Сирийский рубеж 3 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 5

Тобольский сидел за столом и просматривал фотопланшеты. На них были снимки техники и установок комплексов ПВО. Судя по местности, это была провинция Идлиб.

— Всё серьёзно? — спросил я.

— Более чем. Чагаева ждём. Сказали прилетит и лично всё расскажет. У меня ощущение, что командование восприняло удар по госпиталю, как личную пощёчину. Пока вас не было, все рвали и метали, — покачал головой Олег Игоревич.

Что может нам сказать Чагаев, я понятия не имел.

— Товарищи офицеры! — скомандовал Мулин, когда в дверях появился Василий Трофимович в сопровождении замполита нашего контингента и командира смешанного авиационного корпуса.

— Товарищи офицеры, прошу садиться, — дал команду Чагаев, и все заняли свои места.

Мулин уступил место за трибуной командующему, а сам сел недалеко от меня.

— Не самый хороший день, а точнее дни, товарищи. Несём потери как в технике, так и в людях. Это плохо, — прошёлся вдоль доски Василий Трофимович.

Пока он подбирал слова, мне на ухо зашептал Тобольский.

— Работу с Ка-50 сказали заканчивать. Эту неделю, и всё. Я ещё даже акт не видел.

— Так мы его сами писать будем, — поправил я Олега Игоревича.

Внутри класса становилось жарко. Дышать уже было тяжело, но Чагаев продолжал громко говорить перед публикой.

— Мне нужно знать, какие есть ещё проблемы с ранеными? Всё им хватает.

Мулин поднялся с места и доложил.

— Товарищ генерал, в Университетской больнице Аль-Асад есть наши. Им нужна транспортировка в Союз, а ближайший борт…

— Завтра. Раненные полетят в Союз на моём Ту-134. Я же буду с вами здесь. Пришло время закончить с подпиткой нашего противника со стороны Турции.

Мулин сел, а Чагаев подошёл к карте.

— Теперь о главном. Как и планировалось раньше, мы будем высаживать десант на границе. Задействована будет практически вся авиация. Поэтому готовьтесь.

В словах «почти вся» было кое-что непонятное. Поэтому я и Тобольский смотрели на Чагаева, ожидая пояснения.

— И вы тоже. Ка-50 будет участвовать. Чтоб… прям ответить по максимуму! — громко хлопнул он по столу.

Грохот от удара по столу Чагаева был сродни гонгу. Если честно, ощущение такое, будто генерал армии дал старт чему-то масштабному. Вот-вот должны мы будем идти на борт, запускаться и выруливать на исполнительный старт для взлёта. На фермах подвешены блоки НАР, управляемые ракеты, а пушки полностью заряжены…

Всего один раз в жизни я испытывал, что-то подобное. Когда началась… но это всё было в прошлой жизни.

Василий Трофимович вновь замолчал и оглядел всех присутствующих. В коридоре послышались тихие шаги. В дверях появился знакомый мне человек.

Тот самый представитель КГБ, который был с Игорем Сопиным на базе в Тифоре.

— Скажете что-нибудь? — спросил у него Чагаев.

Вошедший статный товарищ кивнул.

— Я скажу банальщину, товарищи офицеры. Ситуация на северном направлении подошла к той самой точке, когда уже пересечены все красные линии. Есть вероятность полномасштабной военной операции со стороны турецких войск в приграничной полосе.

Представитель КГБ подошёл к карте и показал предполагаемые направления, откуда может начаться вторжение.

— Пока что идут приготовления. Все ждут команды, — закончил сотрудник Комитета и отошёл в сторону, заняв место у самой двери.

Чагаев провёл рукой по усам и расстегнул куртку комбинезона. Было видно, как капли пота выступили у него в районе висков. Чувствовалось, что генерал напряжён и сейчас он доведёт важное решение.

— Все объекты противника, угрожающие нам и Сирии, должны быть уничтожены. Средства у нас есть и, я надеюсь, ума тоже хватает, — сказал Василий Трофимович.

Генерал слегка перефразировал слова Кота Матроскина, но вышло тоже неплохо.

— Командир смешанного корпуса, доведите замысел операции, — дал команду Чагаев.

К карте вышел наш командир.

Впервые я увидел этого генерала. Обычно всё руководство осуществляет Мулин, а командир корпуса чаще всего был на южном направлении.

