Весло Харона - Алейников Дмитрий Александрович - Страница 10

Минут пять Борис неподвижно сидел в кресле и тупо смотрел на экран монитора.

Прошло три минуты, и таблица с ценами на обогреватели исчезла, уступив место заставке. В качестве заставки Борис установил себе программу, демонстрирующую фотографии из коллекции журнала «Плейбой». Тридцать фотографий сменяли друг друга, задерживаясь на экране по десять секунд.

Сначала Борис даже не обратил внимания на то, что в ряду примелькавшихся уже картинок появилась новая. Лишь когда серия пошла по второму кругу, он встрепенулся, но не успел рассмотреть кадр. Единственное, что он успел понять, — такой фотографии раньше не было.

Встряхнувшись, Борис с интересом ожидал, пока новая картинка появится снова.

Так, вот она. Девушка лежит на широкой кровати в весьма откровенной даже для «Плейбоя» позе…

— Эй! — Борис подпрыгнул, словно пытаясь схватить исчезающую картинку. — Это же Танька! — От волнения он заговорил вслух. — Танька у меня дома…

То был предыдущий служебный роман господина Беленкова с очередной соискательницей на должность оператора. Лялька тогда каталась по Скандинавии, и пару раз Борис приводил пассию домой. Кадр был сделан во время одного из таких визитов.

Первым делом Беленков рванул домой. Он не нашел камеры, но понял, где она была установлена — под карнизом штор. В стенке коробочки даже осталась дырочка, через которую велась съемка.

Это открытие и огорчило и успокоило Бориса. Самым правдоподобным объяснением появления камеры в их доме было то, что фотосъемки организовала Лялька. Факт почти очевидный, хотя пока недоказуемый. Если так, то, судя по всему, она знала о Бориных похождениях гораздо больше, чем он думал. Но был в этой истории и положительный момент: она не просто отнесла фотографии папе, а играет в какие-то дурацкие игры, из чего вытекает, что она отнюдь не жаждет Бориной кровушки, а лишь мечтает проучить потерявшего совесть муженька. Не исключено, кстати, что тесть ей просто подыгрывает.

Разобравшись с происхождением фотографии, Борис решил выяснить, как она попала в его компьютер, для чего и вызвал этого замухрышку.

— Ну что я вам скажу… — Компьютерный божок с утыканными оспинами щеками закончил наконец трещать клавишами, запуская какие-то программки. — Файл загнали вчера в четырнадцать ноль шесть. А вот кто загнал, установить не удастся. Скажу только, что машина была в это время включена и кто-то на ней работал. Файл мог записать только этот человек.

Такой вывод не слишком обрадовал Беленкова. Дело в том, что в указанное время за компьютером сидели главный бухгалтер и два инспектора. Получалось, что его главбух как-то замешан в этой авантюре. Жаль главного бухгалтера…

— А больше никак нельзя? — разочарованно спросил он.

— Еще… — Паренек поморщился, словно ему предлагали сжевать целиком головку чеснока. — Можно влезть в машину через Интернет. У вас ведь постоянный канал. Но это не так просто, и дураков заниматься такими делами… Дорогое удовольствие, словом.

— А что, это так сложно?

— Ну, не просто. И если не знать пароля…

Вундеркинд еще что-то бормотал, но Борис уже по уши провалился в свои мысли. Пароль! Неизвестно, знала ли Лялька, что пароль на их домашнем компьютере совпадает с паролем на машине в офисе, но догадаться проверить могла даже она. Тем более если эта стерва подключила какого-нибудь спеца-компьютерщика. Но где она могла его найти? Ха-ха! Где? Да у папули в конторе и нашла. Все сходится. Но вот что теперь делать? Это вопрос, и вопрос не праздный.

Жуку удалось собрать костяк бригады на стрелку. Он популярно объяснил браткам, что устраивать бузу нехорошо и небезопасно. А если у них есть идеи о смене главаря, то лучше оставить их при себе, ибо главарь был утвержден вором в законе, а значит, только этот вор и может изменить положение вещей. Если кто-то недоволен, пусть высказывает свои претензии напрямую.

