Стужа (СИ) - Коруд Ал - Страница 23

— Хорошо.

Хоть что-то радовало.

Через двадцать минут в динамике по общему каналу послышался взволнованный голос Эльдара.

— Центральный вход закрыт, на звонки по аварийному никто не отвечает.

Валов поднял потухшие глаза на Фролова:

— Командир, похоже, это каюк.

— Подожди, Илья, надо разобраться. Поехали к куполу. Главная — страхуй нас. Основное внимание наверх. Видишь ту наледь, откуда сдуло снег. Странно, что они сразу после зимы её не отбили.

— Может, крепко лежит?

— Может. Но нам случайности сейчас не нужны. Карелайнен, подними схему привходовой площадки и прикинь, где лучше ставить лагерь.

— Есть, командир.

Обычные служебные переговоры немного успокоили всех. Фролов знал наилучший способ прекращения панических настроений — загрузить всех работой. И сейчас он был уверен в том, что оставшийся на головном машине старшим Алексей уже вовсю раздает ЦУ. Штурман команды был человеком дотошным. Иначе в его специальности нельзя. Можно не сомневаться, место для лагеря он просчитает до сантиметра.

Хотя подобная площадка предусматривалась около каждой станции, но суровый климат вносил свои поправки. Не всегда выбор оказывался удачным. Кое-где даже провальным. В первые годы после Катастрофы на СС 25 то и дело приходили сообщения о том, что на некоторых станциях обрушивался или засыпался вход. Где-то и вовсе оказался пробит сам Купол.

Люди выживали как могли. Героическими усилиями восстанавливали защиту, очищали привходовую местность станций направленными взрывами или нагревом с помощью плазмы. Строили новые ворота, шлюзы или выносили их дальше. Даже проверенные тысячелетней природной эрозией горные массивы в таком жестком климате вели себя иначе. Лишь человеческое упорство оставалось неизменным.

— Василий!

— Что?

Фролов оторвался от экрана и глянул на Тараса. Тот кивнул в сторону приборной доски.

— Тест закончился. Все норм. По всем показателям.

Все трое спасателей непроизвольно выдохнули. Не то, чтобы они не были уверены в том, что не подхватили заразу. Но анализатор железно доказал их чистоту. Даже если бы вся троица не заболела, то впереди маячил долгий карантин и пичканье всевозможными лекарствами. С некоторых пор эпидемий стали боятся больше, чем огня.

Против второго вида неприятностей на каждом уровне станции имелось несколько противопожарных систем. Против эпидемии кроме карантина не существовало ничего. Не выдашь же каждому цивису костюм полной биологической защиты? Нет, выдать, конечно, можно, но процесс зарождения болезни зачастую мало заметен. А природный иммунитет у большинства нынешних людей значительно снижен. И потому любой новый смертельно опасен.

Василий повернулся к приборной панели и включил общую связь:

— Спешу сообщить, что мы чисты. Так что работаем вместе. Леша, у тебя готова позиция?

— Кэп, сейчас скину.

— Иван, готовь к запуску генератор. Леня, на тебе установка лагеря.

— Есть, командир.

Фролов в таких непростых ситуациях использовал в разговорах лишь имена своих людей. И по их голосам было понятно, что люди откровенно рады услышать отличные новости. Всех до дрожи в душе пугала морозящая кровь неизвестность. Даже подготовленный человек старается любой ценой избегать возможной опасности. Инстинкт выживания особенно обострялся именно в такие моменты. И лишь командная работа спасала от необдуманных поступков.

Сводчатый бронированный купол был задраен почти до конца, только в одном месте блеснуло открытое морозу и заходящему солнцу стекло. Фролов решил проверить его сам. Вместе с Фаткулиным он очистил от нанесенного ветром сухого снега участок и попытался заглянуть сквозь мутное и толстое стекло внутрь. Эльдар подал ему специальный держатель и визир с многократным увеличением. В общем эфире прозвучал осторожный вопрос Карелайнена:

— Что там, Василий?

