В точке кипения - Некрасова Саша - Страница 7

– Потому что через десять лет мне стукнет пятьдесят, а тебе тридцать пять! Поверь, это будет уже не так весело.

– По-твоему, мне только веселье нужно?

Регине почему-то стало еще смешнее. Она упала обратно на кровать, содрогаясь и всхлипывая от хохота.

– Я тебя люблю, – сказал Матвей тихо и вкрадчиво – как последний аргумент.

Регина перестала смеяться и встала на колени. Теперь они смотрели прямо друг на друга.

– Я тебе верю. Но не хочу проверять.

Ей показалось, что она увидела в его глазах странный влажный блеск.

– Но тебе все равно надо уехать. И тебе, и детям… И ему тоже.

– Ты правда в этом уверен? По-моему, просто заголовки для охватов.

Матвей кивнул.

– Я уверен. Я читал исследования.

– Даже если так, вода уйдет. Правительство что-то сделает, будет эвакуация или типа того. Все образуется.

– Дорогая, ты же все понимаешь.

Регина и сама знала, что лишь пытается отделаться от принятия очередного большого решения. Как же трудно это делать. Ну почему она всегда вынуждена справляться сама и никто не может разделить с ней эту ношу? Впрочем, Регина тут же нашла чем себя успокоить: очевидно, по-другому она жить не умеет и, если серьезно, не собирается этому учиться.

– Хорошо… – произнесла она одними губами. – Я подумаю. Я очень хорошо подумаю, обещаю.

Матвей кивнул и привлек ее к себе. Регина прикрыла глаза, пытаясь снова забыться в аромате его парфюма и не думать о том, как с этого ракурса выглядят ее бедра и морщинки вокруг глаз.

Илона возвращалась домой после смены в сортировочном центре. Она договорилась с руководством, что будет работать только полдня – большее время отсутствия никак не объяснить Захару. Да и что там Захар, Илона даже самой себе до конца не могла объяснить, зачем всем этим занимается. Именно этим, а не чем-то другим, что было бы более понятно и близко людям ее круга. И лишь иногда, обычно под конец смены, когда руки уже ныли, а поясница затекала, она понимала, что в этой усталости и суете начинает лучше узнавать себя. Себя как Илону, а не как жену Захара. Словно утомительный общественный труд, в который она искренне верила, обтачивал ее, как мраморную скульптуру, избавляя от лишнего и сохраняя важное. И казалось, что она живет не зря, что она – отдельная и самоценная личность.

По дороге домой Илоне пришло в голову заехать в любимую фермерскую лавку – в центре города, на углу Конюшенной площади. Она припарковала машину на обочине и зашла внутрь. Прилавки встретили ее пустотой белых пластиковых поддонов. Робот, обычно собиравший заказы, молча стоял на базе у входа. Илона очень удивилась: это был самый дорогой фермерский магазин в городе – и причина вряд ли заключалась в том, что все овощи разобрали. Покупателей, которые могли себе позволить такие продукты, было не так много.

– Вам помочь?

На шум входной двери откуда-то из кладовки вышла миловидная девушка-менеджер.

– У вас что, все закончилось? – Илона попробовала обратить вопрос в шутку, но девушка не улыбнулась.

– Не было поставки. В этом сезоне неурожай.

– Я еще на прошлой неделе заказывала курьера, и все привезли… – удивилась Илона.

– Ну вот на прошлой неделе еще было, а на этой машина не пришла, – сказала девушка. Затем она добавила чуть тише и мягче: – А вообще, говорят, одна из наших теплиц сгорела. Вы же слышали про пожары?

Илона что-то читала об этом, но не придала тогда значения. Ее снова охватила плохо контролируемая тревога. Что ж, значит она зайдет в обычный продуктовый магазин и поищет овощи там. Хотя в таких магазинах Илона не была ни разу после замужества.

Фермерские магазины отличались от обычных тем, что там продавались овощи и фрукты, выращенные только на «чистых» территориях: такие ни разу не использовались как мусорные полигоны. Но подобных территорий осталось мало и становилось все меньше. Как следствие, сокращалось и количество фермерских магазинов, а цены росли, в два раза опережая инфляцию.

