Подменная дочь (СИ) - Лей Лора - Страница 9

Зато с Шеньками мы нашли общий язык, даже подружились: ну, если так можно назвать наше общение «госпожа — доверенные слуги». Обе служанки были миленькими аккуратненькими юницами, чем-то похожими внешне: примерно моего роста, маленькие лица, яркие глаза и губы, кожа на щечках чистая, обе носили одинаковые прически — «двойные бублики» и форменные кофточки-юбочки.

Характер же разнился, как выяснилось: Шень Мяо была смелая, говорливая, практичная и хваткая, а Шень Сяо — этакая квочка-рукодельница, домашняя девочка, повариха, но тоже порой «зрила в корень», хоть и высказывалась реже подруги. Их тандем был крепкий, несмотря на различия, но верховодила, определенно, Мяо.

Девчонки, много позже переселения, рассказали, почему решились разделить со мной добровольную изоляцию. Оказалось, что на них положил глаз управляющий, искавший жен и\или наложниц для своих сыновей, что абсолютно не устраивало девушек.

Мужик сам-то был неплохой, а вот парней вырастил развязными и жестокими. Их боялись и избегали, от жалоб господам и увольнения из особняка наглецов спасало положение отца и его деньги. Поэтому, не имея покровителей среди остальных привилегированных слуг и господ, девчонки были беззащитны перед похотью младших управленцев. Так что, даже моя предшественница для них была предпочтительнее постели братьев Куй (почти х… символично!).

Теперь, узнав меня получше, они вообще считали себя счастливицами и готовы были холодовать и голодовать вместе со мной. Было лестно, хотя я не обольщалась. Опыт женской дружбы у меня был неприятный, так что про дистанцию и тайны я не забывала. Но, тем не менее, несколько месяцев преодоления трудностей нас сблизили до приемлемого для душевного комфорта уровня.

Особо лично мне нравились наши посиделки: девчонки шили или вышивали, а я читала вслух захваченные книги или рассказывала им истории из своей жизни, выдавая их за фантазии. Шеньки слушали внимательно, задавали много вопросов и однажды предложили записать мои повествования для продажи.

У меня такая мысль была, но я не решалась об этом говорить, дабы не спалиться. Теперь, получив подтверждение догадок относительно уровня развития местной литературы, растормошила своих наперсниц на предмет «что и как». Оказалось, что недалеко от особняка есть торговая улица, где расположены несколько книжных магазинов и даже (!) типография.

В Сучжоу этого мира, политической и культурной столице империи, действует несколько учебных заведений, главным из которых считается старейшая Академия Танлинь — кузница чиновничьих кадров, где учатся самые выдающиеся таланты империи, имеется самая богатая библиотека, а преподаватели сего храма науки известны во всем цивилизованном мире (ха! два раза).

Так вот, эта самая академия как раз недалеко от торговой улицы, и местная студенческая элита предпочитает там покупать учебные и писчие принадлежности, а также проводить свободное время в беседах и дискуссиях на возвышенные темы в ресторане «Небожителей».

К чему все эти подробности? Да к тому, что первыми читателями и ценителями новинок традиционно становятся студенты и преподаватели Академии Танлинь: они покупают рукописи, читают и выносят вердикт. Если новинка набирает более ста голосов, ее передают в типографию и печатают уже большим тиражом. Тираж зависит от обсуждения в «Небожителях»: вызвала книга бурные споры — тираж высокий, нет — меньший. Сложно, но разумнее, чем просто риск владельца.

— Госпожа, думаю, Ваши истории понравятся студентам. Я никогда ничего подобного не слышала! На площади у ресторана «Белый лотос» на берегу Тайху каждый день выступают сказители, я несколько раз слушала их рассказы. Так вот, Ваши — лучше! — с жаром убеждала меня Шень Мяо, а Сяо кивала. — На этом и заработать можно! Думаю, даже больше, чем на вышивании.

