Рожденный, чтобы жечь! 2 (СИ) - Лим Дмитрий - Страница 34

Представьте картину: Боря стоит, пыхтит, пытаясь изобразить из себя ниндзя, а я, в это время, как маленький кукловод, дергаю за ниточки его энергии.

Подправил поток тут, усилил там, добавил немного грации — и вуаля, Боря уже не просто машет руками, а исполняет некое подобие балета с элементами рукопашного боя. Ну, или хотя бы пытается. Со стороны, наверное, выглядело дико смешно, но нам было не до смеха — мы упорно шли к цели.

Самое забавное началось, когда я решил проверить, как эта система работает в реальном бою. Во время очередной тренировочной схватки с каким-то несчастным манекеном, я начал активно «управлять» Борей.

«ДАВАЙ ДЕРЕВЯННЫЙ!»

Манекен, конечно, не ожидал такого напора. Под моим чутким руководством, Боря вдруг начал выдавать такие пируэты и удары, которые, казалось, противоречили всем законам физики. Манекен не выдержал и развалился на части.

— Ты это, — красный от внутренней злобы, тиран, навис надо мной, закрывая своим бренным телом — свет. — Чтобы больше такой херни не было! Понял меня?

«Блин, вот бы мне научиться так же своим телом управлять. Эй, а вообще, чего это ты злишься?»

В общем, жизнь в Академии шла своим чередом.

Я сидел в своей корзинке, уютно устроившись на коленях у Бориса, когда мы выехали за территорию академии. Боре, за его заслуги, все же дали выходной. Правда, через две недели от заявки. Но в целом, его это устраивало.

Не зная, зачем он стремился уехать из этих стен, я просто наслаждался сменой обстановки. Не сказать, что я был рад уехать от знаний, но разгрузка нужна была. Даже мне.

В общем, за окнами мелькали мрачные силуэты домов и едва освещённые уличные фонари. Боря, как бы это не было странно, выглядел менее раздражённым, чем обычно. Наверное, редкая передышка от академии и бюрократии до сих пор играет роль.

Телефон — эта блестящая пластмассовая штуковина, которую он наконец-то сумел выбить у коменданта, лежал передо мной в пределах досягаемости. Пару минут назад, я аккуратно протянул руки, пятернями пытаясь ухватить холодный, почти неподвижный предмет.

Но тут началась первая сложность. Моя детская моторика, хоть и постепенно прокачивающаяся, пока ещё недостаточно развита, и с маленьких толстых пальчиков сложно получить точные и аккуратные нажатия по капризному экрану.

Пальцы непривычно скользили по стеклу, неверно нажимая кнопки, вызывая разные звуки и вибрации. Боря тихо усмехнулся, заметив мои усилия. Я пытался сосредоточиться.

Он понимал, для чего мне телефон. Знал, что нам надо поговорить хоть как ни будь. Поэтому, не был против моих попыток что-то показать.

— Вот так, потихоньку, — добродушно сказал он, — не торопись, спиногрыз.

Я собрался с силами и наконец сумел торопливо начертить на экране первые буквы. Ещё чуть-чуть — и после нескольких неудачных попыток мне удалось сложить первые слова. Сердце чуть застучало быстрее: я написал достаточно ясно, чтобы Боря смог прочитать.

«Я не из этого мира, Боря. Нам нужно найти более надежный и простой способ, чтобы разговаривать.»

— Да оно понятно, — пробормотал он, гладя мой потный маленький лобик. — Ты наверное, с космоса, да? Натаха, наверное, обоссалась бы от счастья, если бы это узнала.

Я тут же быстро замотал головой, пытаясь показать, что нечего Наташе знать. Боря понял сразу:

— Чё, не говорить ей?

Быстро закивал.

Телефон — штука, конечно, хитрая, но пока для меня она не очень послушная. После моего первого послания я продолжал испытывать неудобства с мелкой моторикой, но желание говорить, идти вперёд и объяснить то, что изначально ни слова нельзя было произнести, — толкало меня учиться снова и снова.

У Наташи, телефон, которым я пользовался, был большим. Удобным. У Бори же… то ли модель старше, то ли просто телефон сам по себе тупой. В общим, с ним было всё куда сложнее. Даже мой найденный под кроватью мамы Бори мобильник, был удобнее.

