Водитель голема (СИ) - Денисов Константин Владимирович - Страница 1

Я подошёл к месту, где всё случилось. Два тела сейчас выглядели как одно. Они так плотно были прижаты друг к другу, что просто спеклись вместе, образовав чёрный обугленный остаток того, что когда-то было двумя людьми… точнее, одним человеком и одной конченой мразью. Других эпитетов для Воланда у меня не находилось.

Я некоторое время стоял и смотрел на тела, потом огляделся, нашёл осколок кирпичной стены, с одной более-менее ровной стороной, подкатил его поближе… надо сказать, не без усилий, уселся сверху и принялся ждать, глядя на обгоревшие тела.

Пока я готовил себе место для сидения, то заметил, что все остальные тоже не спеша спускаются ко мне.

Приблизившись, они тоже молча смотрели некоторое время на то, что осталось от Амины и от Воланда, а потом, следуя моему примеру, начали подыскивать себе то, на чём можно было бы сидеть.

Тут всех выручила Маша, впрочем, как это часто и бывает. Она собрала большие обломки стен и бетона, выложила их полукругом, и все наши расселись на них вокруг обгоревших тел, практически ничего не говоря. Только когда готовили места, немного переговаривались шёпотом, а по поводу произошедшего никто не сказал ни одного слова.

Мы сидели так очень долго, до самого вечера. Иногда на вершине кратера показывались мельком люди, но тут же прятались. Нам на них было плевать, впрочем, как и на безопасность. Мы почему-то были уверены, что больше ничего плохого не случится. Основные враги умерли, а те, кто остался, даже если и хотели бы на нас напасть, не делали этого. Ведь если мы смогли уничтожить Воланда с Валентином, то им здесь вообще ловить нечего. Кто именно и как их уничтожал — это вопрос десятый, они вряд ли настолько глубоко знали ситуацию и расстановку сил.

Когда солнце начало садиться, Фаер озвучил наконец то, что все уже давно поняли:

— Не воскреснет!

И в голосе его слышалась неподдельная печаль.

Мы помолчали ещё некоторое время.

— Как такое вообще возможно? — сказала вдруг Маша, — мы же знакомы с ней были, всего несколько часов, а сейчас у меня чувство, что я потеряла очень близкого человека… хотя мы вроде бы даже не подружились…

— Подружились, — сказал я, — бывает, это происходит так, что даже сам не замечаешь. Про кого-то думаешь, вот он будет моим другом, и вроде бы мыслите одинаково, и со стороны всем кажется, что вы друзья… а на деле совершенно чужие люди. А бывает, что наоборот, ты человека чуть ли не врагом считаешь, а потом оказывается, что он твой лучший друг и есть…

— Мы с тобой, кстати, тоже не сразу подружились, — сказала Маша.

— Да, — грустно улыбнулся я, — но у нас есть шанс проверить, насколько крепко, потому что мы выжили!

— Зачем она это сделала? — голос Маши дрогнул, — неужели нельзя было как-то по-другому?

— Ты знаешь, — сказал я, — мне кажется, она с самого начала именно этого и хотела. Не знала, когда сложатся ли подходящие условия, поэтому с нами и пошла. Чтобы дать нам шанс отсюда убраться, отблагодарить нас этим за освобождение. А потом она бы всё равно вернулась и сделала то, что задумала.

— Даже мне она понравилась, — сказал Алиса, — мы толком и познакомиться не успели, но сразу видно, что родственная душа.

— Нам это тоже было видно, — усмехнулся я, — и должен сказать, что двое вас в одном месте это немного даже страшновато. Это уже перебор.

— Но теперь-то я осталась одна! — сказала Алиса.

— А ведь я знал её дольше всех! — вздохнул Фаер, — хотя и немного в другом качестве. Но живая Амина мне понравились больше, чем страдалица, висящая на стене. Не зря я всё же о ней заботился. Чувствовал, что в ней есть хорошее начало.

— И всё равно не понимаю, почему нельзя было поискать другой способ! — вздохнула Маша.

— А может быть, Амина лучше всех понимала, что другого способа нет! — сказал я.

