Путь хирурга (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 39

Светлый круг на камне ещё не успел погаснуть, как Потоки, будто что-то вспомнив, толкнули меня в ладони вторично. Это был резкий, почти злой толчок отчаяния.

На моем поясе что-то дёрнулось. Сначала я решил, что это просто вибрация от камня. Но нет… через миг я понял, что дрожит мой скальпель.

Он сам сорвался с крепления, взмыл в воздух и завис, дрожа, в свете Потоков.

Лезвие, блеснув бело-стальным светом, взвилось в воздух. Там лихо описало дугу и вонзилось остриём в песок у алтаря. При ударе по кругу разошёлся ослепительный бело-стальной свет. Моя тень, тени учителя и Влада, как и каждого, кто стоял вокруг, метнулись в сторону, словно тени могло качнуть порывом ветра.

В тот миг, как остриё коснулось песка, все внутри круга будто застыло. Пылинки, ещё мгновение назад крутившиеся в воздухе, повисли на месте. Свет Потоков уже не мерцал, а застыл, как стекло. А потом, одним толчком, рванул вниз, в песок.

Я ощутил удар в позвоночник. Вдоль спины прошла горячая волна, и кости загудели. Почти звук. Настолько тонко и высоко, что это было едва на пределе слуха. Потоки прорвались сквозь меня, выхлёстывая наружу что-то чужое и тут же вплетая свое.

Вокруг острия скальпеля на песке пошли концентрические круги, как на воде. Однако это была не рябь, а тончайшие линии вязи. Они тянулись к краям камня, цеплялись за канавки с символами школ. Причем каждый символ загорался, едва к нему доходила линия.

Тем временем Астахов весь побелел. Он отступил и зажал ладонями уши — хотя никакого звука не было слышно. Выпучил глаза — на его шее под кожей проступила золотая вязь и тут же исчезла.

Амулет Астахова дернулся на цепочке, треснул в месте соединения, и из трещины вырвался тонкий луч света, направленный прямо в центр круга.

Учитель, оторвав руки от ушей, переменил хват посоха и выставил перед собой, пытаясь защититься. Но Потоки обогнули его, как вода обходит камень, и та же вязь, что ползла по песку, на миг вспыхнула на древке его посоха. Астахов заметил это, и в его взгляде мелькнуло что-то… похожее на узнавание.

Под моими ступнями дрогнул песок. Я почувствовал, как по подошвам поднимается тяжесть, а потом в груди появилось ощущение, будто там кто-то разжег маленькое солнце.

Мир вокруг чуть изменился. Лица Влада и Астахова размылись, цвета стали глубже, а звуки плотнее. Я видел, как жар от песка заставляет дрожать воздух, и в этой ряби на мгновение проступают знаки.

Так, будто кто-то чертит их прямо на самой реальности.

Песок вокруг скальпеля начал темнеть и втягиваться внутрь воронкой. С каждым вдохом я ощущал, что становлюсь частью этой вязи. И вместе с этим росло понимание: когда процесс завершится, обратно дороги не будет.

Жар докатился до груди — и там, где под тканью рубахи скрывался странный шрам, кожу вдруг ожгло изнутри. Я опустил взгляд — сквозь ткань пробился бледно-золотой свет. Он очерчивал старую линию, и тут же Потоки на миг изменили ритм, словно узнали этот знак.

Раздался сухой треск — песок зашипел, вспучился и начал спекаться, темнея и превращаясь в чёрное стекло с тонкими светящимися прожилками.

Жар ударил в лицо, и над кругом поднялся густой дым, скрывая то, что творилось в центре. Теперь я не мог видеть, что там.

От жара по краю круга побежали дрожащие миражи, и многие, будто под гипнозом, отступили на полшага. Ученики уже сбежались и застыли у границы камня.

У одного из старших на ладонях выступили крошечные капли крови — Потоки прожгли кожу тонкими иглами, как током. Он не отдёрнул рук, лишь стиснул зубы.

— Он что… выжигает своё имя?.. — шёпот сорвался из задних рядов и тут же утонул в жаре.

Но дым вёл себя странно — он собирался в плотную, закрученную в спираль колонну. Потоки сами прятали от всех рождение того, что было внутри.

На каменном венце круга, где резьба была стёрта временем, проступили бледные руны. Они вспыхнули на миг и тут же погасли.

На миг в дыму промелькнул полупрозрачный силуэт в старой вязи предков. Я не был уверен, видел ли его один я — или все.

