Весло Харона - Алейников Дмитрий Александрович - Страница 20

— Ты что, псих? — Валя попыталась на ходу открыть дверцу, но ничего не вышло. Двери были заблокированы, но Валя о таких технических изысках не слышала, поэтому продолжала дергать ручку. — Выпустите меня!

— Да подождите, Валя. Давайте поговорим еще пять минут, а там будет ясно.

Валя откинулась на спинку сиденья и скрестила руки на груди, давая понять, что позволяет Александру Сергеевичу договорить.

— Я предлагаю вам вот что. Вы получаете от меня оружие и деньги. Скажем, десять тысяч. Это ставка профессионального убийцы. Мои люди научат вас стрелять и все подготовят. Вы убьете Боброва и скроетесь. Растворитесь. Милиция вас искать не будет, поскольку никто из сопровождающих Бобра не даст показаний. Его людям мы сообщим о причинах убийства. Им вас искать тоже не будет интереса. Таким образом, вы убираете Константина Боброва, получаете свободу и деньги. Приличные деньги, особенно для провинции, где вам предстоит прожить хотя бы несколько лет…

— Я все же не понимаю, почему именно я?

— Я же объясняю вам, что вы — идеальный вариант, при котором мы… мы с вами сможем убить сразу нескольких зайцев, извините за каламбур. Устраняется Бобров, я и мои друзья остаемся чистыми…

— Но почему я?! Я не умею стрелять, я даже в школе… — Валя всплеснула руками, демонстрируя, что это предложение кажется ей абсурдом.

— Стрелять мы вас научим. А выбрали мы именно вас, — терпеливо начал объяснять Александр Сергеевич снова, — потому что тогда…

— …на вас не подумают! Я поняла. Но неужели нельзя сделать все так, чтобы это выглядело как несчастный случай, самоубийство… ну, я не знаю…

— Это непросто. — Александр Сергеевич покачал головой. — Говоря по совести, и киллера хорошего непросто найти. Сейчас народ пошел сволочной. Ни стыда, ни совести. Ему заказываешь клиента, а он прется к нему и продает тебя со всеми потрохами. Каково? А есть идиоты малохольные, что шагают на Петровку или в храм и каются там, что возжелали смерти ближнего своего. Апофеоз мерзости!

— Сочувствую. Но с вашими возможностями… — Валя выразительно покрутила головой, осматривая салон «ситроена».

— Девочка моя, — перехватив ее взгляд, грустно улыбнулся Александр Сергеевич, — иномарка была символом власти в те годы, когда вы еще бегали на воле. Сейчас это — ничто.

— Но если вы платите мне, то, наверное, можете найти… — Валя сделала такой жест, словно втыкала вилку в розетку.

— Так ведь сразу поймут, что… — Александр Сергеевич приложил указательный палец к груди.

— Но если вы наймете профессионала, то он все сделает, как будто это самоубийство!

— Ха! Такие, как наш Бобр, самоубийством не кончают. Да и речь тут идет уже не просто о профессионале, нужен такой класс, что… ух!

— И что же, нет таких?

Александр Сергеевич задумался.

— Если честно, то я знаю только одного такого. Правда, этот парень не просто киллер. Он может заставить человека убить себя.

— Как это?

— Никто не знает как. Это мастер высочайшего класса. Дьявол во плоти.

— Но ведь известно, что он убивает?

— Известно, что люди, которых ему заказывают, довольно скоро или погибают при странных обстоятельствах, или кончают жизнь самоубийством, или сходят с ума.

— А это не байки? Уж очень похоже на Дюма-праправнука…

— Да нет, не байки. Фамилия Кирьянов вам говорит о чем-нибудь?

— Кирьянов? — Валя наморщила лоб. — Это…

— Да, именно. Так вот, он заключил с этим виртуозом нечто вроде контракта. Два года он шел вверх со скоростью воздушного пузырька. Все, кто мешал ему и не желал отойти в сторону, быстро и плохо кончили. Есть еще несколько примеров. В общем, это не легенда. Однажды и мой компаньон обращался к нему за помощью. Так что это правда. Но он такой один. Один на всех на сто лет вперед и на сто лет назад.

— Так почему же вы не обратитесь к нему? — Валя слушала Александра Сергеевича, широко открыв глаза.

— Он положил свое весло.