Немного психуя из-за того, что одним пальчиком я либо медленно рисовал букву, либо нажимаю сразу на два-три символа, попытался выдохнуть. Боря, заметив мои тщетные попытки, вроде как сообразил — мне сложно. Все слишком мелкое:

— Ну, может, обзаведёмся какими-то карточками или жестами? Вполне реально. Или давай просто организуем новый язык. Типа нашего крутого алфавита, который ты так любишь.

Я задумался:

«Деревянный мальчишка.»

И мысленно зашагал вперёд по новой дороге коммуникации: мимика, жесты, рисунки, написание слов — всё это ФИГНЯ! Мы даже см помощью Эрудита нормально поговорить не можем. Какой к черту новый алфавит и жесты?

Тем временем, такси спокойно двигалось по пустынным улицам. Боря ронял иногда короткие фразы про предстоящие выходные, про отдых в доме и про возможность наконец оказаться в привычных стенах.

Телефон, что я держал, всё ещё был тяжел как гора, а пальцы то промахивались, то неумело задевали ненужные кнопки. Боря терпеливо направлял руки, строго объясняя, как аккуратно и постепенно подталкивать пальчики.

Я сидел в своей корзинке, наблюдая, как такси медленно подъезжает от нашего «дома». Боря в это время копался в сумке, вытаскивая ключи:

— Млятство. Куда я их засунул?

Вдруг, он замер, бросая взгляд на соседний дом. Печально известный для меня, где…

«Чёртовы сектанты, — пронеслось у меня в голове. — Если бы у вас только были мозги, вы бы… вы бы…»

— Короче, — Боря вырос рядом со мной. — Своих родаков помнишь?

Я коротко кивнул. Не понимая, к чему он начал этот разговор.

— Я хочу заглянуть к ним, но, наверное, без тебя, — он начал разминать шею, словно…

«Стоп. Зачем тебе они? Ты собрался их бить? Эй, деревянный, я слишком хорошо знаю этот жест с шеей!»

— Короче, не знаю, как они отреагируют, если мы зайдём вместе. ДА и лучше, чтобы они не вспоминали про тебя. Короче, — деревянный говорил как-то рвано. — Они же сектанты, типа. И вот… мне надо побазарить с ними с глазу на глаз. Ты как, здесь подождешь, или тебя в хату поднять?

«Ты предлагаешь мне посидеть на улице? Эй, тиран, ты чё, серьёзно?»

Я энергично замахал руками, показывая на дом.

«Не хочу оставаться на улице! Тут холодно! Сыро и одиноко!» — кричал я мысленно.

Боря вздохнул, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень неудовольствия.

— Ну вот, опять капризы. Как с тобой вообще хоть куда-то выходить? Ладно, ладно, спиногрыз, затащу тебя в хату. Но чтоб тихо себя вел! И никаких магических фокусов с люстрами, понял? Нехер Наташе и маман знать о наших с тобой способностях.

Он подхватил корзинку, ворча что-то себе под нос про нелегкую судьбу опекуна младенца-мага, и направился к подъезду. Поднялись на нужный этаж. Боря покопался в кармане, наконец-то извлекая злополучные ключи.

Дверь со скрипом отворилась, и меня внесли в полумрак квартиры. Пахло пылью, старыми книгами и чем-то еще, неуловимо знакомым, но пока не поддающимся определению.

Боря поставил корзинку на старый, шатающийся стул и окинул взглядом свое жилище.

— Ну вот, считай, что ты дома. То есть, у меня дома. Но можешь считать, что дома. Короче, я ненадолго. Ты тут поиграй, подумай о вечном, а я к своим сектантам слетаю. Животом кверху не лежать! Развивайся!

И, не дожидаясь моей реакции, он выскочил из квартиры, оставив меня один на один с тишиной и запахом пыли.

«Ну и ладно, — подумал я, оглядываясь вокруг. — Так, где Наташа? В школе? Меня никто тут не хочет покормить?»

Боря остановился перед квартирой. Поглядывая на едва державшуюся дверь. Разминая в привычной манере шею он глубоко вздохнул, словно пытался унять пульсирующую тревогу.

«Ля, а если их нет? А если я всех этих одержимых оттарабанил за просто так? И сектанты вообще свалили давным-давно?»

Тем временем из соседней двери, почти на пятке у Бориной, вываливалась соседка — весьма боевой пример типичной бабули «с улицы». В руках у неё был пакет с чем-то, что пахло пирожками и гневом.