Шепот в тишине. Мистические истории - Макей Марика - Страница 8

– Всё, – сказала она, взглянула на окно, за которым серело пасмурное холодное небо, и повторила громче, словно хотела, чтобы ее услышали: – Всё!

Еще неделю Вера просидела дома. Выкладывала в блог что-то нейтральное и милое вроде коллекции фотографий собак, встреченных на улицах, – гладеньких, хозяйских. Попыталась приготовить квашеные грибы, но Артем заявил, что больше не может терпеть этот запах, и вынес банку на помойку, хотя Вера утверждала, что с грибами все в порядке, это начали свою работу молочнокислые бактерии. Артем тщательно протер то место, где стояла банка, попшикал освежителем и жалобным голосом попросил котлет – обычных котлет, с размоченным хлебом в фарше и желательно с луком.

Вера не любила котлеты, они напоминали ей о финальном выяснении отношений с этим. Выкладывая комки фарша на сковороду, она чувствовала, что это больше не медитация и не вызов – это стряпня. Домашняя стряпня, как положено, как у всех. Артем, наверное, уже жалеет, что связался с приезжей любительницей заброшек и необычных рецептов, ему бы простую хозяйственную девушку, чтобы через полгодика – свадьба, через год – коляска. Как у всех. Интересно, кстати, каково это – постоянно таскать коляску вверх-вниз по лестнице, лифта же в доме нет.

Вера вдруг взревновала к этой гипотетической хозяйственной девушке, натерла в фарш немного мускатного ореха, добавила чабреца и задумалась – это что же, она и правда привязалась к Артему? Попалась во второй раз, да еще и так быстро?

А может, и не попалась. Или он тоже попался, и у нее здесь действительно в буквальном смысле начнется новая жизнь. Только таскать коляску на четвертый этаж все-таки ужасно тяжело и неудобно…

Вечером за окном посыпался первый снег.

– Так рано, – удивилась Вера.

– Это поздно. – Артем доедал котлету. Он ничего не сказал про непривычный привкус мускатного ореха, хотя, судя по выражению лица после первой пробы, явно его почувствовал. – Наверное, ты с собой запас тепла привезла.

Вера хотела сказать, что у нее нет зимних сапог, и спросить, где тут лучше закупаться одеждой и обувью, – за последнее время подписчики накидали достаточно донатов, можно позволить себе обновить гардероб. Открыла было рот – и тут услышала непривычный шум за стеной на лестнице. Это были шаги. Не соседское торопливое «топ-топ» – потом звенели ключи и хлопала дверь, – а тяжкая шаркающая поступь, которую сопровождал скрежет, будто что-то металлическое скребло по ступеням. Вера застыла, положив ладони на стол, потом встала и направилась мимо удивленного Артема в прихожую.

Она приникла к запылившемуся изнутри глазку, разглядывая мутную, тускло освещенную лестничную клетку. Шаги приближались – один, другой, скрежет. Один, другой, скрежет. Ни звона ключей, ни дыхания, ни шороха одежды. Наконец задребезжала разбитая кафельная плитка у последней ступеньки перед их площадкой – тот, кто поднимался по лестнице, наступил на нее.

Первым в глазке показался шест – вместо букв или фигурки на нем была цифра, пятерка. А потом, точно поняв, что его так не видно, обладатель шеста сделал несколько шагов назад и предстал перед Верой: мальчик в советской школьной форме, покрытой беловатым налетом не то изморози, не то плесени, – а может, это пыль в глазке придавала ей такой вид. Мальчик уставился на Веру мраморными шариками заиндевевших глаз и медленно поднял свободную руку в пионерском салюте.

– Артем! – закричала Вера.

Артем вылетел в прихожую, споткнулся о тапки и чуть не упал, Вера подхватила его в полете и толкнула к глазку:

– Ты видишь?

Артем послушно приник к двери, протер глазок, снова туда посмотрел. Вера оттолкнула его, чтобы убедиться, что мальчик стоит на прежнем месте, с ничего не выражающим лицом, держа над головой согнутую руку и свою пятерку на шесте.

– Ты видишь?

– Что?

– Ты его видишь?!

– Что ты орешь? Кого я должен видеть?

Вера распахнула дверь, волна холода ворвалась в прихожую. Мальчик продолжал стоять посреди лестничной клетки, словно в почетном карауле, и в упор смотреть на Веру – без укора, без злости, не двигая ни единым мускулом фарфорово-бледного застывшего лица. Губы его были перечеркнуты вертикальными черными штрихами.

