Моя Академия (СИ) - Син Евгений - Страница 33

— Хорошо, — киваю. — Забыл о «Жерехе».

С капитаном ссориться совсем не хочется. А заговорился — с кем не бывает. Мне до изучения местных ресторанов еще далеко. Для начала надо разобраться с поступлением в Академию и заселением.

— Ну вот и славненько. Располагайся на диване, — Прокофьев показывает на большой кожаный диван. — Кок сейчас принесёт чай. Где-нибудь через часик выгрузим тебя в Академии. Или хочешь, вон, большой иллюминатор, быстро время убьёшь. Ты же в первый раз летишь?

Кидаю взгляд на огромный иллюминатор на противоположной стене. Он не очень чистый: видимо, из-за частых перелетов и непогоды. Но кое-что рассмотреть в него можно. Стараюсь не выдавать своего восторга.

— Да. А что, так заметно? — уточняю.

— Конечно, ты на всё так смотришь, как будто это новость какая великая, — смеётся кэп и на секунду задумывается. — Ладно, пошли со мной.

Оставляю багаж в кают-компании и, не скрывая радости, иду с капитаном. Погулять по дирижаблю — это, считай, мечта сразу обоих жизней.

— Пойдём. Через иллюминатор такого не увидишь, — говорит капитан и открывает дверь в рубку. — Ну, что, Михалыч, как себя машина ведёт? Не пакостит?

— Отлично ведёт! Хорошо идём, — усмехается мужик за штурвалом, не оборачиваясь в нашу сторону.

Михалыч склоняется к небольшой медной трубе и даёт распоряжения:

— Малым ходом. Правый двигатель стоп. Малый ход. Левый двигатель средний ход. Малый ход. Стоп! Малый вперед! Правый двигатель — самый малый!

Опознаю в этой трубе переговорное устройство. Интересно, почему нельзя сделать артефакт? Но это не моё дело. С трепетом рассматриваю рубку. Помимо кресла, где сидит Михалыч, тут еще несколько мест. Все оборудованы ремнями и кнопками регулировки. В самом центре рубки — приборная панель. Различные индикаторы и стрелки. Справа от Михалыча несколько рычагов — одни побольше, другие поменьше. Слева — панель с кнопками разного цвета. Освещение более мягкое, не такое резкое, как в коридорах. А сплошное остекление рубки — это, вообще, отвал всего. Можно с легкостью рассмотреть не только то, что находится на уровне глаз, а ещё и всё, что проплывает под ногами. Вижу невероятной красоты город, кажется, узнаю холм и госпиталь. Надо не забыть написать Арише после прилета. Обещал же.

Корабль разворачивается медленно, но неумолимо, после чего поднимается вверх.

— Правый двигатель — малый ход, левый двигатель — малый ход. Выходим на рейд, — отдает команду Михалыч, не отрываясь от приборной панели.

Корабль прекращает разворот и продолжает ровное движение вперёд и вверх. Город стремительно проплывает над нами, его тут же сменяют леса и блестящая лента реки. Вдалеке умудряюсь рассмотреть небольшое озеро ярко-изумрудного цвета. Интересно, как оно там появилось посреди леса? Ни одного песчаного или глинистого участка. Детали отсюда особо не получится рассмотреть, но я вглядываюсь в каждое проплывающее облако. Солнечный свет пробивается сквозь облака.

— Смотри-смотри, — довольно говорит Прокофьев. — Вовремя пришли. Как раз к «золотому часу».

— Почему золотому? — задаю вопрос, не отрываясь от проплывающего пейзажа.

— В это время солнце светит по-особенному и всё вокруг кажется немного измененным. Эффект миража, — объясняет кэп.

Летим над лесами чуть пониже облачного фронта. Сплошной зеленый ковер не имеет конца и края. Его разделяют паутинки рек. Рулевой нажимает несколько кнопок и оборачивается к нам.

— Ну всё, нормально, Силыч. Идём хорошо, — сообщает он. — Движок не троит. Починил-таки Витек. Минут через сорок будем. А кого привёл с собой?

— Да, это пацан из Академии, — машет в мою сторону Прокофьев, пока я не могу оторваться от завораживающего вида.

— Пацан из Академии… Маг? Бедняга, — Михалыч совершенно не скрывает своего отношения.

Подобное уже замечал неоднократно в этом городе. Как только узнают, что лечу в Академию — сочувствуют и жалеют. Совершенно не понимаю, с чего такое отношение.

