Проклятый Лекарь. Том 2 (СИ) - Молотов Виктор - Страница 23

Отлично. Одной потенциальной романтической особой меньше. Моя жизнь и так достаточно сложна без любовных треугольников в ординаторской. Пусть лучше Фёдор с Ольгой разбирается.

Граф Ливенталь встретил меня сдержанной улыбкой — улыбкой человека, который отчаянно хочет поверить в хорошие новости, но до смерти боится в очередной раз разочароваться.

— Ну что, доктор? Есть новости? — спросил он, стоило мне войти в палату.

— Операция назначена на понедельник. Через пять дней, — сообщил я, излагая факты как менеджер, докладывающий о выполнении сложнейшей задачи. — Профессор Абросимов лично займётся вашим случаем.

Ливенталь откинулся на подушки с таким облегчением, словно невидимая гора, давящая на его грудь последние сутки, наконец свалилась, и он впервые смог нормально, глубоко вздохнуть.

— Вы… вы сделали невозможное, — выдохнул он. — Я вам сильно обязан, Пирогов. Как только встану на ноги — сразу отблагодарю как следует.

Он потянулся к тумбочке, достал чековую книжку из дорогой тёмной кожи с золотым тиснёным гербом его рода. Его рука, ещё недавно дрожавшая от аритмии, уверенным росчерком вывела на бумаге несколько цифр.

— А пока… примите это как аванс.

Он протянул мне чек. Десять тысяч рублей. Щедро даже по его меркам.

— Это необязательно, ваше сиятельство, — произнёс я ритуальную фразу, часть игры, которую он ожидал.

— Берите-берите, — он махнул рукой. — Это меньшее, что я могу для вас сделать.

В тот момент, как мои пальцы коснулись хрустящей бумаги чека, меня накрыло.

Это была не просто благодарность за хорошие новости. Это был концентрированный поток облегчения могущественного человека, его восстановленной надежды.

Его невольного признания моей власти над его судьбой. Тёплые, почти обжигающие золотистые потоки хлынули в мой Сосуд. Шкала внутри меня стремительно росла.

Пятьдесят семь процентов. Больше четверти. Прекрасный результат. За один день я получил большую порцию живы. Граф Ливенталь оказался воистину золотой жилой.

Следующим пунктом в моем списке дел был Сомов. Нужно было рассказать ему о своих успехах.

В кабинете заведующего я застал редкое явление — Пётр Александрович Сомов улыбался. Не своей обычной вежливой, политической ухмылкой, а широкой, искренней улыбкой чистого восторга.

— Пирогов! Как раз вас искал! — он выскочил мне навстречу. — Это правда, что Абросимов согласился оперировать графа?

— Правда. В понедельник.

— Невероятно! — он восхищённо покачал головой. — Я до сих пор не понимаю, как вы это сделали! Вы просто кладезь сюрпризов. Кстати, раз уж вы такой везучий, у меня для вас есть ещё один пациент. Пойдёмте.

Мы спустились на второй этаж, в диагностическое отделение. У одной из палат Сомов остановился.

— Помните господина Акропольского? — спросил он.

Акропольский. Что-то знакомое…

Ну конечно!

Толстый, самодовольный граф, который, едва придя в себя после моего спасения, выгнал меня из палаты, не дав насладиться плодами своего труда.

Должник.

Я уже почти списал его со счетов как безнадёжный долг, но судьба, похоже, обожает замыкать круги. И возвращать долги.

— Так вот, — продолжал Сомов, не замечая моего изменившегося выражения лица, — он снова у нас. И требует именно вас. Говорит, что только вы можете ему помочь.

Медленная, хищная улыбка сама собой расползлась по моему лицу. Для Сомова это была улыбка уверенного в себе врача.

Для меня — улыбка коллектора, который только что нашёл своего давно потерянного клиента.

— Прекрасно!

— Никто не понимает, что с ним, — продолжал Сомов. — Симптомы странные, анализы противоречивые, диагносты разводят руками. Справитесь?

Справлюсь ли я? Ещё бы я не справился. Особенно когда передо мной не просто пациент, а должник, который ещё не заплатил по старому счёту.