– Рот! – ахнула Вера. – У него зашит рот!

– У кого? – Артем взял ее за плечи и пару раз хорошенько встряхнул.

– Я все удалила! – вырываясь, кричала мальчику Вера. – Все стерла! Я же вам ничего не сделала!..

На площадку, проскользнув мимо хозяйских ног, выбежал Бусик. Он зашипел на мальчика и ринулся вниз по лестнице. Вера увидела мелькнувший за перилами встопорщенный бело-серый хвост, а когда снова перевела взгляд на лестничную клетку, пионер-отличник с зашитым ртом уже исчез, будто испарился.

– Бусик! – Артем бросился за котом. – Вера! Лови его!

Дверь подъезда была без домофона, и она оказалась распахнута настежь. Бусик вылетел в запорошенный снегом двор и моментально пропал из поля зрения – белое на белом. Артем, Вера и соседские дети долго бегали по окрестностям, кричали: «Бусик! Бусик!» – но все тщетно. То ли Бусик тоже увидел холодного гостя в школьной форме и испугался его, то ли его увлекли запахи улицы, снега, других котов и в особенности кошек – Артем с Верой так и не успели его кастрировать, все собирались в ветеринарку, но постоянно находились другие, более важные дела. Он и прежде при первой возможности норовил удрать на лестницу, но обычно удавалось вовремя захлопнуть дверь или изловить его на площадке. А теперь Бусик, Котобус, совместно воспитуемый кот, пропал бесследно.

– Он же дворовый, должен найти, что пожрать и где укрыться, – успокаивал Веру Артем, пока они, тяжело дыша, поднимались к себе в квартиру. – Потом еще поищем, объявления развесим. У Петровны из второго подъезда кошка на год пропадала, а потом ребята ее в Руднике нашли, еще и с приплодом…

Артем закрыл дверь, оперся рукой о стену, не давая Вере проскользнуть из прихожей в комнату, и спросил:

– Кого ты тогда увидела?

И Вера, устало прикрыв глаза, рассказала ему все – и про то, как сняла все-таки ролик на кладбище, и про МАШУ еще раз, и про одноногого мужичка, и про лес из шестов, и про мальчика в школьной форме с пятеркой на шесте, который просто стоял и смотрел, словно это было такое пионерское задание – прийти к ним под дверь и уставиться прямо в глазок…

– Но я все стерла, – плакала Вера. – Я не выложила ролик. И я им ничего не сделала… Это все не взаправду, это… это галлюцинации. Это нервы, понимаешь, у меня в Москве… а, неважно… Это все нервы…

– Угу, – кивнул Артем, и Вера опять отправилась рыдать в ванную.

Больше тем вечером они не разговаривали и даже старались друг на друга не смотреть. Потом Вера расстелила постель: «Я спать» – и откатилась к самой стенке.

Артем молча выключил в комнате свет.

Утром Артем разбудил Веру пораньше. Допивая отвратительный растворимый кофе, она с удивлением наблюдала, как он собирает в пакет какое-то угощение: конфеты, яблоки, чекушку водки, которая давно стояла в холодильнике непочатой, нарезанную половинку черного хлеба…

– Мы в гости едем? – спросила Вера.

– В гости, да.

– Я могу маффины в кружке испечь. Прямо в микроволновке, это быстро…

– Вер. – Артем завязал пакет. – Давай как-нибудь без маффинов.

Уже по дороге Вера догадалась, куда они едут, и не удивилась, только привычно вздрогнула, увидев впереди знакомые шесты. Артем припарковал машину у съезда к кладбищу, быстро пошел по тропинке, лавируя между могилами, и наконец остановился у шеста с надписью «МАМА». Развязал пакет, выложил у могилы собранные дары, открыл водку и вылил немного прямо в снег, положил на плиту кусок хлеба. Потом достал из рюкзака баночку с голубой краской, кисть и молча принялся подновлять оградку.

Вера поежилась, вспомнив, как видела этот шест среди других, обступивших двухэтажку рядом с их домом. Значит, к маме на поклон пришел. Ну правильно, мама, может, и оттуда простит, заступится, объяснит другим, что ничего такого им не сделали, пусть успокоятся, оставят дурочку с миром и не мешают ее мальчику устраивать личную жизнь. Вера представила, как они там, внизу, сходятся на тихое собрание в какой-нибудь обледеневшей подземной полости и решают ее судьбу. Видение получилось таким ярким, правдоподобным, что она помотала головой, потом, чтобы отвлечься, прошлась по тропинке вокруг могилы и все-таки решилась взглянуть на мать Артема.