— Что? Какое весло?

— Свое весло. Так он последний раз сообщил по Интернету. Прозвище у него было Харон. Никто его никогда не видел, а связь держали сначала через пейджер, потом через компьютер. Шесть лет назад Харон сообщил, что кладет свое весло. Больше он не отвечал на обращения.

— А… — прохрипела Валя: от волнения у нее пересохло в горле.

— А кто такой Харон? — поспешил ей на помощь Александр Сергеевич.

— Нет. Что такое Интернет?

— Интернет? — Брови у Александра Сергеевича встали домиком, даже шалашиком от удивления. — Вы не знаете, что такое Интернет?

Он перевел изумленный взгляд на Ольгу. Но ту больше интересовал совсем другой вопрос, и, как только Александр Сергеевич взглянул на нее, она спросила:

— А Кирьянов… Как его звали?

— Кирьянова? Не помню. Алексей… Нет, не помню. Таких редко называют по имени, еще реже — по имени-отчеству.

— Алексей Владимирович? Невысокий, нос клювиком, бородавки на левой руке?

— Да, нос у него того… — согласился Александр Сергеевич. — Про бородавки не знаю, но это такое дело… Половина народа не знает, что у президента пальцев на руке не хватает! А тут бородавки…

— А где он сейчас?

— Кто?

— Кирьянов.

— О-о! Его, пожалуй, найти не легче, чем Харона, хотя фотографий его масса. Особенно после похорон.

— Так он умер?

— Да, погиб. Случайно.

— Тоже Харон?

— Харон? — На секунду Александр Сергеевич задумался. — Нет. Тут — нет. Кирьянов попал под обстрел где-то в Осетии. Хотя кто знает…

Макс был убит горем. Нет, это уже не шутки. Какие тут шутки, когда в один миг стал импотентом!

Он получил очередное доказательство, что дела плохи.

Собственно, Макс решил несколько дней выждать, отдохнуть, попить минералки, чтобы алкоголь и шлаки вышли из организма. А там, глядишь, дело само наладится. Но настроение после подписания договора было приподнятое, шампанское, открытое в честь этой сделки, неожиданно резво забродило в голове, а та грудастая татарочка так смотрела на него своими черными глазищами, что Макс не устоял.

И главное, там, в баре, и потом, в такси, все было нормально. А приехали на квартиру, хлопнули для порядка по рюмашке, и все, как отрубило! Может, у него аллергия на алкоголь? Нет, так жить нельзя, надо сходить к какому-нибудь докторишке, что ли, дать ему денег, пусть пилюлю пропишет или капель.

Макс пытался заняться эскизами, но все мысли кружились вокруг одного и того же. Кончилось тем, что на эскизе фирменный знак получился в виде какого-то фаллического символа.

Макс бросил карандаш. Какой, к черту, эскиз в двенадцатом часу ночи, после шампанского, коньяка и такой встряски! Нужно просто лечь спать. А завтра все будет нормально. Завтра, прямо с утра, он отправится к докторишке, покажет ему свое пришедшее в упадок хозяйство, докторишка скатает пилюлю, сделает массаж и укол, и жизнь вернется.

Макс почистил зубы и лег, исполненный веры в светлое завтра.

Он уже успел задремать, когда затарахтел телефон. Дурацкий определитель сначала тренькал, потом гнусавил по цифрам определенный им номер, потом принимался пищать, как обычный кнопочный аппарат. Сейчас он сообщал, что номер не определен.

Проклиная все на свете, Макс поднял трубку:

— Слушаю.

— Здорово, Макс. Узнал? — Жук говорил быстро, приглушенным шепотом, немного нараспев, и узнать его было не так просто. — Не называй вслух. Нужно увидеться. Срочно.

— Слышь, давай завтра, а? — взмолился Макс, уже пригревшийся под одеялом.

— Завтра будет поздно! Спускайся вниз и шагай к углу дома. Я подойду. — Жук повесил трубку.

Макс сел на кровати и стал одеваться. У него мелькнула мысль послать все подальше, но он устоял. Жук поднимал его вот так впервые — наверное, в самом деле что-то важное. Обычно сам Макс срывал всех по любому поводу и без повода.

Макс оделся, вышел из дома и направился, поеживаясь от сырости вечернего воздуха, к углу дома.