Порядок подчинения (ЛП) - Браун Дейл - Страница 24

Но если жизнь женщин-пилотов была тяжелой в армии, то не менее тяжелой она была и в гражданском мире, и хотя American Airlines и United практически открыли вербовочные пункты на военно-воздушной базе Марч, никто ей не звонил — даже в небольшие региональные авиакомпании, такие как America West или Southwest, для которых она, вероятно, была слишком квалифицирована со всем своим опытом работы на многомоторных тяжелых реактивных самолетах. В марте авиакомпании активно и агрессивно набирали пилотов-мужчин KC-10, потому что пилоты KC-10 ВВС прошли лучшую в мире подготовку на тяжелых реактивных самолетах бесплатно для авиакомпаний. У некоторых были письма о обязательствах от крупной авиакомпании за два года до окончания срока их военной службы. Авиакомпании принимали на работу, все верно, но не женщин.

Бекки Фернесс навела несколько справок и каждый раз получала ответ. Женщинам-пилотам, по их словам, платили меньше, чтобы начать, потому что им давали больше отпуска и их приходилось заменять или переучивать и переквалифицировать чаще, чем мужчин. Чушь собачья. Как старший летный инструктор эскадрильи, она имела доступ к летным записям своих коллег-пилотов и знала, что у многих парней, покидающих эскадрилью, которые в конечном итоге летали по специальностям, было меньше общего количества часов, меньше часов в качестве командира звена и меньше гражданских часов, чем у нее.

Она также знала, что ее r &# 233; сумма & # 233; была намного более впечатляющей, чем у большинства.

Родилась в Вердженнесе, штат Вермонт, в 1955 году, в 1977 году окончила Университет Вермонта в Берлингтоне по специальности «биология» и в том же году получила назначение в Военно-воздушные силы США через ROTC после прохождения двухгодичной стипендиальной программы. В 1978 году она прошла подготовку пилотов в авиабазе Williams AFB, которую закончила в 1979 году в числе 5 % лучших в своем классе. В 1979 году Ребекка окончила курс боевой подготовки экипажа KC-135 на авиабазе Касл, Этуотер, Калифорния, и в 1980 году была назначена в 319-е бомбардировочное крыло, авиабаза Гранд-Форкс, Северная Дакота, летала на танкере KC-135A по стратегической боевой тревоге. После повышения до командира воздушного судна и пилота-инструктора в 1988 году она перевелась в 22-е авиакрыло дозаправки, военно-воздушные силы США, Калифорния, где летала на удлинителе-заправщике KC-10A. Она также была повышена до командира воздушного судна незадолго до операции «Буря в пустыне».

Да, это была довольно хорошая r &# 233; сумма &# 233;, подумала она, но что хорошего это ей дало?

Именно в этот момент, к удивлению Фернесс, Сэм Марлоу вышел из кабины пилотов, заметил, что она сидит одна, и подошел к ней. Она была удивлена не потому, что он осмелился подойти к ней после своего постыдного выговора ранее, а потому, что она была так занята с момента взлета, что у нее не было времени встать на смену — теперь, всего через несколько минут после вступления в должность, Марлоу бродил вокруг. «Что происходит, Сэм?»

По молчаливому согласию они оба были полны решимости игнорировать предыдущий инцидент.

«Мы получили вызов на экстренную дозаправку дальше на север», — сказал Марлоу. «F-111 и «Торнадо»».

«Трубкозуб и Торнадо? Мы собираемся устроить приятелю дозаправку?»

«Бадди заправляется — один-одиннадцать на стреле и Торнадо на капсуле — затем сопровождает до своей базы диверсантов», — сказал Марлоу. «Все, что у нас есть, это набор координат базы — названия нет. Вероятно, пустынная полоса для парней из спецназа. Мы встречаемся примерно через десять минут на высоте десяти тысяч футов».

«Круто», — сказал Фернесс. Высота дозаправки, десять тысяч футов, указывала на то, что произошло в чрезвычайной ситуации — разгерметизация кабины, вероятно, из-за боевых повреждений. Экипажи самолетов, летающие без наддува в кабинах, оставались на высоте не более десяти тысяч футов, чтобы избежать кислородного голодания. Странное сочетание самолетов было загадкой, что делало ситуацию намного интереснее. «Так какая из них нарушена?» спросила она.

«Я не знаю … Я не уловил всего», — ответил Марлоу. «Все, что я знаю, это то, что мы направляемся в страну индейцев».

