Подменная дочь (СИ) - Лей Лора - Страница 20

Девчонки в шопинг на пристани не встревали, замечаний не делали, терпеливо сносили мои чудачества, и я была им благодарна. Да и тратила я, в общем-то, свои деньги! Так что напоследок потащила подруг в один из дней на водный базар. А вдруг найду нечто?

Я бродила среди мельтешащих моряков, носильщиков, пассажиров, выглядывая, сама не знаю что, Шеньки следовали за мной. Заплесневелые циновки, подтухшая рыба и морские гады, какие-то кривые корзинки, подмокшие мешки с непонятным зерном не вдохновляли. Печалька…

В один момент мое внимание привлекла группа парней, сидящих на корточках рядом со сходнями большого двухпалубного судна. Рядом лежали какие-то тюки. По внешнему виду юноши были из кочевников: кожаные штаны и жилетки на голое тело, мягкие сапоги до колен, толстые косы, украшенные лентами, бусинами, чуть ли не перьями, узкоглазые (ха-ха!) и широкоскулые, как-будто дубленые лица, кривые мечи в ножнах на поясе и кнуты вокруг талии. Зрелище они являли собой столь яркое и варварское, что подходить к ним местные не решались. Кроме меня….

Я подошла, спросила, чем торгуют. Один из группы (мне показался — старший) поднял на меня глаза, сплюнул в сторону и процедил:

— Волосы барана, понимаешь? Шерсть. Надо? — и ухмыльнулся ехидно, мол, куда тебе, идиот?

— Почем? — спросила я. В голове мелькнула мысль о носках и валянии… «Вот только чесаная она или как?».

Парень встал (высокий-то какой!), оглядел меня с ног до головы.

— Ты понимаешь, что это и для чего? — я кивнула. — Так даже? Ну, смотри.

Он повернулся, взял один тюк и размотал веревку. Содержимое развернулось грязно-белым рулоном. «Она, родимая!» — возликовала внутри, но спросила ровно:

— Мытая? Чёсаная? Или ее надо обработать? Кардер, тьфу, чесалка есть?

Чужеземец взглянул на меня более заинтересованно. И в этот момент позади него раздался всплеск: в реку упал один из сидевших, остальные вскочили, загомонили по-своему, я тоже глянула вниз.

Вроде и глубина у пирса небольшая, но бедняге хватило: он сразу хлебнул воды, испугался, забарахтался, как-то оттолкнулся от стенки и вдруг ушел под воду. Зрители кричали, подпрыгивали, даже смеялись, но никто не пытался сделать хоть что-то, чтобы достать товарища. А тот бултыхался, паникуя, выныривал на мгновенье и опять погружался в воду.

— Да утонет же он с перепугу! Чего стоите? Веревку киньте ему! — заорала уже я.

Парни не понимали. Мой собеседник очнулся, заозирался, схватил кнут, кинул конец утопающему. Бесполезно! Кожаный шнур выскользнул из пальцев бедолаги, и он опять скрылся в толще воды.

«Как пить дать, утонет!» — пронзило меня осознание приближающейся трагедии. И я, плюнув на все, прыгнула в канал, нырнула, схватила недоутопленника за жилет и потянула наверх. Вода, несмотря на теплый день, была холодная — жуть, парень–тяжелый, вытолкнуть его на пирс я бы не смогла, но первый из компании, наконец, сообразил: сделал веревочную петлю (нашел где-то ведь!) и опустил ее вниз.

Кое-как набросила веревку на потерявшего сознание беднягу, мужики потянули его наверх, потом вытащили и меня. «Хорошо, грудь перевязана» — промелькнула в голове запоздалая мысль.

Вытерев лицо, посмотрела на безвольно раскинувшегося спасенного — дышит? «Воды нахлебался, точно! Еще не хватало мне жмурика!».

— Отойдите! — опустилась на колени перед лежащим, потрогала пульс — бьется. «Ну, где вы, уроки оказания неотложной помощи в универе? Искусственное дыхание, первый пошел!» — скомандовала себе и…

Пять нажатий на грудную стенку, одно вдувание «рот-в-рот», нос пациента зажат, опять нажатия и вдувание — без раздумий и оглядок на зрителей. Сколько раз? Не считала, но парень вдруг дернулся, закашлялся, изо рта у него хлынула вода — пришлось быстро переворачивать на бок… «Вроде все вышло, вон, и глаза открыл…».

