Черный обходчик (СИ) - Криптонов Василий - Страница 18

Я закрыл шкатулку, вернул её в бардачок.

— Рассказать легенду о чёрном обходчике? — предложила Таня, сменив тон с грустного на заговорщический.

— Дай угадаю. Он убивал людей, чтобы потом увозить души к проводникам?

— Говорят, до сих пор убивает, — хриплым шёпотом поведала Таня. — Если увидишь в призрачном мире катафалк или карету, запряжённую лошадьми — не вздумай садиться!

— Про карету мне Мстислава что-то говорила, да…

— Да уж, понимает, что ситуация серьёзная, конечно, надо новичка предупредить.

Я содрогнулся. Блин. Что, поверил, что ли? Бре-е-ед! Бред же? Я посмотрел на Таню. Она вела фургон с непроницаемо серьёзным выражением лица.

— А как он души привозит? — нашёл я слабое место в этой страшилке. — Левого человека на раз узнают же на приёмке.

— Говорят, — всё тем же голосом, будто сидела ночью у костра, сказала Таня, — что он может принимать облик любого из обходчиков. Любого. Не отличить. Но пуще всего ненавидит других видящих. Поэтому тех, кто к нему в машину садится, он увозит неизвестно куда, и назад они уже не возвращаются. Вот, например, сел ты в фургон к как будто бы знакомой обходчице Тане, заманил в её машину сразу две души… А посмотрел ли ты хотя бы, куда она тебя везёт?

Я вскинул голову, огляделся. Таня сворачивала к парковке возле отеля.

— Ты б себя видел! — расхохоталась она, дружелюбно врезав мне в плечо кулаком. — Надо всем рассказать, что лишила тебя невинности. Ух, как меня возненавидят!

— За что?

— Ну, знаешь, у нас не так часто появляются новички. Каждому хочется подколоть, а байка про чёрного обходчика работает лучше всего. Но я успела первой. Йу-ху! Давайте, выметайтесь из тачки, джентльмены.

Я вылез из фургона, открыл дверь Михаилу Ивановичу.

— Спасибо, что помогла, — сказал, подойдя к пассажирскому окну.

— Всегда пожалуйста, — отдала честь Таня.

— Это игра такая.

— А?

— Бинго. Игра, типа лото. А может, лото и есть. Там когда кто-то достигает счастья — орёт: «Бинго!». Оттуда и пошло.

— Хм. Не знала. Спасибо.

Я хлопнул по борту ладонью, и Таня отчалила. Проводил фургон взглядом.

Подумал о Камерном театре. Где души, надо полагать, играют в спектаклях и через это возносятся. Видимо, через что-то типа катарсиса. Там ведь тоже кипит своя жизнь, происходят какие-то невероятные истории… Может, зайти как-нибудь на чашку чая? Чисто дружественный визит, из интереса. Обмен опытом.

Как-нибудь, когда загрузки такой не будет, как сейчас. Лето жаркое. Я бы даже сказал, чертовски жаркое. Оттого, небось, и смертность повысилась.

— Идёмте, — вздохнул я и повёл Михаила Ивановича обратно в номер.

Сидя на кровати, Михаил Иванович перевернул последнюю заполненную страницу фотоальбома и уставился на белые пустые кармашки для снимков.

— Вот как, — пробормотал он. — А я и забыл… Всё забыл.

— Вы не виноваты, — сказал я. — Так случается.

Старик вздохнул.

— Знаешь, Тимур, я думал, что воспоминания — самое дорогое, что у нас есть. Что там, после смерти, будет… что-то вроде фотоальбома. А теперь вот смотрю и понимаю: нет. Фотоальбом закончился. А что дальше?

Он поскрёб пальцами белую страницу.

— Другое, — просто сказал я.

— То-то и оно, что другое. Тот, кого звали Маэстро, людей хорошо понимал. Не хотим мы другого. Боимся. Мы хотим того же самого. Фотоальбом мы хотим, вот.

Я молчал, не зная, что тут сказать. Но Михаил Иванович прекрасно обходился без моих реплик.

— Да только вот теперь вижу. Любой фотоальбом заканчивается. А если бы не заканчивался? Если бы вечность только его и листать, не поднимая головы? Снова и снова, одно и то же… Счастье для маразматика. Каждый день новости, а душа спит, аж похрапывает…

Михаил Иванович потянулся и положил альбом на стол. Сжал на коленях кулаки.

— Нет, — твёрдо сказал он. — Не так нас воспитывали, чтобы мы после жизни в собственной блевоте засыпали.

