Путешествие в Древний Китай (СИ) - Лей Лора - Страница 35

Но это и не потребовалось: уже к вечеру по столице разнеслась сногсшибательная новость об императорском указе, согласно которому выдающийся цзиньши цзиди, Банъянь Сюэ Мухен должен сочетаться браком со старшей дочерью министра Двора императорских конюшен Го Ксяолян!

Правительственные чиновники, имевшие виды на победителя, были крайне раздражены, но больше они негодовали на предприимчивого министра Кучера, сожалея о собственной нерасторопности.

Девы, мечтавшие о красивом юноше, плакали и рвали в отчаянии носовые платки, ненавидя при этом удачу несносной уродины Го Ксяолян. Но все эти страсти таились в семейных покоях, наружу же были вынесены поздравления и подарки, пачками доставляемые в дома Го и Сюэ: императорский указ не давал ни малейшей возможности поступить иначе!

О том, что творилось в семействе Сюэ, история умалчивает, однако, как могла предположить Ниу, радостью там и не пахло. Чего не скажешь об особняке конюшего: новоявленная невеста и ее мать одновременно упали в обморок от счастья, отец ликовал, а остальные домочадцы попеременно впадали то в восторг (младшие сестры увидели для себя свет в конце туннеля), то в негодование (и почему именно этой дурынде достался такой приз?).

***

Новость потребовала некоторой корректировки плана Ниу, однако сложившаяся ситуация была даже более благоприятна для его осуществления, нежели изначальная: сокрытие давней помолвки при наличии императорского волеизъявления простора для маневра экс-жениху не оставляли.

Пришла пора действовать.

Хироюки-сан ранним утром отправил слуг присматривать за усадьбой министра, чтобы своевременно узнать о прибытии туда жениха для обсуждения свадебных мероприятий, поскольку откладывать брачную церемонию в нынешних обстоятельствах не пристало.

И как только сообщение о визите господ Сюэ (отца и сына) в дом императорского конюшего было получено, Хироюки, Юн и Ниу отправились туда же, чтобы завершить затянувшийся фарс с помолвкой Руо – на своих условиях, разумеется.

Глава 33

Сидя за столом в богатой, но безвкусно обставленной гостиной дома будущего тестя, Сюэ Мухен («купающийся в небесной обители») с большим трудом сдерживал рвущийся наружу крик отчаяния: указ императора стал для него громом среди ясного неба и почти приговором! Отказаться – нельзя, согласиться – смерти подобно!

Рыдания матери, непрекращавшиеся несколько часов после получения шелкового свитка из рук доверенного евнуха императора, только усугубляли ситуацию. И если бы не здравомыслие отца, быстрее всех сумевшего рассмотреть случившееся в позитивном ключе (власть, богатство, поддержка и, как ни странно, тупость тестя), Мухен не гарантировал сам себе, что смог бы не совершить какое-нибудь безумство.

Единственное, что смущало примирившуюся с высочайшей волей семью Сюэ – это наличие подзабытой помолвки с несчастной Бай Руо, о местонахождении которой у несостоявшейся родни до сих пор не было никаких известий. Несколько дней назад посланец семьи вернулся из Шаосина с нерадостным сообщением, что девица, потерявшая отца и состояние, вместе с братом исчезла в неизвестном направлении. Напасть на их след слугам не удалось.

Куда могла податься дева-затворница с юным братом, без денег и знаний о внешнем мире? Стоит ли искать пропажу? Может, их и в живых уже нет?

Сюэ Мухен искренне, всем сердцем, уповал на последнее: живая Руо ему сейчас была абсолютно некстати. Он и ранее желал избавиться от неё и от осточертевшей помолвки, а уж теперь это обстоятельство и вовсе становилось смертельно опасным – в буквальном смысле.

Так что, думал младший Сюэ, для всех было бы лучше, чтобы Бай Руо действительно сгинула где-нибудь и не мешала в будущем ни ему, ни себе. Кому нужна брошенная девушка? Опозоренная разрывом помолвки, посредством которого он и намеревался с ней расстаться, девушка все равно не сможет жить, так какая разница, как и когда она оставить этот мир?