Потоки запели низко и гулко, от этого звука стекленевший песок под ногами будто стал тяжелее. И вдруг в этом гуле раздался короткий сбой — как хриплый шёпот, проскользнувший сквозь хоровое пение. Слова были неразборчивы, но у меня по спине прошёл холодок, словно кто-то произнёс их прямо у уха.

Потоки ходили по краю дымового столба, не подпуская никого, даже Астахова.

Что-то выжигалось — черта за чертой, буква за буквой, с тихим металлическим звоном. Один из Потоков потянулся ко мне, тонкий, как волос, и коснулся запястья. Кожа вспыхнула сухим жаром, и кровь на миг побежала по венам быстрее.

Камень алтаря дал тонкую трещину, которая тут же затянулась, будто пряча боль. Звуки снаружи пропали, шорох песка стал глухим, словно нас накрыло толстым войлоком.

Роман Ивлев, стоявший ближе всех, не выдержал и сделал шаг вперёд. Щурясь, он пытался вглядеться в рассеивающийся жаркий туман. Жар спадал, дым редел, и все вокруг, даже те, кто шептался секунду назад, задержали дыхание.

Но у всех на губах был один вопрос: что, что же там?

Сквозь разрывающийся дым на стекленевшей поверхности стали проступать тонкие линии. Линии складывались в буквы, и каждый штрих будто пульсировал в такт моему сердцу.

— Там… — он сглотнул, и пауза стала почти невыносимой. — Там написано…

От автора:

Киборги и эльфы, волшебники и хрущёвки, вампиры и обычные гопники. Вместо наследника древнего рода — выпускник интерната для неудачников! Новая история от Капба https://author.today/reader/454438

Буквы проступали одна за другой, как будто кто-то невидимый врезал их в стекло. Последний штрих замер в воздухе, и имя теперь сияло перед всеми:

КОНСТАНТИН МИРОШИН

Толпа замерла. Ни один человек не шелохнулся. Даже ветер в арке стих. Сияние имени отражалось в десятках глаз, и все понимали, что его дал не Учитель, а сами Потоки.

— Этого… не может быть, — сорвалось в первом ряду.

— Имя выбрало его само… — прошептал кто-то из старших.

— Откуда он знал… — глухо донеслось с края круга.

Взгляды заметались между мной и алтарём, а потом все они устремились на Астахова. Учитель стоял с каменным лицом, но на скулах ходили желваки, а его амулет погас, будто его задушили. Теперь больше ничто не сдерживало ток энергии…

Астахов шагнул вперёд. Потоки разошлись перед ним, но внутрь круга не пустили, словно встали стеной.

— Раз Потоки… признали, — каждое слово он будто вытаскивал из горла клещами. — Теперь ты вправе носить это имя.

— Уже ношу, — отрезал я.

Астахов вскинул руку. Скальпель, все это время торчавший в стекле у алтаря, вырвался и взмыл в воздух. Лезвие сияло бело-стальным светом, по нему пробегали линии вязи, а на рукояти вспыхнул чуждый символ.

— И этот… — он будто сплюнул, — предмет будет твоим амулетом. Пока Потоки терпят тебя.

Он попытался взять скальпель двумя пальцами, как что-то ядовитое, но мой амулет резко рванул ко мне. Рукоять скальпеля, оставив в воздухе энергетический шлейф, легла в мою ладонь. Потоки сомкнулись вокруг запястья, символ на рукояти вспыхнул ярче.

— Закреплено, — отрезал Астахов.

Я повесил скальпель на пояс. Песок под ногами остывал, но взгляды толпы жгли куда сильнее.

Ивлевы стояли в стороне. Один близнец прикусывал губу, второй не сводил глаз со скальпеля, уже примеряя момент, когда сможет воткнуть его мне в спину. Дружка, с которым мы встретились медпункте, среди учеников, конечно, не было. А вот Демид и Яков были… оба.

Астахов вернулся на край круга. Лицо снова стало ровным, спокойным — привычной маской, но я заметил, что его левая рука висела вдоль тела плетью. Цепь его неработающего амулета едва заметно дрожала.

— Имя Вячеслав — признано. Имя… Константин Мирошин — признано. Амулеты закреплены, — изрек он сухо. — Оба теперь числятся учениками Приюта Длани предков. Ступень: Порог Пути. На Пороге останетесь, пока не докажете право идти дальше.