детском саду вы примерно так же играли. Ничего не напоминают эти ваши игры? Прогресс должен быть какой-то у растущего человека, я считаю, а не пустое времяпрепровождение.

- Не, пап, сейчас всё по-другому. Жорка нас так гоняет, словно тренер настоящий. И физподготовкой занимается, и мастерство оттачиваем.

- Это он тебе сказал про мастерство?

- Ну да. Говорит, тело должно реагировать на опасность раньше, чем мозг её осознает.

- Да, узнаю его рассказы про дедушку из спецназа. А вообще, у вас какие отношения? Вы друзья или просто приятели?

- Думаю, что друзья. Но я Милославского не спрашивал. Он в таких вопросах серьезный.

- А когда он не серьезный?

- Когда про политику говорит и анекдоты рассказывает. Ну или приколы всякие придумывает на всеми.

Николаю Ивановичу действительно было над чем задуматься. После сдачи нормативов по стрельбе, закончившихся так неожиданно, в отделе, не сговариваясь, о том событии молчали. Сначала. А через неделю начались брожения в умах. Однажды, зайдя к соседям, он застал такой разговор:

- Вот как так получается, пацан первый раз пистолет в руки взял, и так отстрелялся?

- А как отстрелялся-то? Он бы первое упражнение сдал максимум на троечку. восемнадцать очков бы выбил. Ты же сам видел, практически все шестерки.

- Угу, видел. Я бы никогда такую кучку не выдал за десять секунд, а тут мальчик двенадцатилетний. И говорил правильно он, мы своим табельным оружием не умеем пользоваться.

- Твое оружие калькулятор и карандаш. Если хотел стрелять, шел бы в пограничники.

- А зачем тогда нам погоны, зачем стрелять учат нас, оружие закрепляют?

- Кто нас учит? Сказал же тот дед, не учат нас, просрали школу.

- Ну так пусть учат! Пусть учат не дуэльной стойке, а боевому применению, раз мы офицеры.

- А ты на партсобрании вопрос подними. Так и скажи, мол, пионеры смеются над капитанами советской милиции, стреляют из табельного лучше и ориентируются в политическом моменте тоже.

- Тебе всё хиханьки, а мне обидно стало. Я вот возьму и на самом деле поставлю вопрос о ненадлежащем качестве огневой подготовки в милиции.

Чайкину после разговора с сыном тоже захотелось воскликнуть «Вот как так!» Почему дружок его сына так спокойно давит на взрослых обличенных властью мужчин? Неудивительно, что Вадик легко принял роль ведомого, а Жорку почитает за настоящего тренера. А в это самое время, пока майор Чайкин в своей голове прокручивал педагогические вопросы, в горотделе КГБ уже лежал рапорт на тему возникшей снизу инициативы, направленной на повышение качества боевой подготовки советской милиции. При всей своей аккуратности источник постеснялся внести в рапорт информацию о «быстром стрелке из шестого-бэ»

Начало июля запомнилось пацанам слегка пафосным перфомансом, организованным мной для повышения личностной самооценки юнитов. Но я им этого не говорил. Они привыкли, что на тренировках я называл их мальцами. Зачем? Так принято? Кем принято? Кем надо.

- Мальцы, а вы заметили, что вы сегодня весь день не отрабатываете упражнения, а деретесь?

- Да! Да?

- А ты сам говорил, все виды ударов и защит.

- Что за наезд, Жорка?

- Стоп! То есть вы уже сами поняли, что не зассыте, если я скажу «Бой!» и мы начнем проводить спарринги.

- Кто еще зассыт, посмотрим!

- Давай бои! Бои давай, начальник!

- Грелку, мне, порву как Тузик!

- Тогда всё. Тогда вы не мальцы, а отроки. Сейчас проводим по последнему вольному бою на палках. Каждый дерется со мной. Очередь по жребию. Считайтесь.

- У-у-ууууууу!