Решив, что отсутствие сведений о невесте является хорошей новостью и дает ему время на составление планов на будущее без ее участия, цзяньши цзиди Сюэ Мухен вернул себе относительное спокойствие и сумел прислушаться к разговору отца и тестя о предстоящей свадьбе, будь она неладна!

***

Выходец из семьи потомственных ученых, господин Сюэ Муян («купающийся на солнце») в настоящий момент чувствовал себя довольно хорошо, несмотря на проведенную в волнении и не совсем приятных размышлениях ночь: почтительное, даже заискивающее, обращение министра Го с ним и его сыном льстило самолюбию Сюэ-фузи («ученый») и вселяло надежду на благоприятное развитие отношений между семьями, а также на блестящие карьерные перспективы его драгоценного мальчика.

Когда схлынуло потрясение от получения брачного указа, старший Сюэ оперативно просчитал преимущества родства с непопулярным, но – министром, и сумел убедить в том и себя, и сына: даже став вторым лучшим бомбардиром этого года, его Хен-эр проигрывал столичным молодым людям в происхождении, связях и богатстве.

Семья Сюэ пользовалась уважением в ученых кругах, но едва сводила концы с концами и не могла похвастаться какими-либо достижениями, кроме знания старинных текстов, каллиграфии и невысокими постами в провинциальной администрации. При таком раскладе брак единственного сына мог быть или весьма посредственным, или случайной удачей.

Помолвка с Бай Руо была вынужденной (отец девушки несколько лет материально поддерживал их семью ради замужества дочери), брак же с дочерью министра Кучера по приказу императора – просто пирог с неба!

В способности сына очаровать любую деву, а уж тем более – подольститься и завоевать доверие даже умнейшего чиновника, Сюэ Муян не сомневался. Немного усилий – и через некоторое время тесть будет есть с его рук, жена –боготворить, а семья – слушаться как истинного наследника!

И он, Сюэ Муян, наконец-то, распрямит плечи и будет почивать на лаврах, нося титул отца выдающегося государственного мужа Великой Сун! А с потерянной бывшей невестой они разберутся позже – это не проблема при наличии денег и власти.

***

Богато накрытый стол, вино рекой и достигнутое взаимопонимание с новоприобретенными родственниками сделало Го Зедонга умиротворенным и позволило не обращать внимание на отсутствие за столом кого-то еще, кроме них троих.

Министр в великом благодушии простил коллег-чиновников за их небрежение к его успеху, поскольку впервые чувствовал себя безусловным победителем. Не пришли поздравить лично? Подумаешь! На свадьбу все равно явятся – побоятся выказать неприятие дарованного императором брака. А он, министр Кучер, будет великодушен и не станет жаловаться его величеству на заносчивость других. Главное – он тесть цзиньши, и в семье Го, наконец-то, есть выдающийся ученый! Предки должны быть счастливы на небесах!

Поэтому, когда дворецкий сообщил о гостях, Го Зедонг удивился и обрадовался. И хоть посетитель не относился к когорте чиновников, в настоящий момент императорскому конюшему было все равно, тем паче, что Тайра Хироюки занимал в Ханчжоу довольно высокое положение и пользовался особым расположением императора, являясь фактически послом Ямато. Помимо этого, необычный иноземец хорошо разбирался в лошадях, оружии и никогда не выказывал высокомерия при встрече с министром.

-Уважаемый господин Тайра, рад приветствовать Вас в моем доме! Проходите за стол, выпейте вина за будущее наших детей! – Го-дарен (чиновник) был радушен и приветлив. – Познакомьтесь, это мои будущие родственники, жених и свекр моей Ксилиан, старший и младший Сюэ.

Мужчины раскланялись, выпили за знакомство, за молодых, после чего гость взял слово:

-Уважаемые господа, по традиции моей родины в подарок на помолвку хочу преподнести эту икэбану, сделанную мною лично, как пожелание счастливого и долгого брака.

По мановению руки один из сопровождавших иноземца слуг приблизился к столу и открыл принесенную коробку, из которой извлек странную, с точки зрения присутствующих, композицию из веток, травы и цветов в высокой селадоновой вазе (тончайшая фаянсовая керамика (из лунцюаньского селадона), сродни фарфору, покрытая глазурью узнаваемого бледно-серовато-зеленоватого оттенка вплоть до «цвета морской волны», похожа на нефрит).