Хозяин Стужи 4 (СИ) - Петров Максим Николаевич - Страница 9

Из парочки автомобилей вывалились бойцы, но, увидев мою охрану с оружием в руках, они тут же опустили стволы, видимо понимая, что тут им ничего не светит. Вперед вышел один из них, коренастый, с черными короткими волосами и достаточно крупными щеками.

— Ваше сиятельство, Константин Смородин к вашим услугам, — он коротко поклонился, — я уполномочен передать вам слово своего господина, графа Александра Викторовича Гудовича. Отдайте Васильчикова, граф, он наша законная цель.

— Это все? — я вопросительно поднял бровь, и магистр кивнул, — что ж, тогда мой ответ простой. Иди на хер!

— Оскорбляя меня, вы оскорбляете моего господина, — сквозь зубы процедил магистр, — быть может, мне послышалось, и ответ на мое требование был другим?

— Да нет, ты всё верно услышал, — я пожал плечами, — мне плевать на тебя, на твоего господина, и единственное, что я хочу, это чтобы ты сейчас пошел на хер. Мой друг находится под моей защитой, мне достаточно махнуть рукой, и твоя охрана резко потяжелеет, каждый получит по полкило свинца. Что же до тебя, только дернись, магистр, и ты узнаешь, на что способен мой лед, — на моем лице возникла хищная ухмылка, если честно, я хотел, чтобы он что-нибудь такое выкинул.

Но Смородин сдержался, и хоть его лицо и сморщилось, он ничего не посмел сказать. Глядя на его физиономию, я ждал. Интересно, и что дальше?

За моей спиной стояли монолитовцы, готовые в любой момент открыть огонь, пятьдесят человек моей охраны, и еще десять бойцов Арсения. У нас было шестикратное преимущество перед врагом, так как со Смородиным было всего лишь десять бойцов, которые явно не горели желанием умирать.

— Графу это не понравится, — наконец-то произнес магистр, — господин Бестужев, возможно, вы не совсем понимаете, чем грозит неповиновение.

— Неповиновение? — я перебил ублюдка, — ты серьезно произнес сейчас это слово? Сеня, а скажи мне, у Гудовича все такие идиоты, или нам прислали самого главного? — я повернулся к другу и подмигнул ему, мол, давай, не теряйся.

— Мне кажется, нас уважили, дружище, и прислали самого самого, — с издевательской улыбкой произнес Васильчиков, — говорить графу о неповиновении, когда твой господин такой же граф, это эпическая глупость. Но, глядя на его лицо, разве можно было ожидать чего-то другого? — Васильчиков покачал головой, — Леха, может быть, пора вызвать санитаров? Ну а что, заберут человека, всяко лучше, чем если он будет мучиться, как ты считаешь? Я уверен, ему нужно пожить в комнате с белыми мягкими стенами, — Арсений начал откровенно издеваться, я же внимательно смотрел на лицо Смородина.

И если по отношению ко мне он испытывал неприязнь, смешанную со страхом, то с Васильчиковым всё было по-другому, он его не то что не боялся, он его даже за противника не считал. А в следующую секунду один из бойцов Смородина не выдержал. Видимо, дрогнул палец на спусковом крючке, и два кусочка свинца врезались в мой барьер, сплющились об него и упали на землю передо мной. В этот момент всё затихло, словно жизнь взяла паузу на подумать. На моем лице медленно возникла довольная улыбка, а вот магистр передо мной начал белеть. Земля под его ногами начала дрожать, кажется, он понял, что сейчас произойдет, и, видимо, решил ударить на опережение. Однако я уже был готов к удару, и с моих пальцев сорвалось белое марево, что мгновенно окутало тело магистра. Он сопротивлялся, я это чувствовал, однако наши силы были несопоставимы. Через несколько мгновений из марева донесся вой боли, пробирающий до самых костей, и я понял, что немного переборщил. Убрав заклинание, я увидел, что магистр лишился левой руки, она промерзла насквозь и уже пошла трещинами. В его глазах ничего кроме безумия я не заметил, поэтому легким ударом по голове отправил его в нокаут, после чего повернулся к его людям. Оставшись без поддержки магистра, обычные солдаты растерялись, явно понимая, что дальше им ничего не светит.