Прозвучало грубо, я чуть не поморщился. Однако Михаилу Ивановичу, похоже, именно такого толчка, идущего изнутри, и не хватало. Он начал светиться.

— Знать не знаю, что там будет, — сказал он, легко поднявшись на ноги и устремив взгляд вверх, — но что ж я, хуже других, что ли? У них, значит, силы есть, а мне тут плюхаться, пока не исчезну? Я человеком жил — человеком уйду!

Крик породил неведомо откуда взявшееся многократное эхо. Я прикрыл глаза, но даже сквозь призрачные свои веки увидел яркий свет, призвавший ещё одну душу. Ощутил тепло, наполнившее сердце и всё моё существо.

Подождав, открыл глаза и поднял руку перед собой.

Восьмая бусина. Ещё парочка — и придётся заниматься пожирателем. В принципе, у меня уже складывался план работы… Если это можно назвать планом, конечно. Начну так же, как с любым другим клиентом — попрошу рассказать о себе. А потом буду разбираться, что его держит. Попотеть, конечно, придётся, но справлюсь.

А с чего это я такой бодрый и самоуверенный? Ах да, душа вознеслась только что. Эндорфины бушуют, или как их там. Ну, хорошо, дело полезное. Самое время теперь сходить к Мстиславе пообедать, отчитаться о проделанной работе. А потом и к Диме можно. Если ещё и его сегодня вознесу, это вообще джекпот. Может быть, даже рекорд отеля.

Мстиславы в кафетерии не обнаружилось. Зато за столиком сидели Денис и Ван. Оба выглядели усталыми. Особенно это было заметно по Денису. Ван — существо загадочное, внешних проявлений внутренней жизни у него небогато.

Я махнул ребятам рукой, подошёл к стойке и набрал на поднос всякого. Девушка за кассой, посмотрев на меня внимательно, кивнула и отвернулась. Я, подождав несколько секунд, пожал плечами и прошёл за столик.

— Пока я спал, коммунизм, наконец, достроили?

— Нормально, — буркнул Денис. — Мы тут пашем, как лошади, а он — спит.

— Да это я фигурально. Почему денег не берут?

— Запомнили, что ты — сотрудник отеля. Сотрудники бесплатно питаются.

Хорошие новости, что тут ещё скажешь. Я принялся за салат.

— Как дела-то идут? — спросил с набитым ртом.

— Идут, — был краток Денис. — Глядишь, раскидаемся за недельку… А там, говорят, и жара спадёт. Легче будет.

Значит, не только мне мысли о жаре в голову пришли.

— Я тут с Таней говорил, с обходчицей…

— Вано, давай его побьём? — переглянувшись с Ваном, перебил Денис. — Когда он всё успевает? Ты вот сегодня хоть зубы успел почистить?

— Да, — был краток Ван.

— Так вот, — продолжал я. — Она мне про их трудодни рассказала.

— А. Ну-ну, — притух Денис. — И что, позарился? Кого обессмертить хочешь?

— Да не в том дело. Просто у меня возник закономерный вопрос: а наши бусины какое-то практическое применение имеют? Не, ну я понимаю, что это уже как бы часть каждого из нас. Воспоминания о вознесённых душах, на бусины приятно смотреть, всё такое. Ну а помимо этого?

— Помимо — тоже да, — кивнул Денис. — Чем больше у тебя бусин, тем больше вероятность, что следующая душа будет чем-то подобна предшествующим. И если ты понимаешь, что не справляешься, то можешь использовать соответствующую бусину. Она начинает мерцать. Грубо говоря, используешь её — и лучше понимаешь, как работать с душой. А бусина, соответственно, исчезает. Хотя после вознесения ты, конечно, получаешь новую. Как правило…

— Ага-а-а… — впитал я информацию.

— Всё говоли, — вставил Ван.

— Ещё что-то? — посмотрел я на Дениса.

— Ну… — усмехнулся тот. — Есть нюансы. Когда душа, с который работаешь, не возносится, несмотря на все твои усилия растворяется — тогда ты бусину теряешь.

— Справедливо, так-то.

— Потеряешь все бусины — лишишься и дара, и бессмертия, — спокойно закончил Денис.

— Оп-па… — Я едва не подавился. — Фигасе, приписка мелким шрифтом…

— Ну, вот такие дела. Раньше тебе не говорили, потому что у тебя очень уж хорошо всё получалось. Оно, знаешь, такое… Когда уже тёртый, опытный — лучше противника переоценить. А молодым — наоборот. Лучше недооценивать. А то руки опустятся. Но, коль уж разговор зашёл…