Император Пограничья 10 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 9

Утром мы готовились к возвращению домой, и Василиса отравилась прощаться с братом, попросив меня сопроводить её. Детская комната находилась в западном крыле дворца. У дверей стояла пожилая гувернантка, которая, увидев княжну, присела в реверансе. Внутри, среди игрушечных солдатиков и деревянных мечей, на ковре сидел мальчик лет пяти. Тёмные волосы, как у отца, но глаза — голубые, материнские.

— Лиса! — Мирон вскочил и бросился к сестре. — Ты вернулась!

Василиса подхватила братишку на руки, закружила. На мгновение маска взрослой женщины спала, и я увидел ту девочку, которая когда-то играла здесь с маленьким братом.

— Привет, медвежонок, — княжна поставила мальчика на пол, присела перед ним на корточки. — Как ты вырос!

— А мама заболела, — сообщил Мирон с детской непосредственностью. — Папа сказал, она уехала лечиться. Далеко-далеко. Ты останешься со мной?

Я видел, как дрогнуло лицо геомантки. Она обняла брата, прижала к себе.

— Нет, милый. Мне нужно уехать. По важным делам.

— Опять? — губы мальчика задрожали. — Ты опять меня бросаешь?

— Я не брошу тебя, Мирон. Никогда. Просто… иногда взрослым приходится уезжать. Но я буду писать тебе письма. И приеду, как только смогу.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Мальчик засопел, но кивнул. Потом вдруг сорвался с места, подбежал к сундуку с игрушками.

— Подожди! Я хочу тебе кое-что подарить!

Он вернулся, сжимая в кулачке маленькую фигурку — грубо вырезанную из дерева лисичку.

— Это ты, — пояснил Мирон серьёзно. — Я сам вырезал. Ну, дядя Фёдор помогал немножко. Возьми, чтобы не забывала меня.

Василиса взяла фигурку дрожащими пальцами.

— Спасибо, медвежонок. Я никогда тебя не забуду.

Они обнялись ещё раз — долго, крепко. Потом княжна поднялась, и мы вышли из комнаты. В коридоре она остановилась, прислонилась к стене.

— Он вырастет, даже не зная правды о матери, — прошептала девушка.

— Это к лучшему, — ответил я мягко. — Пусть сохранит светлые воспоминания.

Через час наш обе машины выехали из ворот Кремля. Впереди ждала неблизкая дорога в Угрюм. Позади остались незавершённые дела — допрос Кристофа, реакция Строгановых, политические последствия. Но сейчас важнее было увезти Василису подальше от возможной угрозы.

Девушка молча смотрела в окно, сжимая в руке деревянную лисичку. За стёклами проплывали московские улицы. Машина увозила её, как она и хотела, подальше от дворцовых тайн и семейных трагедий.

Дорога домой тянулась бесконечно. Я откинулся на спинку сиденья, наблюдая, как за окном мелькают подмосковные леса. В соседней машине ехали Полина с Тимуром — Черкасский вызвался составить ей компанию, что вызвало у гидромантки лёгкое смущение. Рядом со мной Василиса молчала, всё ещё сжимая в руке деревянную лисичку.

Внезапно меня осенило — за всеми событиями последних дней я совершенно упустил из виду одну важную деталь.

— Василиса, — обратился я к геомантке, — хотел затронуть тему твоего наставника…

Княжна подняла на меня удивлённые глаза.

— Евгения Аркадьевича? А что с ним?

— Человек его знаний и опыта прозябает на чердаке, довольствуясь жалкими крохами с княжеского стола? — я покачал головой. — Это непозволительная расточительность. Как думаешь, согласился бы он перебраться в Пограничье?

Василиса задумалась, машинально поглаживая деревянную фигурку.

— Вероятно, да. Он часто жаловался, что не может достать редкие Реликты для исследований. Говорил, что в столице всё расхватывают крупные лаборатории, а ему, старику, остаются объедки. В Угрюме с этим проще — Бездушные под боком, свежие образцы можно получать регулярно.

— Тогда свяжись с ним, — попросил я. — Предложи переезд. Обещаю достойные условия — собственную лабораторию, помощников, доступ к любым Реликтам, которые сможем добыть. Опытный алхимик в помощь Зарецкому нам не помешает.

— Хорошо, — кивнула княжна, доставая магофон. — Позвоню ему сегодня же. Думаю, он обрадуется возможности заняться настоящими исследованиями, а не пылиться в ожидании смерти.