Да, всю зиму мы готовили вышивку на продажу. Шеньки были готовы рискнуть и перелезть через стену, чтобы реализовать товар в городе: кое-кого среди торговцев они знали, по поручениям госпожи ходили. Мне тоже хотелось, но девчонки категорически не советовали. Шень Мяо сказала:

— Надо, чтобы про Вас забыли! Я пошепталась с момо Го в последний раз, так вот: пока еще слухи нет-нет да возобновляются, особенно, в ожидании свадьбы первой барышни. Многие интересуются Вашей судьбой, и слугам запрещено выходить лишний раз из дома под страхом наказания. Главный дом продал Ваших прежних слуг, заменили и часть других, старательно замалчивают любые сведения о Вас. Думаю, к лету вообще перестанут говорить и спрашивать. Вот тогда и попробуем выйти вместе. А пока запишите, что сможете. Во время свадебных торжеств я перелезу через стену и продам вышивку и рукопись, куплю вкусностей и мы отпразднуем… Да все отпразднуем!

Мы рассмеялись, и я отдалась сочинительству с оттенком плагиата. Шеньки были первыми слушателями и ценителями, даже подкидывали повороты сюжета и характеристики персонажей. Ну прям творческий триумвират!

Как и планировала Мяо, первые два романа в стиле «плаща и шпаги» и «любовь неземная» и несколько десятков саше, кисетов и платков были готовы ко дню великой свадьбы.

Я не удержалась и выпендрилась: десять платков оформила в технике «ришелье» — всегда она мне нравилась, да времени не было! А у бабы Люси все полочки в гардеробе закрывали такие подзоры. Я в детстве их рассматривала, гладила и любовалась.

С шелком не справилась, а вот хлопок поддался моим ручкам-крю́чкам. Шеньки подивились новинке, и я вдруг вспомнила уроки труда. Наша учительница, пожилая фронтовичка, всегда носила с собой носовые платки, обвязанные крючком нитками № 10, как она сама говорила. Интересно, а здесь такое рукоделие водится? Пришлось нарисовать крючок, объяснить требования к изделию и озадачить Мяо — найти умельца на такое дельце.

Зима, наконец, сдала свои позиции: в Сучжоу пришла весна, а вместе с ней и день свадьбы Чен Юнь. В особняке царила суета, волнение и праздничные хлопоты, а мы предвкушали вылазку Мяо. Момо (пожилая женщина, чаще — опытная служанка) Го пришла с продуктами и новостями на два дня раньше обычного, похвасталась свадебным платьем и приданым невесты, подарками жениха, количеством гостей и прочими сведениями, рассказала программу торжества и гордо удалилась, оставив нас сожалеть и завидовать, по ее мнению. Мне было смешно, а вот Шеньки расстроились.

— Барышня, Вам не обидно? Сестра увела Вашего жениха! — поджав губы, сказала Сяо. — Говорят, сын министра красивый и умный!

Я рассмеялась. Святая простота!

— Сяо Сяо, я однажды прочитала: «Замуж выйти–не напасть, как бы с мужем не пропасть»! С лица воды не пить! Кто знает, каков сын министра в обычной жизни? Будет ли он защитником сестры в доме Лян или отдаст ее на растерзание родне? Будет ли верен сестре или заведет еще жен и наложниц? Таких, как генерал Гу, немного. Так что я не жалею и не завидую. Лучше заработаю много денег и отправлюсь в путешествие!

Шеньки вздохнули и — согласились!

За последние несколько месяцев девчонки порассказали мне о жизни в особняке. Отец–генерал был однолюбом и принял только одну наложницу, и ту — в последние пять лет. Ну, понятно, госпоже Гу — далеко за сорок (а выглядит моложе), уже особо не покувыркаешься! Да и дел по горло в усадьбе, так что… Остальные ветви моногамией не грешат… Впрочем, какое мне до них дело?

В поместье сейчас проживают генерал Гу с женой и наложницей, их младший сын Гу Чен Линь, второй дядя с семьей (сам-девять: он, его две жены, две наложницы и четверо детей, все — мальчики), холостой третий дядя — сын наложницы покойного патриарха Гу, вдовая госпожа Гу и я — на выселках. Сестру уже не считают: замужняя дочь — пролитая вода.

Два старших брата Чен Юнь служат на северной границе, как и отец ранее. А третий, Чен Линь, готовится сдавать имперский экзамен через месяц, уже второй раз. Если не войдет в десятку лучших, тоже поедет служить — так решил генерал, что заставляет госпожу Гу плакать, а самого парня — напрягаться. Желаю удачи, брат!