Драконья сталь - Геярова Ная - Страница 8

Распорядительница, не давая ей прийти в себя, ухватила за волосы и потащила к выходу, под хрипящие вопли и крики юной магички.

– Кому-то еще не нравится то, что им выдали? – на ходу прогремел ее голос. – Или кто-то хочет вернуть свои вещички?

Никто не проронил ни слова. И я тоже молчала.

Потом – когда я стану частью отряда «Коготь Империи» – я смогу отвечать. Тогда, как у имперца, у меня будут хоть какие-то права. А пока… молчание – золото.

– Вот дура, – раздалось с соседней циновки.

Я глянула на свою соседку.

Мейлин. Богини, она что, другое место занять не могла?..

А красавица проводила взглядом упирающуюся блондинку, а потом посмотрела на меня.

– Глупо пытаться с первого дня на чем-то настаивать.

Я кивнула, не сказав ни слова. Но казалось, девушка твердо решила со мной познакомиться.

– Меня зовут Мейлин.

– Шайра, – нехотя ответила я.

– Ты местная? – спросила Мейлин, оглядывая остальных ребят.

Те неторопливо расходились по местам. Выбирать особенно было не из чего – одинаковые циновки на деревянном полу. Парни устроились ближе к выходу, девочки – в конце казармы.

Напротив меня, у стены, села еще одна девушка. Ее я тоже не помнила. Неброская, худенькая, с русой косой, но с удивительно яркими синими глазами.

– Привет. А кто-нибудь знает, какие будут испытания? – спросила она, облокотившись спиной о стену.

– Ты сначала попробуй здесь продержаться, – хмыкнула Мейлин.

– А у меня брат сюда поступал, – вздохнула другая худенькая девочка, подойдя к нам и устроившись прямо на полу между циновками. – Он прошел испытание. Но им запрещают о нем говорить.

– И все же слухи доходят. Мы все готовимся, – добавила еще одна девушка, темноволосая. – К тому же нам специально дано время для подготовки. Нас будут учить тому, чего не знаем.

– Но до испытания слишком мало времени, всему не научат, – сказала синеглазка.

Вскоре рядом с нами уселись и другие девчонки, и мы возбужденно обсуждали предстоящие дни.

В другой стороне помещения точно так же собрались парни.

Уже стемнело, когда в казарму вошли двое поварят, неся корзины. В одной – свежие булки, в другой – бутылки с компотом.

Все тут же вскочили. Мы с утра ничего не ели, поэтому с жадностью хватали булки, бутылки и усаживались обратно, продолжая прерванный разговор.

Никто даже не обмолвился и не возмутился, что, кроме этой еды, нам больше ничего не дали.

Все просто ждали завтрашнего дня и начала наших первых тренировок.

Подъем был ранним.

Комната гудела ворчанием: кто-то зарывался обратно в одеяло, кто-то тихо стонал, всерьез надеясь, что есть еще пара минут для сна.

Я же, едва услышав резкий звон металлического гонга, мгновенно проснулась.

В прошлом – моем будущем – мне доводилось вставать и раньше. Иногда даже без предупреждения.

И пока остальные еще боролись с одеялами и протирали глаза, я уже вскочила.

– Вставай, ты чего лежишь? – прошептала синеглазка с соседней циновки, расталкивая свою соседку. – Хочешь, чтобы выгнали, как ту белобрысую?

– Ой, из-за опоздания не выгонят, – зевая, протянула соседка.

– Выгонят, – уверенно сказала я, подходя к синеглазке. – Пошли. Сейчас каждый сам за себя. Задержишься – вылетишь вместе с ней.

Обе девчонки тут же подскочили.

Спустя несколько минут мы вывалились в коридор – все в одинаковых серых рубашках и штанах. Распорядительница быстро глянула на нас и направила в умывальную комнату, и уже там кто-то из девочек удивленно буркнул:

– А разве душевая с парнями не раздельная?

– Видимо, нет, – отозвалась другая, косо поглядывая на то, как в раздевалке растерянно топчутся парни. – Здесь одна душевая – общая.

– И воду, кажется, забыли подогреть, – донеслось из дальнего отсека.

Помещение тут же наполнилось хоровым визгом.

Девочки повыскакивали из-под воды в чем мать родила – прямо в раздевалку. Но тут же столкнулись с ледяным взглядом распорядительницы, стоявшей у двери, словно часовой, с руками, скрещенными на груди.