— Есть! — упрямо сказала Маша, — если она сама смогла умереть, то значит и Воланда можно было убить без возможности воскрешения.

— Этого мы, возможно, уже никогда не узнаем, — сказал я, — может быть, другого способа не было, может быть, был, но Амина не захотела рисковать, потому что Воланд слишком силён и могло не получиться убить только его. А может быть, она сама хотела умереть, не меньше, чем убить его. Она слишком через многое прошла, слишком многое ей пришлось терпеть. Возможно, что она просто устала жить. Захотела поставить точку.

— Выгорела! — кивнула Алиса.

— Можно и так сказать, — согласился я, — и фигурально, и буквально. А заодно хотела исправить ошибку, которую допустила с Воландом. Ведь сначала она ему помогала сама, вполне осознанно. Говоря немного высокопарно, он разбил ей сердце, и она решила завершить их историю именно таким образом.

— Принесла себя в жертву, чтобы мы могли жить! — вздохнул Фаер.

— Кто-то идёт! — сказала вдруг Зоя.

И после её слов лежащий голем вдруг зашевелился и начал вставать. Поднявшись, он замер грозной фигурой на пути у приближающейся к нам группы людей. Они в нерешительности остановились.

— Идите! — крикнул я, — будете нормально себя вести, никто вас не тронет.

Они нерешительно попереминались на месте ещё некоторое время, а потом, обойдя голема по широкой дуге, снова направились к нам.

Их было чуть более десяти человек, и, судя по всему, это была делегация к нам из «Острова Мечты».

— Интересно, что им нужно? — высказал Фаер общие мысли.

Среди пришедших я увидел Азазелло и Кота. Наверное, их послали сюда, потому что они худо-бедно нас знали. Остальная делегация была нам совершенно незнакома.

Они остановились на некотором удалении, не решаясь начать разговор.

— Ну? — крикнул я.

— Воланд погиб? — спросил седой, крепкий мужичок.

— Сдох! — кивнул я.

По пришедшей группе прокатился разочарованный вздох, видимо, они до последнего надеялись, что их предводитель жив.

— На нём здесь всё держалось, — сказал растерянно седой, — что же нам теперь делать?

— Нам плевать! — сказал я, — но не рекомендую продолжать устраивать игры на выживание… да любые игры с людьми. Будете это делать, мы вернёмся и разнесём здесь всё к чёртовой матери. Вы жили по ублюдочным законам, пришло время их менять. Ваш граф сдох, выбирайте себе новое начальство и живите… хотя, думаю, что это ваше место долго не просуществует. Кто-то сюда заявится и приберёт его к рукам. Но, повторю ещё раз, нам плевать! Вы не заслужили сострадания.

— Почему? — искренне удивился седой.

— А вы сострадали нам, когда наслаждались, как мы рискуем жизнью в вашем лабиринте? — спросил я.

— Конечно, мы очень за вас переживали? — с жаром сказал седой.

— Можно я вырву ему сердце? — спросила у меня Алиса.

— Нет, пускай живёт, — сказал я, — всё равно у них здесь сейчас начнётся эпоха страданий, так зачем дарить ему лёгкий выход из них?

— Почему эпоха страданий? — удивилась немолодая женщина, стоящая рядом с седым.

— Потому что кто-то обязательно захочет прибрать власть к рукам и занять место Воланда. Скорее всего, это будет ваша шайка. Но вот только проблема в том, что его сил и ресурсов у вас нет. И люди вряд ли захотят вам подчиняться. Так что, жизнь у вас будет какой угодно, но не скучной, — сказал я, — а теперь проваливайте, смотреть на вас тошно!

Они постояли ещё некоторое время и, поняв, что делать здесь действительно больше нечего, развернулись и зашагали вверх по склону, снова обходя голема по широкой дуге.

— Кот! — крикнул я старому знакомому, который был, как всегда, в халате.

— А? — немного испуганно обернулся тот.

— Отойдём на пару слов? — кивнул я ему.

Он торопливо зашагал в указанном направлении. И по нему было видно, что единственное чувство, которое его сейчас одолевает, — это страх.

— Что? — спросил он, когда мы отошли от всех на некоторое расстояние.