Земляничное убийство - Данилова Анна - Страница 30

Смена обстановки помогла Марине восстановиться, но про Леву она так и не забыла, постоянно рассказывала сестре о том, каким он был замечательным человеком и как долго мог бы еще прожить, если бы не его жена, отравившая его крысиным ядом. Она вспоминала разные мелочи из их соседских отношений, какие-то детали, события, где Лева всегда представал в выгодном свете, в то время как его жена Катя казалась настоящей дьяво- лицей.

Квартиру в Калине было решено продать и на эти деньги купить небольшое, прямо-таки крохотное кафе неподалеку от дома Татьяны, в живописной бухте. Квартиру выставили на продажу, и когда спустя пару месяцев объявился потенциальный покупатель и потребовалось присутствие хозяйки, Марина отправилась в Калину. Но сделка сорвалась – у покупателя украли деньги. И Марина вернулась обратно к сестре. «Не судьба», – решила она.

В дверь ее комнаты постучали. Не открывая глаз, Марина сказала: «Входи!»

Вошла сестра, невысокая загорелая женщина лет тридцати, в белых шортах и бирюзовой майке. Светлые волосы ее были туго стянуты на макушке.

– Поговорить надо, – сказала она, присаживаясь рядом на краешек кровати.

Марина открыла глаза. Неожиданно. Она и не помнила, чтобы ее сестра хотя бы раз вот так серьезно приглашала ее к разговору. Разве что в Калине, куда она приехала, чтобы забрать с собой в Крым.

– Что-нибудь случилось? Кафе купили?

– Нет. Я тебя спрошу, только ты, прошу тебя, не обижайся на меня. Понимаешь, человеческая психика так устроена, что некоторые вещи, которые могут травмировать человека, просто стираются из памяти.

– Тань, да что случилось?

Марина поднялась и теперь сидела на кровати с видом человека, меньше всего расположенного к серьезным разговорам. Она даже заранее поморщилась, предполагая что-то неприятное.

– Мне риелторша твоя позвонила. А до этого тебе, но ты на пляже была и звонок не слышала. А потом, как выяснилось, не перезвонила. Так вот, она сказала, что за такую цену, что мы выставили, твою квартиру никто не купит. Калина – маленький город, и все оттуда, наоборот, стремятся в областной центр.

– Америку она нам открыла, – фыркнула Марина. – Я думала, что-то серьезное.

– Ну ты знаешь, она болтушка еще та. Я просто спросила ее, как там вообще обстановка, что нового… Просто так спросила, и знаешь, что она мне рассказала? Помнишь Фаину Осину?

– Фаечку? – оживилась Марина. – Конечно! Я же у нее столько настоек разных покупала. Но больше всего, конечно, зимой, от горла, ты знаешь, у меня оно слабое… И полоскания разные. И что?

Марина нахмурилась, предчувствуя нехорошее. И это нехорошее нависло над ними, как облако со смертельной тенью.

– Она умерла? – рубанула она самое страшное предположение.

– Да. Но не просто умерла. Ее, говорят, убили. Отравили.

– Крысиным ядом?

– Не знаю. Но весь город гудит. Да, и вот еще что. Наташка Кленова… Ее вообще на земляничной поляне нашли, ну, там, позади больницы, помнишь?

– Что значит «нашли»? Пьяную, что ли? – В смерть достаточно молодой еще и пышущей здоровьем продавщицы верить не хотелось.

– Ее тоже убили. Но подробностей мне не сказали. А про Лебедева нашего ты и сама знаешь…

– Что его укусила какая-то ядовитая африканская змея? Да. Но я подумала, что это просто сплетни… Откуда в нашем городе африканская змея? Подожди, но ты хотела со мной поговорить. Об этом? Рассказать, что в Калине все мрут как мухи? Господи, как же хорошо, что меня там уже нет!

– Я спросила про соседку твою, Катю.

– Зачем это еще?

– Ну, ты же рассказывала, что она после смерти Левы пила сильно, заговаривалась, призраков видела… ну я и спросила риелторшу на всякий случай, как там она, Катька-то, жива-здорова? Честно говоря, мне-то до нее никакого дела нет, но я тут подумала, а вдруг она сама захочет выкупить твою квартиру? Деньги у нее есть, Лева ей много оставил. Почему бы ей не расшириться? Соседи так обычно и поступают. Это удобно.

– Она не только призраков видела, – протянула Марина задумчиво. – Она, пьяная, себя с головой выдала…

– Призналась, что отравила Леву?

