Миротворец 2 (СИ) - Тамбовский Сергей - Страница 30

— Не только, тут еще и игорный бизнес, который тоже у нас существует на очень странных условиях — он вроде бы есть, но если присмотреться, то его как бы и нет… к этому еще приплюсовались и наркотики, героин и кокаин.

— Стоп, — притормозил словесный поток испанца Георгий, — они же в аптеках продаются, эти героин с кокаином — при чем тут преступность?

— У нас уже не продаются, несколько лет, как их только по рецептам отпускают — слишком много стало неприглядных случаев от их бесконтрольного употребления.

— Понятно… и эти ребята, как уж их… Кастелло и Лански решили обеспечить всех страждущих граждан наркотическими средствами?

— Да, такой процесс пошел, — грустно отвечал Педро, — так вот, возвращаясь к проституции — это, кстати, один из пунктов, в котором желания мятежников и мафиози расходятся…

— А что мешает властям легализовать проституцию? — поинтересовался Георгий, — минус один пункт из требований повстанцев, да и налоги в бюджет начнут поступать.

— Традиции… — совсем уже тяжело вздохнул Педро, — и католическая церковь, не будем забывать о ней, влияние церкви у нас очень велико.

— Понятно, — не менее тяжело вздохнул Алексей и перешел к заключительной части, — мы вас услышали, дон Педро — как говорят в Америке «окей».

— Я тоже вас услышал, дон Алексей, — улыбнулся испанец, — у нас по этим поводам говорят бьен или тодо эста бьен…

— Что в переводе означает «все отлично», так? — справился Георгий.

— Именно… встреча с лидерами мятежников это непростое дело, но мы попробуем урегулировать этот вопрос в течение одного-двух дней… какие-то контакты с ними у нас имеются.

— Отлично, — ответил ему Георгий, — или тодо муй бьен, мы будем ожидать от вас положительную обратную связь…

А тем временем в России

1 мая 1898 года впервые за последние 10 лет в России случился террористический акт — некое неустановленное лицо бросило бомбу в начальника корпуса жандармов генерал-лейтенанта Шебеко. Произошло это около полудня во время проезда генерала к месту службы на Литейном проспекте. Шебеко выжил, но ему пришлось отнять руку… дела по корпусу жандармов принял его первый заместитель Булгаков, тоже генерал.

Император посетил Шебеко в главном военном госпитале на Васильевском острове… генерал был очень плох и с большим трудом понял, кто перед ним.

— Николай Игнатьевич, — тихо спросил Александр, — вы видели, кто бросал в вас бомбу?

Шебеко промычал что-то совсем тихо, из чего можно было сделать вывод, что нет, не видел он ничего.

— Николай Игнатьевич, держитесь, — взял его за руку царь, — мы будем за вас молиться… а этого бомбиста обязательно найдем, и его постигнет суровая кара.

Булгакова он вызвал для беседы в тот же день к вечеру — это был достаточно молодой и представительный мужчина, всю жизнь занимавшийся сыскным делом, причем последние пять лет в составе жандармского подразделения в Петербурге.

— Как продвигается следствие по теракту? — сходу принял деловой тон Александр, — доложите.

Булгаков вытер пот со лба, открыл тощую папочку с делом и начал докладывать, нервно озираясь по сторонам — все же не каждый день случается аудиенция с высочайшей особой.

— Согласно опросу свидетелей бомбу метнул мужчина с короткой стрижкой и в черном сюртуке… из особых пример никто ничего не запомнил, кроме того, что у него в руках был черный саквояж, из него он и достал бомбу…

— Негусто… — задумался царь, — однако продолжайте… что там с нашей непримиримой оппозицией?

— После той самой встречи в Царском селе оппозиция никаких недружественных действий не предпринимала… согласно последним сведениям из этой среды, у них наблюдается разброд и шатания, партии делятся на более мелкие. Наибольшую тревогу у нас вызывает бывшая Народная воля — от нее, судя по косвенным данным, отпочковалась часть членов, высказывающих лозунги, которые могут вызывать опасения…

— Какие лозунги, конкретизируйте, Иван Афанасьевич, — попросил Александр.

