Миротворец 2 (СИ) - Тамбовский Сергей - Страница 20

— Да я все понимаю, — вздохнул писатель и предложил гостям чаю.

Софья ушла хлопотать с угощением, а царь тихо осведомился у Льва Николаевича насчет отношений с супругой.

— Я же предлагал вам переехать в Болдино… — напомнил он предыдущий разговор.

— Нет необходимости, — кратко отвечал тот, — у нас все наладилось.

— Ну и отлично, — потер руки царь, — расскажите тогда, над чем вы сейчас работаете… такой, кажется, вопрос обычно задают всем творческим личностям?

— Охотно, охотно, — не стал упираться Толстой, разлив предварительно чай по фарфоровым чашкам, — пишу большой роман о современной России, черновое название у него «Воскресение».

— Воскресение в смысле день недели или это термин из Библии? — поинтересовался Франц-Иосиф.

— Игра слов, — ответил писатель, — каждый может понимать так, как захочет… это будет история падшей женщины, которая возрождается к новой жизни, если коротко…

— Вы же коротко писать не умеете, — усмехнулся Александр, — так что наверно объем будет не меньше, чем у Анны Карениной?

— Пока не знаю точно, но скорее всего вы правы, государь, — ответно усмехнулся Толстой. — Однако что это все про меня и про меня разговор, можно я вам тоже пару вопросов задам?

— Конечно, — Александр допил чай, отставил чашку в сторону и приготовился слушать.

— Вы ведь не просто так встретились втроем, — начал подводку к своему вопросу писатель, — о чем-то, наверно, договорились при этом, так?

— Ну знаете, Лев Николаевич, — окончательно развеселился царь, — вообще-то у нас была сугубо конфиденциальная встреча, и результаты ее оглашению не подежат.

— Это я понимаю, — кивнул Толстой, — что она конфиденциальная, поэтому никаких деталей не прошу рассказывать. Просто общий смысл… будет в ближайшем времени война или нет?

— Будет мир, Лев Николаевич, — твердо пообещал царь, — знаете же, наверно, как меня в народе зовут?

— Знаю, — ответил тот, — Миротворцем зовут.

— Вот-вот — поэтому я сделаю все, чтобы никаких войн, по крайней мере на территории России, не случилось…

— А за пределами России? — не унимался Толстой.

— Там уже моя власть заканчивается, дорогой Лев Николаевич, — с некоторой задержкой ответил Александр, — но кое-какие действия по предотвращению войн и там можно предпринять.

— А испанцев с американцами намечается какая-то заварушка, — напомнил Толстой.

— Правильно, — подтвердил царь, — и еще у англичан с бурами. Мы работаем в этом направлении…

А тут подтянулся один из братьев Люмьеров со своим киноаппаратом, и он немедленно начал распоряжаться, устанавливая снимаемых лиц в правильные позиции. Сначала в гостиной, а затем и в саду, в беседке, увитой плющом. Через полчаса он, наконец, успокоился, тогда Александр высказал ему такую мысль.

— Хорошо бы, если б запись шла со звуком — голос Льва Толстого неплохо было бы сохранить для истории.

— Меня уже как-то раз записывали на граммофонную пластинку, — вспомнил писатель, — но потом они куда-то пропали, эти записыватели.

— Вот-вот, технология записи звука уже имеется, — наставительно заметил царь, — осталось только привязать ее к записи изображения, получится полноценный художественный фильм.

— Надо подумать над этой темой, — подал голос Люмьер, — я передам эту мысль Луи, может, мы что-то и придумаем в ближайшее время.

— Как там Дума работает? — задал последний вопрос перед расставанием Толстой.

— Работает как-то… — задумался Александр, — от вас до нее, кстати, ехать всего сотню километров — заехали бы, речь какую-нибудь сказали… я почему-то уверен, что к вам прислушаются.

— Спасибо, государь, — призадумался Толстой, — я подумаю…

Поволжская республика

Слегка отдохнув от путешествий и встреч в верхах, император решил разобраться с крестьянским вопросом и вызвал к себе Николая, назначенного старшим по этим делам.

