Непристойная сделка (СИ) - Кей Саша - Страница 17

Возмутиться мне даёт приближение мамы.

— А вот и вы! Пойдёмте скорее за стол, там и познакомимся!

Мне остаётся только прожигать взглядом Андрея, в глазах которого я не вижу ни капли злости или сожаления по поводу того, что ему приходится участвовать в этом балагане. Он же так отказывался, что изменилось?

Всё последующее превращается в череду неловкостей.

Нас усаживают почему-то во главе красиво-сервированного стола, как будто это не папин юбилей, а наша свадьба. Судя по тому, как в нас впиваются глаза всей присутствующей родни, это как в сказке: «Чтобы лучше тебя видеть, чтобы тебя съесть».

Со стороны мангала уже доносятся аппетитные ароматы, но мне под таким присмотром кусок в горло точно не полезет. Я пытаюсь затопить тошноту минералкой, когда тётя Катя, мамина сестра, вдруг обращается к Зарецкому:

— Андрей, мы уж думали, вы и в этот раз не сможете приехать. Я уже боялась, что вы женаты и делаете мозги нашей Леночке…

Тётя Катя ничего плохого не имеет в виду, но звучит это так, будто на меня позарится только женатик, а я такая клуша, что это схаваю.

— Лена не хотела меня с вами знакомить, — не моргнув глазом, подставляет меня Андрей.

Я аж давлюсь минералкой и закашливаюсь, когда горячая ладонь под столом гладит моё обнажившееся в разрезе сарафана колена. Причём все видят, что Зарецкий это делает.

Драмкружочник, блин!

Красная как рак, я ищу оправдания, потому что все взгляды устремились на меня, требуя объяснений.

Мне на помощь приходит мама, но лучше бы она этого не делала.

— Наверняка Лена просто заботилась о вас. Если уж вы только через три месяца тайных провожаний решились с ней заговорить, то родители предмета страсти вас, наверное, совсем смущали…

Рука на моём колене замирает.

— Как вам вообще пришло в голову сталкерить Лену? — подливает масла в огонь Кристина.

Мне страшно посмотреть в лицо Зарецкому, и я гипнотизирую столовые приборы.

— Она с первой встречи вскружила мне голову, — ровно отвечает Андрей. — Но теперь Лена от меня никуда не денется, правда же?

И я понимаю, что мне полная и безоговорочная звезда.

— Ну ничего, — подаёт голос папа, — сегодня вольётесь в семью. На рыбалку утром позвать не могу, но предлагаю завтра…

— Пап, — хриплю я, — мы не можем остаться с ночёвкой…

— Это ещё почему? — хмурится мама. — Дело, конечно, молодое, но у отца юбилей…

— У Андрея дела…

— Никаких дел, — руинит мои аргументы Зарецкий.

— Ты же не взял с собой ничего… — я делаю ему глаза, но Андрей, паскудненько мне ухмыльнувшись, добивает:

— С чего ты взяла? Всё в багажнике.

— Ну вот и отлично, — довольно подытоживает папа. — Вам оставили комнату на втором этаже.

Что? Комнату? Одну?

Нет, я, конечно, подозревала, что мероприятие выйдет для меня непростым.

Да что уж там, я гнала от себя все мысли о том, что я только закапываюсь глубже, убеждая себя, что это последнее враньё, а потом будет картинный разрыв, и всё закончится. Я постараюсь просто забыть об этом позоре.

Ну да. Ага.

Мастерство прятать голову в песок не пропьёшь.

Я же, так или иначе, буду сталкиваться с Зарецким на работе. Даже если личных контактов у нас не будет, он неизбежно превратится в мой личный триггер, но я, как обычно, подумаю об этом завтра.

Скарлетт О’Хара, блин.

И теперь я пожинаю плоды своей трусости.

Юбилей превращается в мой личный ад. Если мне и полагается наказание за обман, то я уже расплачиваюсь.

Уже два часа я слушаю от всех родственников и даже тех, у кого нет никакого права обсуждать мою личную жизнь, наставления, как не упустить такого шикарного мужчину.

При этом Андрей ничего не делает особенного, чтобы всем понравиться, и на образ, обрисованный мной, он похож весьма отдалённо. Разве что босс всё время старается находиться рядом со мной, в то время как я мечтаю заползти под ближайший куст и переждать там время до ночи.

