Леди, охранник и кусочек ткани (СИ) - Началова Екатерина - Страница 32

«Т-с-с... Царапина же...» — мысленно утешил он.

— Тут я решаю! Она моя! Не смей покушаться на мое! Предатель! — с каждым ударом выкрикивал Мегарей.

Все чаще делая паузы, он, наконец, опустил уставшую руку.

«Утомился, кроха!» — Арс с трудом удержал злую улыбку и комментарий.

— Позвольте мне продолжить, господин! — с готовностью произнес один из Быков.

Выдохнув, Мегарей протянул ему плеть. Солдат смачно хлопнул ею себя по ладони и громко хрустнул шеей, поигрывая могучими плечами. Куртка на нем тоже хрустнула.

«А вот этот посильнее нарежет...» — готовясь, оценил Арс. Он сплюнул загустевшую солоноватую слюну с металлическим привкусом.

— Пощадите его! — опять вскрикнула Ровена. — Теперь я! Лучше накажите меня!

«Куда же ты лезешь, Фифочка...» — с тоскливой благодарностью подумал Арсиний, покосившись на нее. Растрепанную и зареванную Ровену удерживали рядом, тоже на коленях. Арсиний надеялся, что Мегарей не будет сечь и ее; не додумается, что это будет худшей пыткой...

Услышав выкрик, Мегарей повернулся на Ровену. Арс беспокойно вскинул голову. Сейчас он был готов вцепиться в ногу мальчишки и зубами, лишь бы удержать, не дать направиться к ней.

«А ну, стоять!»

— Эй, малец, — сипло проговорил он вслух. — Наклонись ко мне, если не боишься. Скажу секрет. На ушко.

«Поворачивайся на меня, щенок!»

На деле Арс еще не знал, что бы такого содержательного сказать. Можно было бы заметить, что чьих-то силенок пока слишком мало и посоветовать поберечься, чтобы все ненароком не расплескать...

— Для тебя «господин», лисагорский ублюдок, — сообщил стоящий около Арса бывший наставник Мегарея, и от души пнул плененного по ребрам носком сапога. — Не подходите, мой господин. Ему нечего вам сказать. Какие уж теперь секреты... Ему язык надо бы отрезать... И руки еще. Слишком много летает.

От удара воздух на время выбило, как и умение дышать. Арсиний наклонился к снегу, пережидая боль, по маленьким глоткам вбирая воздух. Ровена тихо всхлипывала.

— Язык еще нужен, — подумав, отказал Мегарей, возвращаясь взглядом к лисагорцу.

Пережидая, Арс ткнулся лбом в снег, охлаждая пылающую кожу.

— А уши? — с надеждой спросил Дракон с рассеченной щекой. Арс хорошо приложил в полете.

— Не трогать. Он принадлежит моему отцу, — с неохотой сообщил Мегарей.

— Можно начинать? — с надеждой спросил Бык с плетью. Мегарей зло пнул снег и шагнул назад.

Арса, все еще восстанавливающего дыхание, осенило.

— Мне есть что... сказать, — с трудом выдавил он после паузы и приподнялся, вытираясь плечом. — Синэй знает... Я не вру.

Помедлив, сапоги Мегарея снова шагнули поближе. Арс криво улыбнулся. У мальчишки были еще такие маленькие ноги, что по-взрослому выделанные сапоги казались неправдоподобными, игрушечными, почти сувенирными.

«Совсем ведь не вырос еще...»

— Говори, — холодно сказал мальчик.

— Наклонись... Если не хочешь, чтобы все знали. Это в твоих интересах.

Мегарей высокомерно наклонился. Арс начал говорить прямо в склоненное перед ним мальчишеское ухо.

— Малец... Ты думаешь, что станешь ее единственным... повелителем. Говоришь «твоя»... Но она не будет только твоей... Не получится. Ты еще мал, не все знаешь... Это не ты ее берешь, это твой отец ее берет. Спроси его сам... Узнай про родительский дар.

Глава 24. О том, что воспитывать детей нелегко даже умным

Хог Дарий владел четырьмя официальными женами и четырьмя наложницами. Все строго по канону: Драконы рожают редко, мало, не больше двух за всю долгую жизнь, а Фадия, замахиваясь на завоевания, нуждалась в великородных.