Я устало опустилась на пятки, оперлась дрожащими руками о собственные коленки и облегченно выдохнула. Слава богу! И осознала, что сижу в полной тишине… Упссс!

Вот определенно, я — счастливица! Произошедшее, благодаря быстроте и закрывшей место группе кочевников, осталось незамеченным остальными находящимися на пристани. Только вскрик моих служанок «Госпожа!» привел меня в чувство и вернул способность соображать.

— Твои понимают танскую речь? — резко спросила у первого собеседника и, получив отрицательный кивок, облегченно выдохнула. — Хорошо! Этого — переодеть и дать выпить горячего, мне бы тоже. Есть где? Только давай быстро, пока еще кто не увидел лишнего.

Парень что-то гортанно проговорил товарищам, те засуетились, подхватили «купальщика» и бодренько, по сходням, понесли на корабль, а меня на руки поднял тот, с кем говорила о шерсти, и тоже понес в каюту.

Там последовавшие за нами Шеньки развернули бурную деятельность: на пальцах объяснили, что нужно, получили, меня раздели, обтерли, переодели в выданные рубаху и штаны, вытерли волосы — и все молча, потом напоили принесенным главным из компании горячим напитком с чем-то спиртосодержащим, кажется.

Я сидела в некотором отупении и крутила в мозгах одну крылатую фразу: «Еще никогда Штирлиц не был так близок к провалу». Ой, я дура!!!

— Госпожа, ну как Вы так, а? — шептала взволнованно Шень Сяо. — Это ж… Я не знаю, что такое!

Ей вторила Шень Мяо:

— А если бы Вы тоже…? Ой, тьфу! Все, сейчас домой, и сидим там безвылазно! Хватит, погуляли!

Я кивала, пытаясь унять дрожь, и не противилась ни их действиям, ни их ворчанию: на первое не было мочи, второе — заслужила, чего уж там. Спустя минут десять в каюту вошел глава кочевников — ну, я так думаю. Увидев посетителя, девчонки испуганно притихли, застыв сусликами, а высокий иноземец заговорил:

— Меня зовут Торгай Бату, ты спасла моего младшего брата. — Он ударил себя в грудь кулаком, поклонился и продолжил. — Мы — уйгары, были в гостях у земляка и сегодня ночью возвращаемся домой. Никто из моих людей не проговорится о том, кто ты. Я твой должник. Что возьмешь в уплату? Говори!

— Да ничего не нужно! Главное, брат твой жив. Я в порядке. Немного посижу, и мы пойдем — ответила, еле ворочая языком.

Шеньки было возмутились, но я глянула строго, и они смолчали.

— Ты не должна отказываться, это унижает меня! — Торгай был категоричен. — Сейчас лишнего серебра нет, наши товары здесь не нужны, мы плохо продали, хватило только на обратную дорогу. Прости! Ты спрашивала про шерсть. Я отдам тебе оставшуюся, мои люди пошли за повозкой. Я доставлю вас, куда скажете. Весной я снова приеду с братом, он будет учиться в академии. Тогда отплачу тебе золотом. Мое слово!

Торгай снова ударил себя по груди. Мне стало смешно, и порыв снова отказаться пропал. От азиатов, связанных долгом жизни, все равно не отбиться! Лучше согласиться, и домой. Пока семья Гу не вернулась, а на улице стремительно темнеет, его компания будет весьма кстати.

— Хорошо, Торгай. Проводи, и за шерсть — спасибо. Я знаю, что с ней сделаю — приняла предложение кочевника. А что? Известно, дают — бери, а бьют — беги, народная, мать её, мудрость!

Парень (да, против меня-то: лет двадцати трех, может, чуть больше) выполнил обещание: в закрытую повозку погрузили шесть тюков шерсти, меня и девочек. Торгай, следуя указаниям Мяо, лично правил повозкой и доставил нас до перекрестка, откуда мы в темноте перетаскали тюки (помогал кочевник без комментариев и вопросов), помог перекинуть их через ограду (я просто совершала привычные уже действия, не задумываясь, Шеньки — тоже). Под светом луны стыда не видно, слава богу!

И только когда я уже сидела на стене, собираясь спуститься в сад, провожатый тихо спросил:

— Кто ты? Имя назови.

— Чень Ю, — ответила, и все, на большее сил не хватило.

Торгай кивнул, поклонился и растворился в ночи. Офигеть, я на рынок сходила!