До ночи. Мля…

Мне и в голову не приходило, что Зарецкий может мне подложить такую свинью. Сама я намыливалась часов в девять откланяться, приползти домой и ныть подругам по телефону, какая я дура. Ради этого можно даже групповой созвон организовать.

Какая муха его укусила, а?

Забившись в угол веранды, сижу в плетёном кресле и злобно зыркаю поверх даже не ополовиненного бокала с вином на Андрея, которого папа оттащил от меня, чтобы обсудить «какие-то мужские темы».

Босс нет-нет, да и поглядывает на меня со смешком поверх папиного плеча.

Упырь. Бессердечный, бесчувственный гад.

Я подозревала, что шантаж мне аукнется. Не тот человек Зарецкий, который спустит подобное, но он поумнее ничего придумать не мог? Ему самому нечем, что ли, заняться в пятницу вечером? Какая ему радость торчать здесь, да ещё и с ночёвкой оставаться?

За всеми этими удручающими размышлениями я упускаю момент, когда возникает рядом со мной:

— Доча, вы же предохраняетесь?

Я как раз делаю глоток уже тёплого и оттого противного красного полусладкого и от неожиданности вопроса чудом не выплёвываю вино себе на сарафан.

— Мама!

— Пока только мама, — хмыкает она. — Бабушкой стать хочу, но лучше будет, если брак всё-таки не по залёту…

Интересный расклад.

Вот Кристинке в отношении её мальчика дают совсем другие наставления.

— Мам, я уже взрослая, — возмущённо смотрю на неё.

Ну блин, кто вообще с такими вопросами пристаёт?

— А что? Возникли какие-то сомнения? — раздаётся глубокий голос справа.

Дёрнувшись, поворачиваю голову и встречаю насмешливый взгляд Зарецкого, подошедшего к перилам со стороны патио.

Окружили!

— Лена у нас всегда в облаках витала, — садится мама на любимого конька, значит, сейчас посыплются позорные подробности, о которых я уже и забыла, но мама их бережно хранит, видимо, чтобы старшей дочери жизнь малиной не казалась.

— Мам! — одёргиваю я её. — И ты ещё удивляешься, что я никого с семьёй знакомить не хочу!

Ну серьёзно. А если бы это был мой трушный парень? Что за тяга макать в стыд с головой? В любом случае, Зарецкий ещё и мой босс.

— А что я такого сказала? — поднимает мама брови.

Раздражение захлёстывает. Ну да. Ничего не сказала, потому что я ей не дала.

— Можно сменить пластинку? — исподлобья смотрю на маму, давая понять, что тема закрыта.

— Есть что-то, чего я не знаю? — как назло, спрашивает Андрей.

Господи, и даже не пнуть его, перила мешают. Прожигаю его взглядом, но впустую. Огнеупорный. И явно развлекается. Лицо у него серьёзное, но в глазах веселье.

— Да уж вряд ли, — смеётся мама, которой после шампанского всё кажется смешным. — Если вы её три месяца преследовали, то тайн, наверное, уже не осталось. Раз ты на этом этапе не исчез с горизонта, то тебя уже ничто не испугает. Хотя предложение, конечно, шикарное было. Только знакомиться с нами надо было пораньше… А то не по-человечески как-то. Или вы и на свадьбу не хотели нас звать?

Это пиздец.

Я съёживаюсь в кресле.

Походу, я не переживу эту ночёвку. Лихорадочно ищу возможность свалить сегодня же в город. Лучше я сегодня вытерплю моральную порку от Зарецкого, авось он за выходные перебесится и не устроит мне ад на работе. Больше Андрей моих родителей не увидит. Главное, дать по тапкам, пока не всплыло что-нибудь ещё…

— Лен! — голосит Кристинка с качелей. — Я тебе в сумку солнцезащитный крем засунула, принеси?

— Сейчас! — тут же отзываюсь я и щемлюсь искать свой баул.

В любом другом случае я бы отправила сестру саму, но сейчас это как никогда кстати.

— Я отнесла твои вещи к вам в комнату, — вдогонку мне кричит мама.

В комнату. Это где-то на втором этаже. Отлично. Чем дальше, тем лучше.

Взлетаю по ступенькам и начинаю толкать одну дверь за другой, чтобы определить, какая мне нужна.

В дальней из четырёх вижу свою дорожную сумку.