Клювы - Кабир Максим - Страница 34

— Один человек набрал целых три примера. — Альберт многозначительно хмыкнул.

— Позавчера, — сказал Филип, — на меня напал лунатик с палкой. Днем, на кладбище в Богнице. Черт знает, чего он там спал.

— Нам это ничего не дает… — вздохнула Камила.

— А знаете что? — Альберт промокнул салфеткой губы. — Давайте-ка немного расскажем о себе. Кто был на собраниях анонимных алкоголиков?

— Я, — буркнула Вилма.

— Помогай мне, я буду первым. — Учитель встал и поправил воображаемый галстук. — Меня зовут Альберт, и я не спал двадцать четыре часа. Виновен, вчера вечером прикорнул на пару часиков. Час Икс подарил мне новых друзей. Спасибо.

Он отпил кофе и сел на диван.

Камиле не нужно было подниматься — она ела, стоя у мольберта.

— Так, попробую. Меня зовут тетушка Камила, я не спала тридцать два часа. Час Икс подарил мне кучу седых волос, ночные кошмары до конца дней и двадцать микроинсультов.

— Ты не сказала «спасибо», — заметил Альберт.

— Спасибо большое.

Оксана включилась в забаву благодаря лингвистической поддержке Корнея.

— Меня зовут Оксана, я не спала тридцать три часа. Час Икс подарил мне Корнея.

— Моя ж ты малышка! — умилилась Камила.

— И Бога, — неожиданно добавила Оксана. — Спасибо.

Вилма не смогла сосчитать часы без сна:

— Десять. Или двадцать.

— Во сколько ты проснулась вчера? — спросил Филип.

— Не знаю. В час дня.

— Двадцать девять часов. Детское время.

Филип намеревался снять напряжение, но Вилма молча вышла из мастерской.

— Пусть побудет одна, — сказала Камила.

— Моя очередь, да? — Хозяин квартиры зафыркал, словно собирался с силами для трудного дела. — Прошу любить и жаловать: Филип. — Он склонился в реверансе. — Не спал восемьдесят один час.

Гости недоверчиво улыбнулись. Но Филип был серьезен.

— Что?.. — Вопросительная улыбка сползла с лица Корнея. — Почему?

— Чертова неделя. Уже несколько лет кряду в августе я перестаю спать. Хорошо, не совсем так. Вчера я продремал тридцать минут — это рекорд.

— Ваша жена… — Камила посмотрела на холсты. Огнегривая девушка танцевала в рамах. — Она умерла в августе?

— В яблочко. И это дает мне преимущество. Я не захрапел бы при всем желании. Спасибо Часу Икс за то, что придумал применение моей суперспособности.

— А ведь и правда… — удивленно произнесла Камила. — Вы выглядите блестяще.

Корней был с ней солидарен. На щеках Филипа играл румянец, глаза были цепкими и живыми. Художник подмигнул:

— Давно мне никто не делал комплиментов!

Гости обернулись к Корнею.

— Друг! — пригласил Альберт.

— Меня зовут Корней. Я не спал четырнадцать часов.

— Чет… — Альберт сбился. — Четырнадцать? Вы не путаете?

— Тринадцать двадцать, если быть точным.

В комнату вошла Вилма, она умылась и заметно взбодрилась.

— Что за переполох?

— Молодой человек утверждает, что спал сегодня.

— Как сурок. Меня разбудил звонок Оксаны. В три сорок — на нее напала соседка по квартире.

— Погоди-погоди… — Филип водил пятерней по колючему подбородку, словно приглаживал бороду. — А почему же ты не превратился в ракшаса?

— Убейте, если я понимаю.

Минуту присутствующие бурно обсуждали новость.

— Никак само Провидение вас нам послало, — сказал раскрасневшийся от возбуждения Альберт.

— И что же нам с тобой делать? — прикидывал Филип.

Корней сидел с прямой спиной, как на экзамене. Оксана приобняла его за плечи.

— Интересно, — произнесла Камила, — у нас тут два уникума. Этот не спит неделями, на того не действует лунная чума.

— Уверен, я не один такой, — стушевался Корней.

— Ну, мы пока не слышали про второго.

— Лунная чума?.. — переспросила зависшая на мгновение Вилма.

— Это во мне пробудился поэт, — пояснила Камила.

— А ведь правда… — Вилма ущипнула себя за предплечье. — Вчера ночью был пик полнолуния.

