Проклятый Лекарь. Том 2 (СИ) - Молотов Виктор - Страница 13
- Предыдущая
- 13/53
- Следующая
Аглая тут же слегка покраснела, её весёлость улетучилась. Она отвела взгляд и принялась теребить край белоснежной скатерти, которой был накрыт стол.
— Ну… я немного вышла, — пробормотала она. — Совсем ненадолго! Буквально на десять минут! В магазин на углу!
Я медленно положил вилку на тарелку. Лёгкая комедия закончилась, начался серьёзный разговор.
— Аглая, — мой голос стал тихим и холодным. — Мы же договаривались. Никаких самовольных выходов из квартиры. Ни под каким предлогом.
— Но я очень хорошо замаскировалась! — она торопливо подбежала к вешалке, схватила мой старый, потрёпанный плащ и неуклюже накинула на плечи, сверху повязав голову каким-то платком. — Видишь? Никто бы меня не узнал! Я была похожа на обычную горожанку!
Она думает, что старый плащ и платок могут скрыть аристократическую осанку, породистую стать и привычку смотреть на людей чуть свысока? Наивно.
Для любого из парней Паши, чей глаз намётан на то, чтобы отличать своих от чужих в этом районе, она была как маяк в ночной шторм. Они бы учуяли в ней золотую девочку за версту, даже в таком наряде.
— Это неважно, — отрезал я, качая головой. — Любой выход — это риск. Ненужный и глупый риск. Что, если бы кто-то из людей Паши тебя случайно заметил? Или, что ещё хуже, люди твоего отца, которые наверняка уже ищут тебя по всему городу?
— Я была очень осторожна…
— Недостаточно осторожна, — мой голос стал ещё твёрже. — Аглая, ты должна понять одну простую вещь: твоя безопасность сейчас — это не только твоя личная забота. Если тебя найдут здесь, в этой квартире, пострадаем мы оба. Очень сильно пострадаем.
Она опустила голову, и её плечи поникли. Вся её радость и гордость за устроенный ужин испарились без следа. Она вдруг осознала всю хрупкость нашего положения.
— Прости, — тихо сказала она. — Я не подумала. Я просто… я так устала сидеть взаперти. Мне хотелось сделать что-то полезное, что-то приятное.
Мой взгляд стал ещё холоднее. Один вопрос оставался открытым.
— А деньги ты где взяла?
— У меня были с собой, — ответила она, не понимая, к чему я веду.
— Что? — я подался вперёд. — Ты расплачивалась банковской картой?
Банковская транзакция — это цифровой след, который люди её отца нашли бы за пару часов.
— Нет-нет! — она испуганно замахала руками, наконец осознав масштаб потенциальной катастрофы. — Наличными! Конечно, наличными! Я же не совсем дура! У меня было немного в кошельке, когда я… уходила из дома.
Обошлось. На этот раз обошлось. Но это было слишком близко к провалу.
Я смягчился. В конце концов, её порыв был понятен. Но мне не было её жаль. Мне нужен был именно этот результат. Нужно, чтобы она поняла: эта квартира — не уютное гнездышко, а временная, хоть и комфортная клетка.
И чем дольше она в ней сидит, тем опаснее становится для нас всех. Это был первый, самый важный шаг к тому, чтобы она сама захотела вернуться к отцу.
Я выдержал паузу, давая ей прочувствовать момент, а затем немного смягчил тон. Метод кнута и пряника всегда работал безотказно.
— Ужин действительно великолепный, — сказал я уже спокойнее, снова беря в руки вилку. — Твои намерения были самыми лучшими. Но давай договоримся: больше никаких самовольных выходов. Никогда. Если понадобятся продукты или что-то ещё — просто скажи мне. Мы всё решим.
— Я ем грунт? — с вопросительной интонацией произнёс Костомар, указывая костлявым пальцем на себя.
— Нет, Костомар, ты за продуктами не пойдёшь, — вздохнул я. — Боюсь, двухметровый говорящий скелет в мясной лавке вызовет еще больше ненужных вопросов, чем леди в платке.
Остаток вечера прошёл на удивление мирно.
Аглая, оправившись от моего выговора, начала рассказывать о своём детстве, о жизни в поместье, о балах, гувернантках и своей любимой лошади по имени Заря.
Она говорила не переставая, и я понял, что это её способ справиться со стрессом — мысленно вернуться в безопасное, беззаботное прошлое.
