Клювы - Кабир Максим - Страница 45

Из-за недосыпания Адамов туго соображал. Нитка-мысль никак не всовывалась в угольное ушко.

— Что тебе надо?

— У нас с вами проблемы, капитан.

— У нас?

— Конечно. Мутант и его друзья попортили вам жизнь, не так ли?

«Но ведь это ты, — хмыкнул Адамов, — прислал к нам мутанта».

— Ублюдки сбежали, — вслух произнес он.

Адамов не включил камеру, но почему-то казалось, что Леффлер прекрасно его видит.

— Их необходимо найти и обуздать. Особенно мутанта.

— Здоровяка?

— Нет, мальчишку.

— Так я и думал, — сказал Томаш. Он не смотрел в телефон, но слышал голос очкарика.

«Было бы чем думать!» — разозлился Адамов.

Ему не нравились звонок и звонивший. Было что-то неправильное, крайне скверное в происходящем.

— И зачем нам делать это? — спросил он с напускной ленцой.

— Потому что вы хотите спать. Съешьте кусочек его мозга, выпейте рюмку его крови и уснете, а утром проснетесь, полные энергии.

В животе внезапно заурчало. Адамов проглотил слюну. Он думал о салате из телячьих мозгов — петрушка, каперсы, обязательно лук-шалот.

— Я выслал вам карту с пометкой. Они сейчас там. Но поспешите. Мутант силен, и его сила растет с каждым часом. У вас два дня, чтобы остановить его. Пока он сам не ведает, чем обладает.

— И как же мы убьем твоего сильного мутанта? У нас нет даже перочинного ножа.

— О, это не проблема. Видите дом в поле? Серый забор.

Адамов уставился на серую ограду у трассы.

— Я-то вижу, — пробормотал он, — а откуда ты…

Леффлер перебил:

— Заряженный «Глок семнадцать» ждет вас в спальне на втором этаже. И будьте осторожны.

Связь прервалась. Аккумулятор разрядился.

— Капитан… — начал Томаш. Его фотогеничную физиономию обезобразили гнойники.

— Тормози! — коротко велел Адамов.

Дверь стоящего на отшибе особняка была заперта, но дылда Томаш расколотил кирпичом окно. Запрыгнул внутрь, втащил ругающегося Адамова. Во дворе они нашли мангал и вооружились шампурами. Теперь стальные шипы целились в блуждающие по гостиной тени. Мрак смастерил бесформенные осиные ульи по углам, застелил черным колышущимся муслином полы.

— Мне здесь не нравится, — сказал Томаш. — Будто склеп.

— Ерунда. Идем.

По навощенному паркету они прошагали к лестнице. На стене висели фотографии: пожилая супружеская пара в окружении детей и внуков. Адамов сплюнул под ноги.

Тени, как дым, окуривали второй этаж.

Используя шампур вместо шпаги, Адамов толкнул первую дверь.

Спальня.

Старик с фотографий лежал под одеялом, на боку — вероятно, он читал, когда ему пальнули между лопаток. На ковре валялся томик немецкоязычного борзописца Кафки. Убийца бросил пистолет рядышком. Черный австрийский «Глок» покоился на перине. Как и говорил всезнающий Леффлер.

Болезненно заныл живот. Адамов стиснул ягодицы, боясь, что кишечник непроизвольно опорожнится.

Он поднял пистолет, взял на мушку седой затылок мертвеца:

— Паф!

— Капитан…

Позже, за рулем, Адамов решил, что старая карга пряталась в шкафу — иначе как бы ей удалось подкрасться так незаметно? Адамов поворачивался (пресловутая замедленная съемка, сцена из вестернов), а старуха уже вонзала нож в печень Томаша. Глаза официанта вылезли на лоб, рот округлился.

Крик разморозил сцену, запустил действие в нормальном режиме.

Растрепанная ведьма замахнулась снова.

Адамов всадил пулю ей в грудь — точно в изображенный на пижаме букет фиалок. Свинец прошил сердце.

Адамов уважительно посмотрел на пистолет.

— Ох, капитан… — проскулил Томаш.

Из его бока сочилась кровь, она замарала штанину до колена. Рана выглядела плохо, но не смертельно, хотя речь о том, чтобы управлять автомобилем или охотиться на мутантов, уже не шла.

— Что же делать, капитан? — По прыщавым щекам струились слезы.

— Не хнычь, сынок. Перебинтуем. До свадьбы заживет.

— Вы так считаете?

— К вечеру будешь как новенький. Только найдем аптечку.