– Да. Да, Таня. Разве я тебе не рассказывала? Она когда однажды вышла в коридор пьяная и начала говорить с призраком Левы, то такого наговорила! В то время, когда я была в него влюблена по уши, чуть ли не боготворила, обожала его, она просто не знала, как от него отделаться. Она такая гадина!!! Так и что тебе ответили? Спилась соседка? Или на лечении?

– А она пропала. Ее никто не видел тыщу лет. Исчезла. Квартиру, говорят, вскрыли, там тоже никого нет. Но беспорядок, миллион пустых бутылок, горы окурков, вонь! Бывшие подчиненные Левы забили тревогу, обратились в полицию, мол, пропал человек. У нее же любовник был, Андрей Наполов. Нашли его, допросили, он сказал, что пробовал уложить ее в больницу, но она наотрез отказывалась. Короче, обыкновенная алкогольная история слабого человека.

– И что, арестовали его?

– Да нет вроде…

– А ее так и не нашли?

– Нет!

– Таня, со мной-то ты о чем хотела поговорить? Хотела меня порадовать, что Катька пропала? Но мне она, знаешь ли, как-то по барабану.

Татьяна смерила сестру долгим внимательным взглядом. Потом все-таки решилась:

– Марин, это не ты ее… того? Ты же ездила туда…

– В смысле? – Марина подняла на нее взгляд и словно окаменела. – Ты допускаешь, что я способна на убийство? Ты серьезно?

– Каждый человек способен на убийство, – неожиданно заявила Татьяна. – Ты знаешь, я так много думала о тебе, о том, как тебе тяжело пришлось, когда Левы не стало и ты на своей шкуре, что называется, испытала всю несправедливость и жестокость мира, что сама мысленно уже сто раз убила эту твою соседку Катьку. И это, заметь, я, человек как бы посторонний в этой истории. Я не знала Катьку, не была знакома с Левой. Но я тоже человек, и меня одолевают самые разные чувства, и я тоже любила, страдала, ревновала… К тому же многие убийства, я читала, совершаются в состоянии аффекта. Да, понимаю, слово затасканное, избитое, но лично я понимаю, что это такое. Я помню, как меня постоянно оскорбляла одна женщина на работе. Вот просто измывалась надо мной. Когда меня не было в офисе, она рылась (я точно это знаю) в ящике моего стола, забирала себе, например, пока я была на больничном, полагающийся мне кусок мяса, выделенный нам спонсором-фермером… Материлась, провоцировала меня, ожидая, что и я тоже отвечу ругательством. И, кривлялась, разве что мне язык не показывала, говорила: «Ну что, интеллигенточка, ты-то так не можешь ответить!» А я и не могла. Но однажды я сорвалась, схватила со стола какие-то папки с документами и принялась хлестать ее ими, причем прямо по лицу, наотмашь, пока у нее из носа не хлынула кровь! И это была я, понимаешь, Мариночка, я, твоя сестра, тихая и как бы культурная женщина. Я била ее молча, и все это происходило словно помимо моей воли. Я обрушивала на ее голову папку, видела, как болтается при каждом ударе ее голова, видела ее глаза, полные ужаса, но остановиться не могла. У нее были такие белые обесцвеченные волосы, она укладывала их в прическу, которая под моими ударами растрепанной копной свалилась набок, и вообще она была такая белая, полная, высокая, с широченными бедрами, вздернутым носом, который напоминал мне свиной пятачок… Короче, я ее избила. Но она никуда писать не стала. Просто уволилась, и все. Не могу сказать, что меня после этого все страшно зауважали, нет, конечно, но никто и никогда, я просто уверена, уже не посмел бы и слова мне сказать поперек. Вот что я называю состоянием аффекта. Но это я, понимаешь? А другой человек, попади ему под руку нож или пистолет, прирежет, выстрелит. Потому что мозги в этот момент отключаются.

– Но мои мозги не отключались. Разве что в тот момент, когда я увидела мертвого Леву. Похоже, у меня тогда отключилось на время и сердце. Может, кровь застыла и превратилась в холодец… Но физическая реакция точно была. И когда я увидела сквозь дверной глазок, как Катька разговаривает с призраком, а потом еще услышала, как она произносит некоторые вещи, которые явно указывали на то, что это она отравила его… Вот тогда у меня снова пошла физическая реакция. Меня заколотило, у меня заболел живот.