Личный интерес (СИ) - Вечная Ольга - Страница 53

— Не знаю.

— Ты сказала следователю, что Исхаков предлагал взятку первым?

— Нет, не сказала.

Сейчас, когда я помылась и поела, мысли упорядочились. Но и во время допроса меня не оставляло ощущение, что Следственный комитет как будто очень хотел задействовать в деле ещё и «ОливСтрой». Только не бьется это с тем, что именно они донесли, содействуя правосудию.

У меня даже проскользнула мысль, что СК взяли не тех, кого планировали изначально. Что им как будто пришлось действовать в отношении «ГрандРазвития». Идея глупая, согласна, она совершенно противоречит логике. С другой стороны, проработав в суде более восьми лет, я могу с уверенностью заявить, что в жизни бывают ситуации куда более спорные. Из-за бюрократии и кучи мелких проволочек госорганы иногда просто не могут согласовать работу друг с другом.

Ясности нет, что, безусловно, минус, потому что мой статус свидетеля тоже может в любой момент измениться.

Еще полчаса назад я написала Кристине: может, её папа что-то выяснит? Проверяю, нет ли ответа, и возвращаюсь к видео с Савелием.

Ха! Как там сказал Гришин?

«Александра Дмитриевна, мы точно не хотим, чтобы происходящее было вынесено в публичную плоскость. Давайте попытаемся разобраться спокойно».

Савелий уже раздул ситуацию до абсурда.

Коля продолжает рассуждать:

— А я бы на твоём месте сдал его. Или ты боишься, что выяснят про ремонт?

— Они спрашивали про мою квартиру. Я ответила, что папа помогает, вы и друзья. Черт. Не могу поверить, что Савелий знал о слежке и так легко меня подставил. А если бы я поехала с Савенко?

— Не надо было занимать у него! — Брат нервно ходит из угла в угол. — Ты бы сейчас могла спокойно рассказать следакам всё.

— Дело не в этом. Савелия я не сдам в любом случае.

Они с Любой косятся друг на друга.

— Почему?

Качаю головой.

— Потому что не все мои принципы дали трещину, и, даже если Савелий меня предал, я не буду предавать его в ответ. Потому что я люблю его. И еще потому, что... может быть... это последний мой правильный поступок по отношению к нему.

Коля заявляет, что нам всем (и особенно ему) нужно срочно выпить, и отправляется в магазин, а я скрываюсь в ванной.

Я никогда не жила одна. Сначала, понятное дело, с родителями. Когда мне исполнилось восемнадцать, мы с подругой сняли квартиру поближе к универу: общагу, как местной, мне не дали, а ездить было ну очень далеко. Это было, наверное, самое свободное время в моей жизни.

Через пару лет подруга съехала к парню, и родители предложили вернуться к ним, а освободившиеся деньги потратить на машину. В тот момент показалось, что это отличная идея.

И вот сейчас мне одновременно хочется побыть одной и страшно от мысли, что Коля с Любой уедут.

Запираюсь на замок, включаю воду на полный напор и рыдаю. Меня натурально трясет.

От стыда.

Из-за вины перед Савенко.

И... из-за того, что я не представляю, как жить без него и как теперь быть с ним.

* * *

Мы пьём виски с колой, сидя на балконе.

Я ощущаю опустошение.

Рассказываю, что меня отстранили от должности помощника. Все наши дела будут перепроверять. Самый ужас в том, что могут полететь отмены решений. Сейчас уже не докажешь, что во всех остальных случаях судья была принципиальной.

— Уверена, что у нас полный порядок, но... клеймо может все изменить. Если честно, я вообще не представляю, что теперь будет. Завтра утром поговорю с адвокатами, а в два у меня новый допрос.

— Кошмар.

Я закутываюсь в плед. Волосы мокрые, и на балконе мне немного холодно, однако возвращаться в квартиру не хочется.

Молча слежу за тем, как во двор заезжает очередная машина. Дом у меня хороший, но двор старый, расположен далеко от проезжей части, здесь редко кто-то ездит.

Поэтому машинально наблюдаю за горящими фарами. Машина останавливается напротив, прямо под фонарем. Цвет такой неприятный.... Хотя это не цвет, она просто ужасно грязная. Я вглядываюсь и узнаю номера.