Желающих сходить на разбор к вору Шале с обвинением его любимца в том, что тот организовал или спровоцировал убийство своих корешей, понятное дело, не нашлось. Еще бы! С такого разбора не было выхода иначе чем вперед ногами. Если не удастся убедить Шалу в том, что Жук подставил Дятла, то участь того, кто выступит с подобным необоснованным обвинением, будет предрешена. А если даже логические, не подкрепленные никакими доказательствами умозаключения братков показались бы вору достойными внимания, то опять-таки «первый кнут — доносчику»: ходоков бы ликвидировали, чтобы не выносить сор из избы и не сеять опасные семена вольнодумства в рядах простых боевиков. Нехорошо, коли все начнут ходить с жалобами на руководство, ни к чему в криминале такой плюрализм. При этом судьба самого Жука могла сложиться по-разному. По воровскому закону Шала как вор, скажем так, допустивший просчет при подборе кадров, должен был держать ответ перед сходом. А оно ему надо? Шала или ликвидировал бы Жука вместе с донесшими на него братками, или, что более вероятно, просто покрошил бы всех, кто считает Жука виноватым. В итоге Жук был бы повязан и обязан вору по гроб жизни, что неплохо с точки зрения той самой кадровой политики.

В общем, братки прикусили языки. Те, кто накануне вечером клялись своими руками придушить Жука, сегодня громче всех ратовали за необходимость найти и покарать настоящих убийц и нанявшего их Яшу Коломийца.

Таким образом, Жук даже укрепил свои позиции. С одной стороны, исчез единственный претендент на его место в бригаде. С другой, братки небезосновательно опасались, что рано или поздно Жук вздумает выяснить, в чьей голове родилась крамольная мысль, будто славный бригадир решил подставить своих людей, и кому эта ренегатская мысль пришлась более всех по душе. Теперь главные смутьяны начнут рваться в бой, чтобы доказать свою преданность.

Все сложилось для Жука весьма удачно. В преддверии славных дел, порученных его бригаде Шалой, навести порядок в своих рядах было необходимо.

Шала прикрывал известную в России фирму «Братья Бобровы». Пару лет назад Шала пожелал, чтобы фирма в числе прочего занялась еще и рекламой. Безусловно, речь шла о больших деньгах и ожидавшихся прибылях. Но пока только об ожидавшихся, ибо мелкие рекламные агентства, которые предстояло подмять под себя, оказались гораздо менее сговорчивыми, чем предполагал Константин Бобров, президент фирмы. Обычная конкурентная борьба с ними приняла, как говорится, затяжной, оборонительный характер. Бобровские деньги и связи не слишком помогали. Нужно было решать вопрос кардинально. И Шала посчитал, что Жук со своей бригадой — подходящий аргумент в этом споре.

На сегодняшний день бандиты уже начали перекраивать рынок, но ничем особенным похвастать не могли. Два агентства, не имевшие серьезного прикрытия, согласились работать на «Братьев Бобровых», но остальные ощетинились статьями и стволами, так что взять их голыми руками не представлялось возможным.

Основным бизнесом «Бобровых» было изготовление мебели и строительство домов в Подмосковье, что породило массу шуток и каламбуров относительно того, что «Бобры» нашли себе дело по зубам и по вкусу. Теперь же характер шуток резко изменился. Говорили, что рекламный бизнес им не по зубам. Но гораздо хуже этих каламбуров было то, что хозяева интересовавших фирму рекламных агентств недвусмысленно дали понять, что предпримут весьма решительные контрмеры.

На сегодняшний день ситуация напоминала стояние на реке Угре, когда обе стороны были готовы вступить в бой, но никто не чувствовал себя сильнее настолько, чтобы первым нанести удар. Если продолжить эту аналогию, то Жук со своей бригадой выступал в роли монголов. Разница была в том, что обе стороны понимали: в данном случае супостат просто так не уйдет — и пользовались тайм-аутом, дабы укрепить свои позиции.

Самым логичным ходом занявших оборону рекламщиков было бы устранение Бобра, то есть Константина Боброва. Преимущество такого хода заключалось в том, что его братья не смогли бы точно указать, кто из десятка крупных компаний нанял киллера, а воевать сразу со всеми было невозможно. Обезглавленной же фирме потребовались бы месяцы, чтобы оправиться от удара.