Первым со мной фехтовать выпало Олегу Листратову. Понятно было, что победить он не мог, его задачей было не слиться и пытаться проводить какие-то атаки. Я взял на себя первые настоящие поединки по банальной причине – плохая защита головы и особенно лица чревата реальными травмами. По мне попасть у них особо не получится, только если я подставлю бок (а я подставлю). А свои результативные удары я смягчаю. Олег ушел в глухую защиту, ожидаемо. Неспешно атакую во всех плоскостях, чередую удары, даю ему время вспомнить тренировочный ритм обмена – пошел процесс. Время! Стоп! Нормально, отрок! Следующий в круг.

Ох, я устал после пяти поединков, всё-таки это тело не фонтан, ручеек пока. Но впереди еще один важный пункт мероприятия. Мы с Вадимом втайне от всех подготовили деревянные мечи. Некрашеные, вырезанные из сосновых досок-тридцаток с обмотанной шнурком рукоятью, но уже мечи.

- Слушаем сюда, отроки. Невместно вам теперь палками сражаться. Отрабатывать удары можно, а на поединки выходить уже нет.

- О как. И где мы тебе оружие возьмем? В Детском мире купим?

- Сейчас вам вручаю ваши первые мечи из дерева, как сломаете, новые сами будет делать. Если тренироваться не бросим, постепенно до стальных настоящих дойдем.

- Да ладно, потом насмерть рубиться будем?

- Гонишь, тренер! За стальные сразу тюрьма это верный холодняк!

- Боксер может одним ударом в голову убить человека. Вопрос: почему они на соревнованиях не поубивали друг друга?

- Так у них перчатки.

- И они уворачиваются! Там попасть непросто на самом деле!

- Верно оба раза. Не погибнуть в бою воину помогают доспехи, щит и личное мастерство. Если станете мастерами, то никакой мечник вам не страшен.

-А где еще так тренируются?

- Так серьезно пока нигде, кроме одного секретного места. А вообще, в Польше, Англии, Франции. Они даже конные турниры проводят, но скорее как театральные представления. Насмерть еще не рубятся.

- А мы будем.

- Будем, когда вырастем. Если захотим.

- А ты рубился насмерть?

- Рубился. Но не в этой жизни.

- Гонишь! Это как?

Ну, раз пошли такие вопросы, есть смысл кое-что рассказать и ребятам, и читателям. Дело в том, что я с детства не просто слегка повернут на оружии, я на нём как-бы глубоко зациклен. Не знаю, какие сны видят другие люди, а мне с самого раннего детства снятся поединки, перестрелки, бои какие-то. И с огнестрельным оружием, и с холодным, причем чаще всего с такими подробностями, что жуть! То я убиваю, то совсем наоборот, то есть меня. И самый первый сон, в котором меня убили, мне приснился года в четыре или в пять. Более ранние сны не помню, а этот прямо на всю жизнь впечатался в память. Сама ситуация и ощущение того, что пуля попала в спину. Это произошло в тот момент, когда я по веревочному трапу поднимался на корабль, пришедший за мной в наш двор. Бежал я от неведомых врагов, получается. Достаточно яркий был сон, раз до сих пор помню. Еще один похожий сон, запомнившийся на всю жизнь, увидел лет в восемь. Сюжет другой, но опять кругом смерть, опасность, взрослый я... Наш отряд, не знаю какой и откуда, в сумерках окружил хутор или фольварк на краю леса. Хутор или просто поместье с одноэтажными постройками, короче говоря, поселение было окружено полутораметровой высоты плетнем. По чьей-то команде мы бросили на плетень заранее приготовленные дощатые помосты, и по ним заскочили во двор. Когда внутрь двора спрыгнул я, клинковый бой во дворе уже шел вовсю. В моей руке шпага с костяной рукоятью, я рублю и колю кого-то в темноте. Вот мой мощный выпад пришелся кому-то в грудину, кость остановила удар, пальцы соскользнули со склизкой от крови рукоятки и больно врезались в гарду. Сон окончен. Рассказывать выходит дольше, чем длилась сценка, но даже мелкие детали запомнились. Говорят, во сне мы видим то, что когда-то где-то зацепилось за сознание, ничего нового мозг сгенерировать не может. Вот скажите, откуда у восьмилетнего пацаненка из СССР в голове такие детальки? Костяные накладки на шпаге, острие, застрявшее в грудине, еще и палец больно ушиб об гарду? Всплыло как родовая память из пережитого предками или всё тот же сбой в чьем-то симуляторе?