— Не повезло тебе, парень, — вздыхает Михалыч. — Но тут уж, что судьба отмерила. Через часик будем в твоей Академии. Только попомни мое слово — не рвись в первые ряды. Не надо оно тебе. Лишнее. Как будет- так будет.

Рулевой говорит загадками. Выслушиваю его наставления и кидаю взгляд на Прокофьева.

— Да, Михалыч, не надо ему. Он ещё не понимает, с чем столкнулся, — подтверждает тот с таким же понурым видом.

— А с чем я столкнулся? — спрашиваю.

— Сложно сказать, — говорит Прокофьев. — Нам, парень, тяжело оценивать дела магов, но если хочешь знать моё мнение, то своих детей я туда ни за что бы ни отдал. Пробьется дар — пусть идут в поместное училище.

— Это уж точно, — поддерживает Михалыч.

— А что так? — обращаюсь сразу ко всем.

— Извини, мусолить это не будем, — останавливает обсуждение кэп. — Скоро сам поймёшь.

Михалыч тоже мотает головой, но ни слова не добавляет.

— Зато посмотри, красота какая, — показывает Прокофьев за борт. — Каждый день здесь летаем, а я всё никак наглядеться не могу.

Смотрю вперёд. А мы ведь летим выше птиц. Внизу лес слегка подёргивается туманом — лёгкой синеватой дымкой. Зеркалом блестит кривая змея реки, и мы летим в сторону горизонта.

— Да, красота, — соглашаюсь. — А где сама Академия?

— Академию отсюда не увидишь. Через полчасика примерно появится, — отвечает кэп. — Хочешь по кораблю походить?

— А можно? — спрашиваю с надеждой в голосе.

— Там столько всего увидишь, — с гордостью говорит капитан. — Покажу тебе нашу машину.

Михалыч слегка приподнимает брови, но перечить капитану не хочет.

— У меня, у самого таких, как ты двое, — внезапно говорит капитан. — Что-то соскучился уже. Хорошо, у них магия пока не проснулась. Уж боюсь, что воздушниками будут.

— Вы, получается, воздушный маг? — спрашиваю и перестаю дышать.

Из магов в этом мире я видел только следака и целителя. Аришка — неодаренная, как она сама мне сказала. А вот воздушных магов рядом не припомню. Смотрю на Прокофьева во все глаза.

— Да, слабый, но да, — отворачивается капитан. — Меня родители отдали в училище в центре страны. Не чета местной Академии, конечно. Но и опасности там почти не было. А мелкие черти только по шкафам шарились, им маленького «воздушного лезвия» всегда хватало.

Капитан замолкает. Повисает тишина, и мы молча идем по коридору. Снова под ногами алюминиевое покрытие.

— Да и всё равно бы не прыгнул выше головы, — вдруг выдает кэп свои размышления. — Куда мне? Слабоват был изначально. Но на дирижабль моих умений хватает, — переводит тему. — Вот, смотри, здесь у нас кают-компания, как я и говорил.

Обратно заходим в то помещение, из которого вышли.

— А если зайдём сюда и пойдём вниз, то… — интригует кэп. — Айда со мной, что покажу!

Иду за капитаном, спускаюсь по лестнице и попадаю в настоящий механический ад: бронзовые рычаги, множество шестерней, и всё это шевелится тихо, но беспрестанно.

— А здесь у нас машинное отделение, — рассказывает Прокофьев. — Благодаря всему этому мы летим. Интересно?

— Интересно, — говорю.

— Моим-то это все не сдалось, им важно, что папка домой прилетает и вкусняхи привозит. Нет у них тяги к воздуху. Лишь бы магия не проснулась так быстро, как у меня в свое время, — улыбается кэп. — Ну вот, парень, если сам захочешь летать — сначала нужно с этим всем разобраться.

— Все в порядке, юнга? — спрашивает капитан у парня за монструозным пультом с рычагами. Каждый примерно в метр длиной, и матрос прикладывает много силы, чтобы просто их сдвинуть. Как раз сюда, кажется, из рубки идет труба рупора.

— Кэп! — делает попытку вскочить парень.

— Работай, работай, — машет рукой капитан. — Спрашиваю, после настройки двигателя все нормально поставили?

— Как часики работает. Мягко, что твой котик, — парень улыбается и с усилием переводит рычаг вслед за командой из рубки.