Аспект силы (СИ) - Котов Алексей - Страница 2

Вдруг очень сильно захотелось, чтобы лорд Рамиро тоже меня боялся.

— Я тебя убью, — сказал я, глядя снизу-вверх на протектора. Старался, чтобы голос не дрожал, но получилось так себе.

— Это ты сейчас зачем сказал? — в удивлении поднял брови Рамиро.

Зачем я это сказал? Чтобы хоть как-то выплеснуть свою злость, чтобы заставить его бояться мести.

— Чтобы тебе кошмары снились!

— Да ты прямо бог ужаса, настоящий Деймос, — покачал головой Рамиро, попытавшись рассмеяться, но тут же сморщившись и посерьезнев. — Запомни, юный патриций, есть два типа людей: первые только говорят, а вторые берут и делают. Так что ты бы лучше придержал язык и ждал подходящего момента для второго раза. В первый попытка вышла неплохая, — поморщился Рамиро, все так и придерживая рукой залитую пенящимся медицинским гелем челюсть.

— Все равно я тебя убью!

Протектор покачал лысой головой, после добавил что-то невнятно и вдруг схватил меня за руку, развернув и прислонив свою печатку мне к тыльной стороне ладони. Я едва не закричал от жгущей боли, от которой рука до плеча онемела, а в глазах потемнело. Когда взгляд прояснился, увидел на коже Печать Рамиро — похожий на меч лепестковый крест с острием в нижней части.

«В инкубатор Кальдерона, пусть запишет его как Деймос Рамиро», — пытаясь сморгнуть слезы из глаз, услышал я обращенные к преторианцам слова протектора. Зрение прояснялось, но печать на руке все еще пульсировала так, что жжением отдавалось по всему телу. Лорд Рамиро между тем опустился на одно колено, беря на руки тело моей матери.

Вот так — всего пара минут и у меня больше нет ни матери, ни имени.

Химеры отступили, меня перехватили преторианцы. Я видел, как они удивленно переглянулись — лорд Рамиро поставил мне свою печать и дал мне собственное имя, признавая патронаж. Но отметил я это пока безо всякого внимания, потому что смотрел на кажущуюся теперь такой маленькой маму на руках уходящего протектора.

Сгрудившиеся у двери и в коридоре чиновницы магистрата быстро и широко расступились, давая ему проход. Когда преторианцы следом подвели меня к выходу, из толпы вдруг шагнул мужчина и преградив дорогу опустился передо мной на колени, так что наши лица оказались вровень.

Сеньор Марк — я часто видел его в замке вместе с матерью. Только обычно он выглядел уверенно и степенно, а сейчас заметно растрепан, взгляд безумный, на лбу бисеринки пота. Сеньор Марк уже сделал быстрый жест, поочередно касаясь мне лба, середины груди, а после левого и правого плеча.

— Предаст же брат брата на смерть, и отец — сына, и восстанут дети на родителей и умертвят их, и будете ненавидимы всеми за имя Мое, претерпевший же до конца спасется, предаст же брат брата на смерть, и отец — сына, и восстанут дети на родителей, и умертвят их… — торопливой скороговоркой повторял сеньор Марк раз за разом, глядя немигающими глазами и продолжая осенять меня странными жестами. Чиновницы магистрата уже буквально разбежались в стороны, оставляя вокруг нас пустое пространство.

— Командир, у нас проблема! — крикнул один из преторианцев вслед уходящему протектору.

Лорд Рамиро остановился и обернулся. Чувствуя его взгляд в спину сеньор Марк сделал паузу — звучно сглотнул, вздрогнув, но не обернулся и продолжил осенять меня странным жестом, вновь заведя свой речитатив.

— Арбитр Марк Конради, — неуверенно произнес один из преторианцев, показывая протектору на стоящего передо мной на коленях человека. — Он выглядит как несущий ересь.

— В Арагоне нет несущих ересь, — после недолгой паузы произнес лорд Рамиро не глядя на арбитра, развернулся и пошел дальше вперед, унося тело моей мамы.

— Претерпевший же до конца спасется! — повысил голос сеньор Марк, выглядевший сейчас настоящим безумцем. Оглушив до звона, рядом с правым ухом раздался выстрел — комбинированный заряд тяжелого штурмгана преторианца снес фигуру передо мной, сломав и отбросив тело на стену, где осталось вязкое кровавое пятно.