— Забирайте его, если успеете в лазарет, ему еще могут отрастить новую руку, — я хмыкнул, — хотя сомневаюсь, что вы сейчас найдете свободного лекаря уровня магистр. У меня есть такой, но зачем помогать человеку, что не способен удержать своих псов в узде? — покачав головой, я развернулся и направился в сторону дома, не переживая о том, что будет дальше.

Я всего лишь ответил на атаку, вот и всё, по любым правилам, писаным и неписаным, я в этой ситуации прав. Теперь осталось дождаться, когда Гудович отреагирует, а не отреагировать он не может.

Несколько минут спустя. Гостиная.

— Леха, честно говоря, я не знаю, что сказать, — Арсений сидел напротив меня, держа в дрожащих руках бокал с вином. Это был уже четвертый бокал за десять минут, но даже такого количества алкоголя было недостаточно, чтобы он угомонился.

— Сеня, может, хватит? — я тяжело вздохнул, — еще раз повторю, это был мой выбор. От тебя нужно только одно, не дергаться пока что. Завтра я напишу прошение на имя императора, теперь мое участие в вашей войне можно считать решенным, — усмехнувшись, я подцепил вилкой кусок мяса с тарелки и, закинув его в рот, зажмурился от удовольствия, — только ты пока ничего не говори отцу, нужно сначала получить на это разрешение. Давай, допивай вино и пошли спать, завтра нас ждет тяжелый, долгий день.

Москва. Императорский дворец.

Василий стоял возле кровати сына и смотрел на его умиротворенное лицо. Лишь писк медицинского оборудования намекал на то, что парень не спит, а ведь государю так хотелось, чтобы это был лишь сон, всего лишь сон.

— Государь, — лекарь, вошедший в кабинет, замер, — прошу прощения, я не знал, что вы тут.

— Ничего, Антон Николаевич, это я должен попросить прощения, — император слабо улыбнулся, — я просто решил проведать сына. Есть какие-нибудь улучшения в его состоянии?

— К сожалению, нет, государь, — лекарь развел руками, — мы делаем всё, что в наших силах, но вы и сами знаете, в чём дело, — Антон Николаевич тяжело вздохнул, — но мы не теряем надежду, — тут же преувеличенно бодро произнёс он, — через несколько дней придёт партия новых лекарств из Поднебесной, возможно, они дадут результат, — лекарь слабо улыбнулся, — а вообще, мы каждый день работаем в лаборатории, пытаемся синтезировать новое лекарство для цесаревича.

— Я знаю, — император медленно кивнул, — благодарю вас за работу, — бросив ещё один взгляд на сына, император развернулся и пошёл на выход. С каждым разом ему всё сложнее было приходить в эту комнату, но по-другому он не мог.

Недалеко от Великого Новгорода.

Боевой лагерь графа Гудовича.

— Проклятье, значит, мы не смогли получить нужный козырь! — Александр Викторович хлопнул по столу, — ну, Смородин, ну, падла, вернётся, лично голову ему сверну!

— Господин, сейчас нужно решить, что делать с Васильчиковыми, которые находятся тут, — один из магистров покачал головой, — граф Васильчиков всё ещё жив и здоров, значит, у нас паритет по архимагистрам.

— Зато у нас больше магистров, — Гудович хмыкнул, — и больше пехоты. Возьмём их особняк, и дело с концом. Только всё это будет завтра, всем понятно?

Офицеры в палатке закивали, после чего разошлись, а сам Гудович рухнул на небольшой диванчик и, прикрыв глаза, начал прокручивать в голове последние события. Войну с Васильчиковыми он планировал давно, очень давно, и наконец-то решился. И вот сейчас победа под угрозой срыва, а всё из-за идиота Смородина. И как он только умудрился поссориться с Бестужевым? Александр Викторович слышал про этого молодого архимагистра, который на днях ещё и графом стал, получить такой уровень в восемнадцать лет — это было очень, очень существенно, и граф не сильно хотел ссориться с ним. Наверняка молодого графа уже заметили великие рода империи, переступать дорогу таким он не горел желанием. Сегодня уже поздно, а вот завтра надо будет позвонить этому Бестужеву, надо помириться с ним, воевать ещё с одним архимагистром граф не хотел. Хотя, если надо будет, он сделает это. В конце концов, есть союзники, которые не откажут в помощи.