— Боже… — прошептал Альберт. — Эта мысль зудела во мне с тех пор, как Корней упомянул про Луну. Позавчера Луна была полной. Застывая, сомнамбулы смотрят в небо.

— Я же говорила! — обрадовалась Камила. — Наша хрень повязана с луной! С лунными вспышками или чем-то подобным.

Оксана умоляюще подергала Корнея — он перевел.

— Вы понимаете, что это значит? — спросил Филип. — Сомнамбулизм, вероятно, пройдет, когда закончится полнолуние.

Камила выхватила из сумки планшет. Забегала пальцами по экрану.

— Вот! На сто процентов Луна освещена один день. Но фазой полнолуния называют промежуток в семь суток. Две ночи до максимума и четыре после.

— Вы предлагаете не спать еще три дня? — Вилма запрокинула голову на спинку стула. Из ее ноздрей вытекли две алые струйки.

— У тебя кровь, милая! — Камила вытянула платок. Вилма зажала им нос. Посмотрела воспалившимися глазами на красные пятна.

— Три дня? — словно спросила она у крови.

— Мы должны постараться! — заявил Филип. — Сегодня мы проведем эксперимент. И если наш друг действительно не подвластен лунной чуме…

— Я патентую термин, — вставила Камила.

— …то у нас хорошее подспорье. Каждого, кто все-таки уснет, мы нежно свяжем и будем возить с собой до той поры, пока не завершится этот ад.

С плеч Альберта будто камень упал. И Камила засияла. Оксана звонко чмокнула своего переводчика в ухо.

— Нужно поклясться! — сказал Альберт. — Два пальца вверх.

— Клянусь! — вразнобой пролаяла команда.

— О каком эксперименте вы говорили? — спросил Корней.

— О, тебе понравится! Этой ночью ты ляжешь спать, а мы проконтролируем процесс.

— Попробуй мне не проснуться! — пригрозила Камила. — Не расстраивай меня, малыш.

Корней вскопал ложкой остывший рис.

— Мне надо еще кое-что вам сказать. — Пять пар глаз уставились на него. — Я думаю, что знаю, почему не превращаюсь в жаворонка. Я не вижу снов. Никогда не видел.

— Как интересно… — Альберт прищурился, словно человек, пытающийся разгадать механику сложного фокуса.

— Может, ты просто забываешь наутро? — спросила Оксана, поняв Корнея без перевода.

Всплыл в памяти тот же вопрос, заданный ему когда-то начальником. А за ним всплыл, как утопленник из воды, булькающий сквозь шорох домофона голос Алисы Соловьевой: «Мы спим».

— Я читал об этом, — на русском, потом на чешском сказал Корней. — Люди вроде меня — исключительная редкость. Инсульт иногда приводит к тому, что человек перестает видеть сны. И какой-то синдром Шарко — Бранда. Или Шарко — Вирбранда[15]. Участки в большом полушарии, — он коснулся лба, — имеют зоны, которые обрабатывают зрительные образы. А болезнь повреждает их. Но я ничем не болел.

— Ты ни разу не летал во сне? — спросила Вилма.

— Я просто вырубаюсь и врубаюсь утром. Без приключений.

— Выходит, — уточнил Филип, — эта дрянь завладевает разумом через сновидения. А к тебе ей не подобраться.

— Ну, — сказала Камила, — специалисты по снам из нас те еще.

— Пользуйся чем владеешь, — ответил Альберт. Он зевнул, и зевота передалась женщинам.

— Чтоб тебя! — шутливо замахнулась Камила.

Корней все глядел в тарелку.

— Вы говорили, — вспомнил он, обращаясь к Камиле, — «дрянь завладевает разумом». Оксана говорила нечто подобное. Про инопланетную колонизацию.

Он думал, собеседники скептически ухмыльнутся, но Филип мрачно произнес:

— Я видел, как сотни ракшасов лезут на крепостную стену, будто сраные муравьи с единым сознанием. Инопланетяне? Я поверю и в Гамельнского крысолова.

Туристы сплавлялись по Влтаве, образуя у набережной Сметаны дамбу: из-за количества тел уровень воды поднялся. Распухшие, посиневшие люди будто карабкались на бивни бревен, в прошлом защищавших мельницу ото льда. Обнаглевшие и отяжелевшие чайки пикировали, откусывая от человеческой плотины кусочки. Пустельга расправила крылья, зависнув над пиршеством, и камнем рухнула вниз. Клюв выдрал клок мяса, обнажив фарфоровые резцы. Чайки, вцепившись в скальпы, лакомились веками и губами.