Сорванное со спины оружие было закинуто обратно, меня повели дальше вперед. Проходя мимо сеньора Марка один из преторианцев бросил небольшую капсулу на тело, мгновенно объятое всесжигающем голубым пламенем, оставляющим за собой только прах.

Окончательная смерть вместе с плавящимся в очищающем огне квантом души — преторианцы не только хранят патрициев и устои Республики, они наделены правом искоренять ересь.

На парадной лестнице мы разошлись — Рамиро понес маму вниз, в семейную крипту, а преторианцы повели меня наверх, на посадочную площадку. Ни одной нашей черной вдовы и стражей Сангуэса по пути я так и не увидел.

Боль от ожога печати Рамиро пока не ушла, но она ни шла ни в какое сравнение с совершенно новой болью в душе от невосполнимой потери. Преторианцы вели меня в неизвестность, а я сосредоточился только на том, чтобы не заплакать.

Вчера был хороший день, оставивший лишь приятные воспоминания, а сегодня очень плохой, но давший мне два важных совета на ближайшее будущее — молчать и терпеть.

Путь в интернат-инкубатор Кальдерона занял целый день. Из замка Сангуэса на орбиту, оттуда звездными вратами к планете Уэска — водный мир, дальше спуск в атмосферу в облачный город и пересадка в суборбитальный челнок, где в рассчитанном на сотню пассажиров салоне расположились только мы втроем с сопровождающими преторианцами.

Ни одного иллюминатора не было, но на информационном экране сиденья передо мной отображался маршрут полета — поднявшись по параболе в верхние слои атмосферы, мы уже спустились вниз и пробив вечный туман приводнились у огромного серебристого кольца на поверхности — надводной части аквариума Рибагорса, подводного мегагорода для охлоса, на дно которого уже быстро погружались.

— Здравствуйте, отроки! Вы прибываете в инкубатор Кальдерона, — зазвучал словно отовсюду мягкий обволакивающий голос. — Это новая веха на вашем жизненном пути, здесь вы проведете свои следующие четыре стандартных года жизни и перешагнете первые ступени Великой лестницы социальной пирамиды Республики!

— Ты готов вступить на Великую лестницу, Сань? — услышал я негромкий голос одного из преторианцев.

— Думаешь для нас включили?

— Ну не для этого же шкета, — раздраженно фыркнул сидящий впереди страж, не глядя в мою сторону. — Вообще провинциалки страх потеряли!

— Все там были, — флегматично произнес второй преторианец.

— Но не все ведут себя так борзо, только крылья нацепив. Кнопки научились нажимать как в орбитальном лифте, а гонору уже до небес! Ты видел, как эта пилотка отреагировала, когда я с ней заговорить пытался?

— Ты ей намекнул на быстрый секс без обязательств, чего ты еще хотел?

— Но я сделал это вежливо, брат!

— Думаю для нее само предложение было оскорбительно, брат.

— У них здесь восемьдесят процентов женщин, а я преторианец! Она радоваться должна, что я вообще на нее внимание обратил!

— Ребят, мы все слышим, — вдруг раздался из динамиков звонкий девичий голос. — И ваш подопечный как вы его назвали «шкет» тоже слышит, это мы для него оповещение включили по протоколу прибытия.

Оба преторианца одновременно посмотрели на меня и заметив приоткрытые глаза одинаково коротко выругались. Похоже, после вколотого перед посадкой успокоительного в их представлении я должен был спать — личную карту мою они определенно не видели и не знали, что для сна мне нужна как минимум двойная доза.

— Ну он хотя бы русский не понимает, — осторожно предположил раздраженный преторианец, посмотрев мне в глаза.

— Не понимаю, — на русском сказал я.

— Кроме интера, каждый наследник-претендент к десяти годам обязан знать английский, испанский, русский и французский, — задорный девичий голос из динамиков стал еще веселее. — А этому «шкету» уже одиннадцать.

— И пусть этот бастард больше не аристо, но пока при памяти, — прозвучал второй девичий голос. Именование меня бастардом мгновенно вызвало возвращение шипящего многоголосья, в своих возгласах сходившегося в одном: «Да что она себе позволяет?»