Остаток пути прошёл в обсуждении планов по обустройству новой алхимической лаборатории. Василиса с энтузиазмом перечисляла необходимое оборудование, а я прикидывал бюджет.

Встреча в Угрюме вышла тёплой — Захар с дружинниками, отец с Борисом, даже угрюмый Фрол вышел поприветствовать. Но я не стал задерживаться на площади, сославшись на усталость и необходимость разобрать накопившиеся дела.

Отправив посыльного за нужным мне человеком, я умылся с дороги, переоделся и через четверть часа в дом воеводы пожаловал Леонид Борисович Карпов. Седобородый профессор выглядел одновременно усталым и воодушевлённым.

— Прохор Игнатьевич! — он шагнул навстречу. — Рад вашему возвращению. У меня есть отчёт о проверке жителей.

— Присаживайтесь, Леонид Борисович, — я жестом указал на кресло. — В ногах правды нет. Рассказывайте. Сколько успели проверить?

— Всех, как вы и просили, — профессор достал исписанные листы. — Должен сказать, результаты… впечатляющие.

Я откинулся в кресле, готовясь слушать.

— Ключевую роль сыграла юная Анфиса, — продолжил Карпов. — Её дар чувствовать эмоции оказался бесценным. Многие простолюдины боялись проверки — кто-то опасался колдовства, кто-то просто нервничал. Девушка успокаивала их, помогала расслабиться. Без неё процесс занял бы вдвое больше времени.

— И каковы результаты?

Профессор поправил очки, заглядывая в записи.

— Из трёхсот восьмидесяти семи проверенных магический потенциал обнаружен у девяноста шести человек. Это около двадцати пяти процентов — значительно выше средних показателей для простолюдинов.

— Сотня новых магов… — я задумчиво потёр подбородок. — Неплохо. Что с распределением по стихиям?

— Преобладают земля и вода, как обычно. Но есть несколько… необычных случаев, — Карпов перелистнул страницу. — Старуха Прасковья из беженцев показала слабый дар Прорицания. Очень слабый — вряд ли сможет предсказывать что-то серьёзнее погоды на завтра, но сам факт…

— Прорицание — редкость, — согласился я.

— Это ещё не всё. Молодой плотник Егор — у него проявился сильный дар Пространственной магии. Я проверил трижды, не веря своим глазам. Парень с улицы, а потенциал — на уровне выпускника академии!

Теперь я выпрямился, заинтересованный по-настоящему.

— Пространственная магия? Это же…

— Один на сотню тысяч, если не реже, — кивнул профессор. — При должном обучении сможет создавать порталы для мгновенного перемещения. Правда, это потребует огромных затрат энергии и упорных тренировок, но потенциал есть.

— Кто ещё выделяется?

— Дочь перебравшегося к нам кожевника Аглая — Трансмутация. Не ваш вариант с оружием, а классическая — превращение одного вещества в другое. Соль в сахар, воду в вино, свинец в… ну, не в золото, конечно, но в медь вполне сможет.

Карпов перевернул ещё несколько страниц.

— Беженец из Калинова, Семён — Онейромантия, магия снов. Сможет входить в чужие сновидения, искать там ответы, даже влиять на подсознание. Опасный дар в неумелых руках.

— А в умелых — бесценный инструмент, — заметил я.

— И последний из редких — Матвей, сын столяра. Гемомантия.

— Магия крови? — я нахмурился, вспомнив свой неприятный опыт встречи в прошлой жизни с убийцей, владеющим подобным даром.

— Гемомант может стать отменным целителем — очищать кровь от ядов, ускорять заживление, даже замедлять старение. Или… — он помолчал, — величайшим убийцей. Всё зависит от учителя и моральных принципов.

Я встал, прошёлся по кабинету, обдумывая услышанное.

— Итого почти сотня человек с даром. С учётом выявленных ранее людей, все захотят учиться?

— Из взрослых — человек пятьдесят. Остальные либо слишком стары, либо не верят в свои силы, либо боятся колдовства. Дети все хотят — их около сорока. Итого девяносто потенциальных учеников.

— Отлично. Леонид Борисович, мне нужна от вас программа обучения. Для взрослых — добровольная, для детей — обязательная. Разбейте их на группы по уровню способностей и стихийной принадлежности.