– Моемся, – коротко сказала она. В ее голосе не было ни капли сочувствия, зато на губах – все та же язвительно-глумливая ухмылка. – А остальные чего стоят? Примерзли к полу? Раздеваться и в душ – у вас десять минут!

Это уже было обращение к парням.

Никто не рискнул спорить. Мальчишки начали торопливо раздеваться, пряча взгляды. А потом, прикрывая достоинство руками, понеслись мыться. Девочки переглянулись, дождались пока все парни покинут раздевалку, быстро скинули одежду и юркнули по душевым кабинкам.

Я не произнесла ни слова, разделась, бросила свои тряпки на лавку и вошла в свободную кабину, вставая под поток. Ледяные струи обжигали кожу, словно иглы. Что ж, и не такое проходили. Помнится, в горных озерах купались – смывая кровь.

Мыло скользило по пальцам, вспенивая воду, которая тут же стекала в металлическую решетку на полу.

Кто-то по соседству чихнул. Кто-то выругался сквозь зубы.

Обмылок выскользнул у меня из рук, отскочил, будто живой, и скрылся в углу. Пришлось наклониться и подобрать – другого, я так понимаю, мне не выдадут, пока этот не закончится.

Мылась быстро. Когда чистила зубы, чувствовала, как щетка начинает дрожать в руках. Но все равно закончила, сплюнула и выскочила из душевой, стуча зубами.

Да, пожалуй, горные озера по сравнению с этим казались парным молоком. Такое ощущение, будто они туда лед добавили.

Закуталась в тонкое полотенце. Хотя толку от него было мало – оно совсем не грело. А в раздевалке было прохладно: каменные стены, влажный воздух и сквозняк, гуляющий между скамейками, не оставляли ни шанса хоть как-то согреться.

Натягивала на себя вещи трясущимися руками. Шнуровка на сапогах запуталась, но я все же справилась.

Волосы стянула в хвост, не заморачиваясь – не до красоты. Лишь бы не капало за шиворот.

Когда мы вернулись в казарму, нас уже ждал завтрак – снова булки. Но на этот раз с тонким, почти прозрачным куском мяса внутри. На каждого – одна булка.

Рядом – миска с ломтиками запеченной тыквы и алюминиевая кружка с компотом, на вкус – просто чуть теплая вода с легким привкусом фруктов.

Мы ели молча. Но никто не возмущался. Жевали быстро, почти не ощущая вкуса – лишь бы побыстрее закончить.

Но доесть многие не успели – в казарму снова вошла Айтора и, не глядя на нас, гаркнула:

– Всем стройся! И за мной!

И не дожидаясь ответа вышла.

Все еще не согревшись, мы выскочили на улицу – прямо в осенний, стылый воздух.

Выданная форма тоже не грела. Мы, сбившись в нестройную толпу, поспешно выравнивались, толкаясь плечами. Кто-то рядом отстукивал зубами, кто-то просто трясся.

Айтора обошла шеренгу, поморщилась, окидывая нас взглядом, и указала на аллею:

– Шагом марш!

И мы пошли. На плац.

Там нас уже ждали. Вернее – ждал. Илисар. У меня на сердце потеплело.

Распорядительница выстроила нас перед ним и только тогда отошла в сторону.

– Я ваш ротный инструктор и куратор, – начал Илисар. – Отныне – и на ближайшее время – я для вас друг, брат и отец родной. Звать меня можете наставник.

Он выдержал паузу.

– Сегодня у вас было непростое утро. И я вижу, что многие трясутся от холода, а может от страха перед неизвестным будущем. Поэтому помогу вам. Три круга вокруг центрального здания Академии вполне вас согреют и развеют сомнения, – сказал Илисар и указал на аллею, ведущую вокруг главного здания. – Вчера вас разбили на группы. Так что во время пробежки соберитесь каждый в свою. Группа, которая придет первой в полном составе, получит бонус, плюс десять минут сна завтра утром. Ну а те, кто окажется последними получат дополнительное задание. Бегом марш!

И мы сорвались с места.

По пути пытались вспомнить, кто в какой семерке. Это было проблематично и сильно тормозило бег. Все переговаривались между собой, стараясь вспомнить, кто с кем.