А я слушал.
Слушал и фильтровал информацию, как аналитическая машина. Имена, места, привычки графа, его слабости, его привязанности, названия любимых сигар, марка вина, которое он пьёт по вечерам.
Каждая, даже самая незначительная деталь могла в будущем стать рычагом давления или ключом к пониманию его мотивов. Она изливала душу, спасаясь от тоски и страха. А я, кивая и поддакивая, пополнял свою базу данных.
Утро началось с привычной, уже ставшей рутиной последовательности действий.
Ледяной душ, чтобы разбудить это смертное тело. Завтрак, состоящий из яичницы и крепкого, горького чая. И дорога в больницу под неусыпным наблюдением очередного «хвоста».
Наблюдатель от Морозова сегодня был особенно бездарен.
Молодой парень, почти мальчишка, который прятался за газетными киосками с таким отчаянным видом, будто на него вот-вот нападёт стая голодных гулей.
Пару раз он споткнулся на ровном месте, пытаясь одновременно идти и смотреть на меня через плечо. В былые времена я бы превратил такого неумелого шпиона в удобное кресло для своей библиотеки.
Сейчас же он вызывал лишь лёгкую, снисходительную брезгливость, как назойливое, но безобидное насекомое.
В ординаторской уже собрался весь цвет терапевтического отделения.
Когда я вошёл, оживлённые разговоры на мгновение стихли. На меня смотрели. Не с враждебностью, как раньше, а с новым, любопытным и даже немного заискивающим уважением.
Я больше не был просто «выскочкой-бастардом». Я был выскочкой, который публично унизил аристократа Волконского и, что куда важнее, заработал многим из присутствующих здесь кругленькую сумму.
Статус — вещь удивительно переменчивая, и, как оказалось, в этом мире он напрямую конвертируется из денег и чужого унижения.
— Доброе утро, коллеги, — Сомов, стоявший во главе стола, выглядел бодрым и полным энергии. Он явно был доволен и моим вчерашним триумфом, и своим выигрышем. — Сегодня у нас ожидается насыщенный день. Как вы все знаете, доктор Волков временно отстранён от работы до окончания внутреннего расследования. Поэтому его пациентов необходимо оперативно распределить между вами. Они были закреплены за мной, но теперь они — это ваша забота.
Сомов начал зачитывать список.
Мне досталась пожилая дама, некая госпожа Анисимова, с предварительным диагнозом «хроническая сердечная недостаточность». Классика. Рутина.
После изящной интеллектуальной головоломки с аддисоническим кризом это было всё равно что гроссмейстеру предложить сыграть партию в «крестики-нолики». Но работа есть работа.
Топливо есть топливо.
— Но сначала, — добавил Сомов, закончив с распределением, — проверьте своих вчерашних пациентов. Пирогов, как там наши ВИП-персоны: графиня Воронцова и граф Ливенталь?
— Иду к ним прямо сейчас, — кивнул я.
Палата Воронцовой встретила меня густым, почти удушающим запахом белых лилий.
Кто-то расстарался и принёс огромный букет, который занимал половину столика у окна. Лилии. Цветы, которыми в моём старом мире часто украшали погребальные саркофаги. Забавная ирония.
Сама пациентка сидела в кровати, укутанная в одеяло, и нервно теребила его край.
— Доктор Пирогов! — она попыталась мне улыбнуться, но тревога в её глазах выдавала истинное состояние. — Как хорошо, что вы пришли. Операция ведь назначена на завтра?
— Да, всё по плану, — я подошёл и взял её руку, чтобы проверить пульс. Частый, но ровный. Обычная биохимическая реакция организма на угрозу. Моя задача сейчас — снизить уровень кортизола с помощью вербальных формул, известных как «успокаивающая беседа». — Ваш хирург — один из лучших в городе. А ваше состояние абсолютно стабильно. Поверьте, всё пройдёт хорошо.
— Я знаю, — кивнула она. — Но всё равно страшно. А вдруг что-то пойдёт не так?
— Для этого рядом с хирургом будет целая бригада анестезиологов и ассистентов. Вы будете в самых надёжных руках. А как мальчик? — поспешил сменить тему я, и её глаза потеплели. — Ванечка, из приюта. Тот, со столбняком?
- Предыдущая
- 13/53
- Следующая