С каждым годом наложницы требовались Хогу все меньше. Жены, в принципе, тоже... Отрожав свое, они просто были, статус требовал. Опытный Хог предпочитал держать гарем и детей подальше от себя, за городом. Он уже знал — сколько бы ни было жен и детей, с ними его ждут бесконечные дрязги, ссоры, неисчислимые «дай-дай-дай» и целый табун проблем.

Первые два сына ему не удались. Один рос жирным и мягким. Тюфяк... Такой ленивый, что в жизни только и делает, что ест, да спит. Второй вышел ни то, ни се. Все у него валилось из рук, все не основательно, не до конца. Не ленивый, но слишком непоследовательный, недалекий... Плохо. Такое видно сразу. Как только сын пошел, Хог разочарованно понял: «И этот далеко не уйдет». Остальные восемь детей вовсе родились не того пола. А вот младший радовал. Последний по старшинству и первый во всем. Сам заподозрил, сам разобрался, сам подготовил засаду, сам отдал приказ. Осознание, что у него растет добрый сын, который не боится решений, тепло грело сердце отца. Растет достойная смена!

— Лучший сын! Чистая кровь! — снова похвалил Хог и так крепко похлопал Мегарея по плечу, что тот едва устоял на ногах. — Сядь со мной. Поешь.

Разделить с отцом трапезу было честью. Мегарей молча сел на низкую скамью, оглядывая стол. Хог любил хорошо поесть — широкая столешница была заставлена блюдами так, что на столе не осталось места, чтобы положить руки. Вернувшись с утренней вылазки, Мегарей еще не завтракал, но аппетита не ощущал. Отец был доволен и Мегарей смутно понимал, что должен быть доволен тоже, но ни довольства, ни удовлетворения не ощущал. После того как ушла злость, он чувствовал усталость, даже уныние и еще что-то совсем мерзкое под ребром, от чего хотелось морщиться и хныкать, будто он не мужчина. Присутствовало и еще кое-то подозрительное, что-то не то — предчувствие неприятных вестей. Чутье Мегарея никогда не подводило. Центр чутья находился где-то в пупке и сейчас неприятно ныл.

Не подавая виду, Мегарей отломил кусок ржаного хлеба и макнул его в сок жареной печени. Сунув в рот, начал с усилием жевать. Так в тишине прошло несколько первых минут. Отправляя в рот большие куски жирного мяса, Хог удовлетворенно поглядывал на сына.

— Что сделаешь с ним? — нарочито равнодушный вопрос Мегарея был о Кэйлусе.

Легко поняв о ком речь, Хог легко пожал крупными плечами, закидывая в рот кусок за куском. Ел он быстро, почти не жуя. Губы и щеки мужчины блестели от жира. Сын смотрел на массивного отца с завистью.

Скорей бы стать большим... Независимым. Скорей бы уже Сила. Тогда будет легче, будут крылья, когти... Тогда — всё сам.

— На рассвете я получил любопытную весть из Лисагора, — утолив первый голод, министр заговорил. — Наш сахарок Алой мертв, убит. Есть у меня подозрение... Мы поговорим с Кэйлусом поплотнее о нем... Сначала говорим, а потом...

Он дернул плечом.

— Либо оставить жить на благо Фадии, либо подарить смерть. Но я сомневаюсь, что он будет хорошо работать на нас. Хороший солдат плохо работает на других. Плохой солдат плохо работает на обе стороны. Ты бы, что сделал?

— Казнил! — вспыхнул Мегарей. Мысль об обманщике вызывала тоску, и Мегарей хотел стереть Кэйлуса, чтобы убрать и эти неприятные чувства. — Что такое родительский дар?

Вопрос он задал без подготовки намеренно, чтобы застать врасплох.

Прямой вопрос — как летящее в лоб лезвие, на него реагируют самым подлинным образом. Мегарей отслеживал эти реакции с тех пор как научился говорить.

Помедлив, Хог задержал очередной кусок. Сын тут же отметил эту задержку. Неприятное ощущение в животе усилилось.

«Отец что-то скрывает».

— От кого ты услышал о даре? — уточнил Хог, не глядя на сына.

Демонстративно выбирая, что бы еще съесть, Хог соображал. Он всем запретил под страхом высшей кары говорить со своенравным отпрыском о родительском даре. Хог планировал осторожно поговорить с сыном уже после того, как дело будет сделано. Не сейчас. Все должно произойти в свое время.

— Что это? — не отвечая, нажал сын.

— Дар родителя своему ребенку, — тонко улыбнулся Хог, продолжив жевать. На широком лице его снова отражалось только спокойствие.

— Как он связан с моей невестой?