Чёрный, как катафалк, правительственный лимузин бесшумно скользил по вечерним улицам Москвы. За тяжёлыми тонированными стёклами мелькали огни столицы — яркие, праздничные, совершенно чуждые той атмосфере, что царила внутри. В салоне, отделённом от водителя звуконепроницаемой перегородкой, была тишина гробницы.

Александр Борисович Морозов, главврач элитной клиники «Белый Покров», чувствовал себя не в своей тарелке. Он нервно поправил узел шёлкового галстука, который вдруг стал невыносимо тугим, и украдкой бросил взгляд на человека, сидевшего напротив.

Тот сидел в глубокой тени, куда не проникал свет уличных фонарей. Был виден лишь тёмный силуэт дорогого, сшитого на заказ костюма, блеск идеально начищенных ботинок и белая полоска манжеты.

Лица не было видно.

— Ты узнал что-нибудь о Пирогове? — голос незнакомца был тих, лишён эмоций, но от этого казался ещё более властным и холодным. Это был не вопрос. Это было требование отчёта.

— Слежка ничего не дала, — с трудом выдавил Морозов, чувствуя, как вспотели ладони. — Он ведёт себя как обычный врач. Клиника, дом, снова клиника. Никаких подозрительных контактов, никаких странных встреч. Он чист.

— Обычные врачи не творят чудеса, Александр, — незнакомец чуть наклонился вперёд, и на мгновение в полосе света мелькнули его глаза — холодные, немигающие, как у рептилии. — Обычные врачи не возвращают людей с того света и не ставят диагнозы, которые не под силу лучшим умам Академии. Обычные врачи не интересуют Орден.

Упоминание Ордена заставило Морозова внутренне сжаться.

— Мне нужно больше времени, — пролепетал он. — Чтобы найти рычаги, чтобы подобраться ближе…

— Время закончилось, — отрезал незнакомец. — Твои дилетантские методы не работают. Пора переходить к более… серьёзным мерам.

Эта фраза повисла в воздухе. Морозов прекрасно понимал, что скрывается за ней. Похищение. Допрос с применением магии. Пытки. Он был интриганом, но не палачом.

— Граф Бестужев будет против, — это была последняя, слабая попытка Морозова найти спасительную лазейку, укрыться за авторитетом могущественного покровителя. — Он покровительствует клинике и лично этому Пирогову. Он не позволит…

Незнакомец усмехнулся. Звук был похож на шелест сухих, мёртвых листьев.

— Не переживай за Бестужева. Послезавтра у него запланирован приём в Летнем дворце. Там мы закончим то, что не смогли сделать в первый раз. После этого его мнение уже никого не будет интересовать.

Морозов побледнел. Он всё понял.

Первый «сердечный приступ» графа, после которого Пирогов и появился в его клинике, не был случайностью.

Это было покушение. Неудачное. И теперь они собирались его повторить.

Покушение на графа, члена Государственного совета, одного из ближайших советников императора. Это была уже не просто попытка разобраться с выскочкой-лекарем. Это было начало чего-то огромного, страшного и кровавого.

— А Пирогов? — прошептал Морозов пересохшими губами.

— С ним разберёмся после. Когда у него не станет такой могущественной защиты сверху, он превратится из проблемы в обычную мишень. А пока… просто наблюдай. И будь готов действовать по моему сигналу.

Мы с Сомовым вошли в палату номер тридцать три. Здесь повисла напряжённая атмосфера.

Сама палата была обставлена дорого, но безжизненно. Занавески плотно задёрнуты, словно кто-то пытался отгородиться от мира.

У окна сидела полная женщина в дорогом платье — супруга графа Акропольского, рядом стояли двое их взрослых детей. Все трое выглядели так, словно не спали несколько ночей.

Жена графа — с красными, опухшими глазами и размазанной косметикой, сын — пытался выглядеть главой семьи, но с дрожащими руками, дочь — молча вцепилась в платок.

На кровати лежал человек, которого я с трудом узнал.

В моей памяти он остался громогласным, краснолицым мужчиной, полным жизни и спеси. Человеком, который одним словом мог стереть оппонента в порошок.

Сейчас передо мной же на подушках лежал сдувшийся, высохший старик. Кожа пепельного цвета, взгляд потухший, руки бессильно лежали поверх одеяла.