— Рассказывай, Ники, как у тебя дела с сельским хозяйством, — предложил он ему, одновременно разливая по бокалам янтарную жидкость.

— Да как будто неплохо, папа, — отвечал Ники, пригубив коньяк, — программа переселения в Сибирь и на Дальний Восток запущена, первые десять тысяч поселенцев отправились в путь, в основном пока в Омск и Красноярск. Два банка подключены к выдаче льготных кредитов, лимит у них установлен по 5 миллионов рублей… это на первых порах. Диверсификация посевного материала также стартовала — выпускаем печатные материалы о необходимости разнообразить посевы, не только пшеницу и рожь сеять, но еще и лен, подсолнечник и рапс.

— Добавьте туда же сою, — вспомнил царь свой пекинский визит, — очень полезная и прибыльная культура.

— Хорошо, добавим, — вздохнул Николай, допив коньяк до конца, — что еще… относительно реформации общины… тут пока дела идут не шатко и не валко… а если честно, то совсем никак не идут — не хотят крестьяне реформироваться.

— Ясно… — ответно вздохнул Александр, наливая по второй рюмке, — а что там насчет образцовых хозяйств? Я, кажется, давал тебе такое поручение на одном из совещаний.

— Все верно, папа, было поручение… дело это тоже непростое, на данный момент получилось организовать всего два таких хозяйства, я решил назвать их коллективными или сокращенно колхозами.

— И где же они образовались, эти два образцовых колхоза?

— Одно на Кубани, станица Семикаракорская, если это тебе что-то говорит…

— Да, слышал такое название, — прокомментировал царь, — а второе где?

— Рядом с Саратовом, на другом берегу Волги — в Екатеринштадте…

— Это что, у немцев? — сдвинул брови Александр.

— Да, у немцев… но это же наши немцы, российские.

— Напомни мне историю, сынок, — уселся поудобнее царь, — как они вообще у нас в Поволжье появились, эти немцы.

— Охотно, папа, — Николай раскрыл папочку, которую принес с собой, — я как знал, что ты этим заинтересуешься, поэтому попросил подобрать материалы по теме… слушай.

И далее он коротенько пересказал историю появления немецкого землячества в России.

— В 1762 году Екатерина II издала манифест о позволении иностранцам селиться в России, а также о льготах и правах поселенцев. В основном это были люди из немецких княжеств — тогда же Германия еще не объединилась. Из Баварии, Гессена, Бадена, Пфальца… из Пруссии очень мало. Также небольшой ручеек притек и из Австрии со Швейцарией. Всех этих людей сначала везли в Ораниенбаум, там несколько месяцев обучали языку и вводили в курс российских дел, а затем уже транспортировали к месту их постоянного жительства — на целинные земли Саратова и Царицына в основном… а еще в Новороссию, это Херсон, Николаев, Одесса.

— И сколько их всего въехало?

— Точных подсчетов нет, но примерно можно сказать, что больше ста тысяч… занялись они в основном земледелием, но со временем к этому добавились и ремесла, в частности ткачество и кожевенное дело. Появилось даже отдельное наименование у ткани, которую они выделывали в окрестностях Царицына, сарпинка…

— Слышал, — ответил царь, — это что-то очень дешевое и непрочное.

— Ну какое уж есть, — развел руками Николай, — народ покупает. Таким образом, сейчас в России насчитывается более полутора миллиона людей, считающих себя немцами.

— А что у них с вероисповеданием?

— Почти все переселенцы были либо католиками, либо протестантами — им разрешено исповедовать свои религии, строить кирхи и служить мессы, однако строго запрещено обращать в свою веру православных… на мусульман и буддистов этот запрет не распространяется, их можно делать протестантами…

— И что, много мусульман перешли в новую веру?

— У меня таких сведений нет, но рискну предположить, что немного.

— Понятно… где именно расположено это образцовое хозяйство, покажи.

И они оба подошли к большой карте Российской империи, висевшей тут на одной стене.

— Примерно здесь, папа, — Николай ткнул карандашом в точку, расположенную чуть восточнее Саратова.