— Итак, задача следующая. В приграничной полосе наблюдаются большие скопления техники. В основном пикапы, легкобронированная техника и, в меньшей степени, танки. Но основная проблема — комплексы ПВО, которые находятся на территории Турции, но могут дотянуться до наших самолётов. Поэтому их необходимо вывести из строя к моменту начала основной фазы операции.

Командир корпуса довёл, что удар необходимо будет нанести в ближайшее время, чтобы не дать противнику развернуться на местности.

— Работаем с двух направлений. Первое — прибрежное, — указал командир корпуса на территорию к Западу от хребта Джебель-Ансария.

Генерал-майор пояснил, что в этом направлении будет работать группировка с базы Хмеймим. Как раз будет привлекаться третья вертолётная эскадрилья.

— Второе направление — к Востоку от хребта. Сирийские ВВС будут основной ударной силой. Поддерживает их два звена Су-24, звено Ми-28 и пара Ка-50. Общее руководство будет осуществляться с борта Як-44. Базируются здесь, на авиабазе Тифор. Вопросы?

Пока всё понятно. Осталось только узнать конкретно, что будем делать. Как пояснил нам командир корпуса, более подробно будут доведены задачи после согласования с Генеральным штабом в Москве.

— Операция должна получить одобрение сверху, — пояснил Чагаев.

Судя по его выражению лица, ему это не очень нравится. Ждать отмашки сверху, значит потерять весьма много времени. А с ним и саму возможность проведения операции.

— Конкретные задачи будут доведены через непосредственных командиров. Группе подполковника Тобольского остаться. Остальным отдыхать. Всем спокойной ночи, — распорядился Василий Трофимович.

Иннокентий не сразу понял, что ему тоже нужно уйти и слегка затормозился. Мне самому непривычно, когда его нет в кабине. Всё же мой штатный лётчик-оператор и лётчик-штурман!

Класс постепенно начал пустеть. За столами остались сидеть мы с Тобольским, экипаж Як-44 и наши лётчики с Ми-28. Даже Рашид Ибрагимов, вылечившийся от своего «гусарского насморка» сидел и улыбался.

— Чего случилось? — посмотрел Чагаев на Рашида.

— Старший лейтенант Ибрагимов, товарищ командующий! Никак нет. Ничего не случилось, — подскочил он со своего места.

— Да сиди, старлей, — махнул Чагаев и Рашид сел. — Это хорошо, что настроение хорошее. Нельзя в бой расстроенным идти, верно?

Василий Трофимович вновь посмотрел на Рашида, и тот всё так же резко вскочил на ноги.

— Так точно, товарищ командующий!

— Да что ты скачешь как трипперный заяц. Сиди сказал, — возмутился Чагаев и Рашид при этих словах слегка побледнел.

Когда Ибрагимов сел, то был неприятно удивлён.

— Эт значит Василий Трофимович знает⁈ Вот у человека осведомлённость.

— Эй, брат, он же командующий. Я уверен, что он и размер наших трусов знает, — предположил Рубен, сидящий с ним рядом.

Дверь в класс закрыли. Чагаев перешёл к разговору.

— Работа вашей группы подходит к концу. Доложите, Олег Игоревич, что вы думаете о Ка-50?

Тобольский встал, но Чагаев вновь указал на то, что мы работаем сидя. Это начинает становиться его «фишкой».

— Вертолёт ничем не уступает Ми-28, который уже был опробован в боевых условиях. Манёвренность, особенно в горных районах, очень хорошая. Мощности хватает, чтобы выполнять задачи в большом диапазоне высот и скоростей…

— Ясно. Проще говоря, пока вы готовы лишь общими фразами описать свои впечатления. Мне нужен ваш акт о работе группы «Конус» после окончания операции, — перебил генерал Тобольского.

Чагаев повернулся ко мне и посмотрел вопросительно.

— Вы что скажете, майор Клюковкин?

Сложно было что-то добавить, но все плюсы и минусы Ка-50 я и так знал. Да и Тобольский вкратце уже обрисовал ситуацию, но не до конца.

— Первое — КПД вертолёта за счёт соосной схемы выше на 15–20%, чем у вертолётов классической схемы. Вся мощность двигателей идёт только на подъём и поступательное движение…