— Например «Земля — крестьянам», государь…

— В принципе не такой уж и страшный лозунг, — ответил царь, — кому же ее еще отдавать, как не крестьянам… а с помещиками можно будет договориться.

— Это еще полбеды, государь, — продолжил Булгаков, — на земле они не останавливаются, а продолжают «Заводы — рабочим» и «Мир — народам»…

— Да, с заводами это они немного переборщили, — поморщился царь, — а насчет мира это мантра, не имеющая с реальностью ничего общего — если кто-то примет всерьез такой лозунг, его быстро сожрут благодарные соседи, которые за мир бороться не будут.

— А главный лозунг у них, насколько мне известно, это «В борьбе обретешь ты право свое».

— Борьба, значит, — хмыкнул Александр, — надеюсь, что не классическая и не вольная борьба… хорошо, кто у них лидеры, у этой отколовшейся группировки?

— Вот список, — вынул жандарм сиротливый листочек из папки, — могу зачитать, там немного фамилий.

— Зачитывайте, — благосклонно кивнул царь.

— Андрей Аргунов и Михаил Гоц это политические руководители, государь, а кроме того у них по последним нашим данным появилась и своя боевая организация, там руководят Михаил Гершуни и Борис Савинков.

— Гоц и Гершуни — ведь евреи, верно?

— Точно, — жандарм опять вытер пот со лба и висков, — у них примерно одинаковые биографии, оба из семей ковенских евреев, оба учились на медиков, обоих арестовали и сослали на поселение, но сейчас они оба на свободе.

— Ясно, — царь побарабанил пальцами по ореховой столешнице и продолжил задавать вопросы, — а двое остальных кто такие?

— А эти, как ни странно, из дворян — Аргунов из Томска, получил юридическое образование в Московском университете, а родители Савинкова жили в Варшаве, отец у него был даже товарищем прокурора округа… учился в Петербургском университете, тоже на юриста. Оба пока что не привлекались к судам.

— Так… — перешел Александр к более предметным вещам, — и какие же у вас есть предположения относительно бомбиста? Кто-то из этих эсеров?

— Мы работаем над этим вопросом, государь, — ушел от прямого ответа генерал, — но вероятность того, что террорист из этой организации, очень велика.

— Знаете что сделаем, Иван Афанасьевич, — задумчиво сделал вывод из этой беседы Александр, — надо просто арестовать всех руководителей, которых вы сейчас перечислили, и пусть они сидят в тюрьме… никаких поселений, оттуда очень легко убежать — Шлиссельбург и точка.

— Да за что же их арестовывать, государь? — задал недоуменный вопрос Булгаков.

— Есть такая поговорка, Иван Афанасьевич, — закончил свою мысль царь, — был бы человек, а дело на него найдется… наверняка у них куча запрещенной литературы запрятана в разных местах. Опять же связь с бомбистом можно добавить — я не меньше вас уверен в том, что это человек из их боевой организации. Террор надо пресекать на корню, верно?

— И вот еще что, — вспомнил Александр перед самым финалом беседы, — я хочу поговорить с главами еврейских общин в России… они же у них есть, эти главы?

— Ээээ… — от неожиданности потерял дар речи Булгаков, — это не совсем мой вопрос, но я постараюсь его решить.

— Хорошо, господин Победоносцев вам поможет, я распоряжусь… постарайтесь уложиться в неделю… и пусть даже это будут не формальные руководители, а просто влиятельные люди.

— Буду стараться, государь, — не очень уверенным тоном ответил жандарм, — а можно осведомиться насчет повестки будущей встречи? Евреи же будут задавать этот вопрос…

— Конечно, можно — на повестке дня будет еврейский вопрос в России. Сколько их всего в нашей державе, кстати, не подскажете?

— Ээээ… — вторично проглотил язык генерал, — с точностью до одной души не скажу, но примерно пять миллионов… почти все в Польше и в черте оседлости, в самой России очень немного, около двухсот тысяч.

— Я вас понял, — кивнул царь, — можете идти… и о всех новостях по поимке этого бомбиста доносите мне лично… о существенных новостях, конечно.