С тяжелым сердцем Илона зашла в обычный магазин, убеждая себя в том, что одна покупка дешевых овощей не способна серьезно навредить здоровью. Входная дверь открылась тяжело, будто кто-то опирался на нее с другой стороны. Едва переступив порог, Илона буквально столкнулась с огромной толпой на кассах.

– Вы издеваетесь – такие цены заламывать?!

– Позовите директора!

– Я сейчас в Антимонопольную службу жалобу накатаю!

Кондиционеры, как всегда бывало в таких магазинах, работали вполсилы – у Илоны закружилась голова от духоты и тесноты.

– Не подскажете, что тут такое? – спросила она пожилую старушку. Та с видом, полным принятия, стояла у стенки, опираясь на трость.

– Да цены выросли опять, в три раза. Неурожай, говорят. Перебои в поставках.

На лбу старушки мерцали крохотные капельки пота. К горлу подкатила тошнота, и Илона выскочила из помещения.

Богдан поставил перед дочкой поднос с двумя огромными порциями разноцветного мороженого, и она просияла. В такие моменты улыбка Кати так сильно напоминала ему улыбку Кристины, что собственная радость незаметно покидала его. Видимо, до самого процесса ему придется мириться с горько-сладким привкусом этих встреч, – зато потом, когда дочь насовсем переедет к нему, жизнь снова станет простой и счастливой. Без оглядки на часы, без суеты и без нервных вздрагиваний, которые у него вызывал случайный силуэт высокой темноволосой женщины. В каждой из них он видел Кристину, вернувшуюся пораньше, чтобы забрать у него Катю.

– У тебя какое мороженое, папа? – спросила она.

– У меня шоколадное, ванильное и фисташковое. А у тебя – клубничное, ананасовое и тоже шоколадное.

– Всего шесть шариков?

– Шесть, верно. – Богдан почти прослезился из-за этого простого заключения.

В свои пять Катя радовала его быстрым, активным умом. В садике она была одной из лучших в группе, и Богдан не без гордости присваивал себе все ее успехи, даже самые незаметные.

Телефон сердито завибрировал, и Богдан проверил уведомления. Совещание! Он почти забыл о нем. Обычно Богдан сам инициировал все планерки с топ-менеджерами, но на эту встречу его пригласили подчиненные. Плохое предчувствие разрасталось внутри против воли, но он терпеливо успокаивал себя. В конце концов, сколько кризисов он успел пережить на своем пути! Сколько конфликтов, сколько смен правительств, новых законов, скачков валютных курсов и черных дней на рынке ценных бумаг. Если не он останется на плаву, то кто?

– Кто?! – Его мысли прервал возглас Кати. Это был обрывок очередного вопроса, из которых теперь состояла ее речь.

Дочь, очевидно, уже не в первый раз обращалась к отцу, пока тот размышлял о грядущем совещании. Ее ручка требовательно стучала по столу, на губах и щеках размазалось мороженое.

– Что? Прости, солнышко, я не расслышал.

– Конечно не расслышал. Как будто ты вообще хоть кого-то слышишь, кроме себя. – Голос, полный металла, вдруг настиг его откуда-то сверху. Он увидел Кристину, склонившуюся над столиком.

– Кристина? У нас… У нас еще полчаса! Откуда ты взялась?

Богдан еле сдерживал себя, чтобы не завязать семейную ссору прямо в кафе, пока Катя радостно улыбалась матери.

– Плохой прогноз, – кратко ответила Кристина, на долю секунды задержав перед его лицом телефон с приложением. – Через час ожидается смог, ей надо домой.

Не доверяя жене, Богдан достал свой смартфон и запустил «Экотрекер». Но она не обманывала – прогноз состава воздуха на этот вечер не внушал оптимизма. Видимо, направление ветра изменилось.

– Это только через час, я бы успел довезти ее до дома! Сейчас мое время!

– Твое время у тебя будет, когда я выиграю дело и суд выделит дни и часы для посещения. А сейчас, пожалуйста, давай мы не будем торговаться. Тем более тебе наверняка надо на работу.

– Я довезу вас, а потом поеду. – Богдан решил пропустить ее выпад мимо ушей.