Томаш, придерживая рану, поковылял к выходу.

Адамов поднял пистолет:

— Выспись и за меня, сынок.

Патрон полетел вправо. Рубашка Томаша вздулась, пуля перегрызла позвоночник.

Смерть — это так быстро и грязно.

Покидая спальню, Адамов спиной, загривком, почувствовал чей-то внимательный взгляд. Он обернулся резко — палец дернул спусковой крючок, пуля разнесла стекло, и в комнату хлынул ветер последних августовских дней.

Вместо старика, поклонника Кафки, на кровати лежал Кусака. Он вперился в Адамова бусинками блеклых глаз.

— Ты не халесий мальсик, — обвиняюще произнес мертвец. — Ты осень плахой.

Ванкувер…

Дюпон совершенно запутался. Сколько тварей он убил за сегодня? Сорок? Семьдесят?

Цифры ускользали, раздувались, лопались, гнили в голове. Уши закладывало — он широко разевал рот и хрустел челюстью.

Улицу внизу усеивали трупы. Но все новые лунатики выходили из-под моста, из-за ничейных автомобилей, из-за троллейбуса, который больше никогда никуда не поедет. Они стояли, безмолвные и жуткие, их тени ползли по стенам небоскреба к тринадцатому этажу. Луна ослепляла.

За час Дюпон не пристрелил ни одного лунатика: пули уходили в молоко. Ветер приносил песок, он впивался в зрачки — но откуда взяться песчаной буре в Канаде?

Сто двадцать? Восемьсот сорок три?

Блокнотный лист с подсчетами упорхнул за перила.

Опустел пуфик сбоку. Жена отлучилась в туалет. Что она так долго?

— Мышка?..

«Уснула она там, что ли?»

Опираясь на винтовку, Дюпон повернулся. Локтем спихнул бокал с остатками выдохшегося «Моёта». Бокал не разбился, но покатился к краю и тоже улетел в пропасть.

— Что ты делаешь, мышка?!

Супруга замычала и вскинула винтовку. Ствольную коробку покрывали сердечки и «пацифики». Палец лег на скобу, глушитель смягчил звук выстрела. Разлетелось стекло, а следом разлетелась голова Дюпона. Мелкий дождик из мозгового вещества окропил задранные лица лунатиков, столпившихся на проспекте.

Джакарта…

Кристиан цеплялся за жизнь.

Бывший рестлер, он чувствовал в себе достаточно сил, чтобы не спать еще неделю, но сомнамбулы норовили ускорить конец.

Кристиан перекинул ногу на водосточную трубу и карабкался по кровле.

Квартиру, где он успешно прятался, взяли штурмом. Хлипкую дверь разворотили ножами — лунатики лезли в пролом, как бешеные собаки. Девку, схватившую его сзади, Кристиан поднял к потолку, раскрутил и вышвырнул в окно. Спустя минуту он сам вышел через это окно.

Луна была так близко, словно оседлала конек двускатной крыши. Не знавшая ремонта черепица хрустела и разъезжалась. Ее куски вылетали из-под рестлера и разбивались о карниз.

«Я перелезу на другую сторону, — думал Кристиан, — попаду в соседнюю квартиру».

Он вытянулся в струнку, оттолкнулся. Черепица крошилась, точно печенье, и пыль щекотала ноздри. Из мезонина выкарабкался лунатик. Извиваясь змеей, полз к добыче. Кристиан вспомнил бой с Ледяным Мечом на отвесной стене. Тщательно срежиссированный буккером[20], отрепетированный до деталей. Он тогда победил, и публика рукоплескала ему. Он был Бэбифейсом, положительным героем. А Ледяной Меч играл роль Хила, плохого парня.

Лунатик плыл в мелком рыжем болоте распадающейся черепицы. Рестлер перекатился на спину и двинул пяткой в бессмысленную физиономию. Запоздало подумал, что этот чувак — чей-то сын, муж и сват. Чипшот — запрещенный удар — сработал, лунатик уехал в безвестность на санках отколовшейся кровли.

До вершины Кристиан добрался без приключений. Сел поудобнее, уперся в конек. Луна короновала город.

Справа и слева раскинулась Батавия — старая часть города. Справа и слева, сзади и впереди, разлилось море человеческих голов. Площадь Таман Фатахила была переполнена лунатиками. Урони Кристиан булавку, сдвинутые плечи не дали бы ей упасть на мостовую. Из офисных сот и окраинных железных хибар спящие стекались сюда, чтобы любоваться луной.