— Люди, мертвые люди, лежат. Кто, где упал. Они умерли не сразу. Кое-где заметны следы разрушений и борьбы. Плохи дела на двадцать четвертой.

— Сворачиваемся, уходим?

Командир спасателей передвинул визир и присвистнул:

— Да нет, ребята. Понимаешь, я вижу на нижнем фитоуровне подъемной галереи чаны с водорослями, и они там живые. Здесь схожая с нашей система естественного освещения. Чаны вращаются на огромном подъемнике, получая по очереди дневной свет. И если водоросли еще не высохли, то означает, что за ними кто-то ухаживает.

— Думаешь…?

— Пока не знаю. Кто помнит, эта система может быть герметичной?

Ответил Карачун:

— Я, когда работал в техническом отделе, как-то помогал менять подъемные цепи. Обычно вся оранжерейная система отгорожена от остального пространства. Это сделано во избежание заражения чужим материалом. Блокируется одним нажатием.

Валов добавил:

— Если реактор работает, и система энергораспределения автоматическая, то оранжерея будет жить достаточно долго.

— Леня, сможешь наладить связь, используя местный терминал энергетиков?

— Надо посмотреть, командир.

— Ты уж посмотри. Обязательно и внимательно посмотри. Если кто-то смог выжить внизу, то мы можем их спасти. Такие отчаянные люди нам на станции не помешают.

Все в машине переглянулись.

«Выходящие» вмиг осознали, что надежда еще есть, и зашевелились живее. Станции Спасения были изначально рассчитаны на различные виды катаклизмов, внутри себя они делились на герметичные секции, которые могли быть быстро изолированы друг от друга. Так что оставался шанс, что где-то внизу остались живые цивисы СС 24. Даже во время всеобщей паники находились отважные руководители, что попытаются спасти как можно больше людей.

В этом и заключалась жестокая мудрость любого командира. Отсечь умирающее, чтобы спасти живое. Несправедливо, негуманно, но эффективно. Фролов давным-давно это понял чудовищное, но обязательное к исполнению правило его предшественников. К сожалению, по причине моральных императивов те до конца так и не смогли принять собственную жестокость. Они сильно страдали за совершенные деяния и потому быстро отошли от дел. Мастодонты типа Соболева доживали свои дни. И давно не наблюдали воочию новоявленную до предела жесткую реальность.

Спасательная экспедиция начала готовиться к ночевке, благо погода нынче позволяла сделать это относительно спокойно. По прогнозу метеорологов, мороз вряд ли опустится ниже шестидесяти пяти. Вполне годная цифра для выживания. Да и не было нынче тех жестких порывов ветра, что не только здорово мешал, но и представлял серьезную опасность. Обычно во время поздних зимних штормов и случались подвижки снега и льда.

Люди поставили машины рядом с центральным входом, защищенным от ветра выдвинутым вперед закрытым пандусом. Илья Валов, как опытный механик снова соединил машины проводами, а водитель головного вездехода Иван Седов включил газогенератор, стоящий на санях, осторожно посматривая на показания приборов. Но давление было стабильным, роторы крутились, батареи не хандрили, контакты не искрили. Над вездеходами сноровисто растянули тент, что через пару часов повысило температуру внутри на десять градусов.

Воздушная прослойка поможет легче пережить удар мороза что придет ночью. Весной климат стабильностью не отличался, и снаружи под утро запросто могло оказаться под семьдесят мороза. Тогда лучше оставаться под куполом, включив внешние обогреватели и сохраняя работоспособность техники. Композит, из которого был построен тент, наверное, наиполезнейшее изобретение погибающего человечества. Единственным жирным минусом было то обстоятельство, что для его производства требовалось много энергии.

Члены же экипажей разместились в кабинах и ужинали. Все та же питательная смесь, сдобренная травяными добавками и синтетическими витаминами. Ничего, такую пищу еще есть можно, вот рабочим низших разрядов выдают дрянь намного хуже. После чая распределили ночные дежурства и начали готовиться ко сну, разбирая спальные мешки и устраиваясь поудобней.