Серьезно? Сейчас?

Савелий выходит из машины и смотрит на мое окно.

— ... А еще он так с нами и не познакомился. Мог бы приехать и нормально представиться или позвать нас где-то пообедать. Звоночек был, Саш. Между прочим, папа.... Саш, ты слушаешь?

— Коля, это Исхаков.

— Что это значит? Что ему можно вести себя, как вздумается?

— Нет. Он приехал. Стоит под окном.

— Да ладно!

Савелий гасит фары и идет к подъезду.

Я не успеваю и слова сказать, а он уже стучит в дверь. Мы с Любой неуверенно переглядываемся.

— Давай я попрошу его уйти? — предлагает Коля.

— А если он скажет нет? — развожу я руками. — Какой твой ход?

— Может, вообще не открывать? — включается Люба.

— У него есть ключ, да и.... — Замок действительно щелкает. — Мы не закрылись. Все в порядке. Я справлюсь, побудьте здесь.

— Саша?...

— Все нормально. Он ничего мне не сделает. — Последние слова я произношу тихо, одними губами, и выхожу в коридор.

Савелий стоит на пороге. В своем черном пальто он предсказуемо занимает все пространство. Совершенно серьезен, сосредоточен, и я даже рада, что мы не будем играть в игру «Что же случилось?!» Но при этом мгновенно возникает сильнейший дискомфорт. Я знаю его другого. У меня в груди все сжимается от воспоминаний о нем другом.

— Симпатично. — Савелий демонстративно озирается.

В последний раз он был здесь еще до установки прихожей. Изначально мы планировали вместе навести порядок, измазаться в пыли, напиться шампанского и заночевать на матрасе, но затем у него в планах появилась командировка, а я была не готова ждать возвращения и закончила сама.

— Спасибо. — И сразу в нападение: — Как ты?

Искренний простой вопрос. Вообще не то, что он наверняка ожидал услышать.

Савелий раздраженно прищуривается.

Что, против шерсти погладила? Или оценил издевку?

— А ты?

— А ты?

Мы могли бы долго препираться, но в этот момент на балконе что-то падает, и Савелий заглядывает в комнату.

— Ты не одна?

— Коля с Любой привезли поесть.

— И выпить? — Он кивает на стакан. — Плохая идея, Саша. Пить алкоголь нужно в хорошем настроении. Если заливать им стресс, во-первых, тебя размажет и станет хуже. А во-вторых, это прямой путь к алкоголизму.

Коля с Любой появляются в дверном проеме.

— Откуда такие познания? — интересуется брат. — Добрый вечер.

— Мой отец был алкоголиком, познания, так сказать, самые глубокие. Николай, верно? Приятно познакомиться вживую. — Савелий протягивает руку.

Но ни моя квартира, ни уж тем более прихожая не рассчитаны на присутствие четырех взрослых людей, один из которых великан, и как следует познакомиться не получается. Савелий опускает руку, я быстро представляю Любу. Когда с реверансами покончено, он обращается ко мне:

— Поговорим?

— Конечно.

Демонстративно допиваю виски, отдаю стакан Любе и достаю пальто. Савелию, кстати, приходится прижаться к стенке, чтобы я смогла открыть шкаф. В другой день это бы рассмешило.

Я накидываю пальто прямо на пижаму, натягиваю кроссовки.

— Саша, мы с Любой можем прогуляться, — спохватывается Коля.

— Все в порядке, я ненадолго. Хочу немного подышать.

Пока мы спускаемся по лестнице, пока выходим на улицу, головокружение усиливается, и я отдаю себе отчет, что Адвокат дьявола снова оказался прав: когда на душе фигово, алкоголь делает хуже. Тем не менее не позволяю себе истерику при нем. Терплю.

Вот только сердце начинает болеть. Мы с Савелием ведем себя как чужие люди, и каждая минута нахождения рядом, пусть даже оба пока молчим, разбивает его.

Отказавшись сесть в машину, я предлагаю прогуляться до аптеки. Прохладный ветер треплет волосы, но теперь мне совсем не холодно. Я спокойно иду вперед, обруливаю лужи.

К тому времени, как мы огибаем дом, в груди — сплошная колючая крошка.