«Мы что?»

«Они посылают нас через границу, чтобы забрать -111», — сказал Марлоу. «Всего около пятидесяти миль или около того, но мы будем над вражеской территорией. Это означает, по крайней мере, Бронзовую Звезду, может быть, даже Серебряную.»

Вот и все для создания прохладного, безопасного маленького мирка на борту танкера KC-10. Этот самолет был большой, медлительной, привлекательной мишенью для вражеских стрелков или ракет даже при своих лучших характеристиках — на малой высоте с поврежденным самолетом на стреле он был настоящей легкой добычей. Даже худший в мире пилот-истребитель мог сбить танкер со связанной за спиной рукой. Ужас пробежал вверх и вниз по позвоночнику Фернесса. Это действительно могло привести к неприятностям.

Она услышала свой голос: «Я буду в капсуле бума. Я должна это увидеть».

«Счастливчик», — сказал Марлоу. «Может быть, ты увидишь там действительно прожеванного спортсмена-истребителя. Сделай для меня несколько снимков».

ШЕСТЬ

Мейс внимательно осмотрел Парсонса. Его лицо было белым как полотно от холода, но индикатор кислорода все еще мигал, что означало, что он дышал. Свежая кровь все еще сочилась в его маску. Хорошо, его сердце все еще билось. Зажав ручку управления между колен, Мейс вытер жидкость со своей маски, чтобы она не забилась и он не задохнулся. Голова Парсонса повернулась вправо, и казалось, что он пытается что-то сказать ему, но из-за воя ветра, бившего в разбитое ветровое стекло, расслышать его было невозможно.

Мейс крикнул: «Держись крепче, полковник. Мы почти дома!» затем снова прикрепил кислородную маску Парсонса и туго пристегнул его ремнями.

Вернувшись к управлению, Мейс осмотрел приборную панель. Без исправного датчика уровня топлива и из-за аварийного отключения электричества ему приходилось вручную регулировать подачу топлива в правый двигатель, а это требовало почти постоянного контроля. Топливо на крыльях сгорело до нуля, так что теперь ему приходилось поддерживать продольный баланс, сжигая топливо из передних баков корпуса. Но без наддувочных насосов передний кузов никогда не был бы заполнен, поэтому Мейс последовал контрольному списку аварийных ситуаций и должен был включить автоматический выключатель клапана сброса топлива, перелить топливо из заднего бака в передний через систему сброса топлива, затем включить автоматический выключатель и следить за индикатором угла атаки, чтобы убедиться, что они не слишком перегружены хвостом или носом.

Обычно система управления запасом топлива на F-111G была автоматической, и он редко задумывался об этом, но было удивительно, как иногда срабатывает память при аварийных ситуациях в полете — он мог запомнить все забавные схемы-спагетти, логику реле топливного насоса, даже конкретные объемы баков и расход топлива в наддувочном насосе. Когда речь заходила о жизни или смерти, человеческий разум работал на пределе возможностей.

Как только топливная панель была установлена, Мейс связался по радио. «Кошмар» перевел его на отдельный сверхвысокочастотный канал, незащищенный, но предоставленный исключительно им самим, так что он знал, что ответственные придурки — и, вероятно, половина иракского военного командования — слушают: «Кошмар, какой у нас гребаный план? Мой пилот все еще жив, но он выглядит как Дракула в запое, и мне нужно немного бензина, иначе я, скорее всего, уйду пешком.»

«Брейк-данс, это кошмар». На линии раздался раздраженный голос генерала Эйерса (хотя Мейс этого не знал). «Если у вас нет конкретного запроса или чрезвычайной ситуации, о которых нас нужно уведомить, не выключайте радио. И используйте надлежащие процедуры радиосвязи и терминологию на этом канале. Прием.»

«Эй, придурок, — взорвался Мейс по радио, — я не получал от вас, ребята, ни слова больше пятнадцати минут. Вам нужна экстренная информация? Я полагаю, что если во мне больше не будет дырок, то бензина у меня хватит максимум на двадцать минут. Мой пилот серьезно ранен, и ему нужна помощь. Я полагаю, что не могу выйти из-за структурных повреждений капсулы, поэтому я должен опустить ее. Теперь я вижу там много хороших прямых асфальтированных дорог, так что, если вы не хотите приехать за мной и моей машиной — идите, — делая упор на ядерное оружие в бомбоотсеке, — вам лучше, блядь, поговорить со мной. Окончена».