Личный интерес (СИ) - Вечная Ольга - Страница 48

Эта улица более оживленная, чем тупик ресторана, но стекла в тачке тонированные. Еще раз оглядевшись, я забираюсь следом.

Оказавшись в темноте и под замками, мы одновременно обхватываем лица друг друга и целуемся. В висках грохочет, поцелуй получается голодным, с оттенком болезненного наслаждения. Как будто все накопленные опасения не оправдались. Это странно. Обычно все мои опасения оправдываются. Иногда я даже излишне оптимистичен.

— Это ужасно рискованно, — шепчет Саша, задыхаясь и торопливо расстегивая пуговицы на моей рубашке. — Так, что поджилки трясутся. Посмотри, у меня волосы дыбом. — Она показывает руку.

— Ты такая красивая, — отвечаю я тоже сбивчиво. — Не могу от тебя оторваться.

Целую ее шею, плечо. Тяну лямку платья вниз и от удовольствия дурею. Мое влечение достигает такой силы, что кажется, делай это с Сашей кто-то другой, я бы убил в состоянии аффекта.

— Сава.... Мой, мой. Господи.

— Иди ко мне скорее. Ближе.

В машине не так-то много вариантов. Она перекидывает ногу и седлает меня. Обнимает, льнет. А я снова обхватываю ее лицо и прижимаюсь губами к губам. Ее платье сильно задралось, и через мгновение мои руки ныряют под ткань.

Трогать Сашу — наслаждение. Как встать под холодный душ в летнюю жару, как сделать долгожданный глоток воды после марафона. Как упасть в кресло после дня в суде или на перестрелке....

Бархатистая кожа, тонкая шея, обалденная мягкая грудь... В паху ноет. Ласки выходят поверхностными, быстрыми. Нетерпение сводит с ума. Я расстегиваю пуговицу на штанах, ширинку. Мы практически не разговариваем. Саша гладит меня, касается, целует, пока тянусь за презервативами. Мы бесконечно друг друга целуем и трогаем. Презерватив... на месте. И я опускаю ее на себя.

Происходящее безумно и идеально. Что бы ни случилось дальше, я не пожалею ни об одной секунде. Если удовольствие — это счастье, то мы в раю, если падение — то на самом-самом дне. Всегда крайность. Без золотой середины.

Желание обладать этой женщиной горячим металлом растекается под кожей, остановиться немыслимо. Проще и правда умереть. В жизни так не двигался.

* * *

Ошеломленные оргазмами, мы надолго замираем, обнявшись и не шевелясь. Дышим.

— Как ты прекрасна, — шепчу я. Веду пальцами по Сашиным губам, и она их тут же будто инстинктивно целует.

Господи. Мышцы сводит от ее девичьей открытой нежности. Саша, Сашенька.

Встрепенувшись, она целует меня в щеку, в висок. В мочку уха. И шепчет:

— Я тебя люблю.

Удар сердца.

Тишина.

Удар.

Я закрываю глаза. Ее слова прозвучали естественно, благодаря экстазу они запросто слетели с ее губ, и я, взяв себя в руки, улыбаюсь:

— Саша....

Восхитительное чувство, что я сделал ей настолько приятно. Саша смотрит мне в глаза и добавляет с очень простой, искренней улыбкой:

— Ты ведь не думал, что я пойду на такое с мужчиной без чувств?

Самому улыбаться больше не хочется. Она быстро прижимает пальцы к моему рту:

— Не нужно ничего говорить. Я просто такая, какая есть. И может быть... со мной ты однажды тоже изменишься? Пусть и не завтра.

В груди щемит всё сильнее. И.... вы бы видели. Как Саша прекрасна сейчас. Я касаюсь языком ее пальцев, и она, рассмеявшись, отнимает руку.

— Ты очень дорога мне.

— Тебе необязательно отвечать. Я сказала это для тебя. И все.

Она перебирается на соседнее место, поправляет белье и одергивает платье. Как честный мужчина, я обязан предложить:

— Поедем ко мне и продолжим?

Саша качает головой:

— Гаянэ Юрьевна просила ее дождаться. Она сегодня весь вечер очень напряжена, я обещала, что не уйду, пока не поговорю с ней.

Не понял. Вглядываюсь в ее глаза.

— Ты не шутишь? Правда хочешь вернуться обратно?

— Пообещала же.

— Ты увольняешься скоро.

Саша бросает на меня странный взгляд, а я смотрю на нее. Долго смотрю. Она успевает вытащить из сумочки мобильник, пролистать сообщения, нахмурившись.

— А вот и Савенко, пишет, где я. Мне пора. Обратно вернусь тем же маршрутом, поправлю макияж перед зеркалом.

— Я тоже тебя люблю.

Саша замирает, а затем, будто забеспокоившись, начинает тараторить:

— Тогда я.... могу приехать к тебе, как освобожусь. Наверное. А сейчас... хмм, подсадишь до лестницы?

Александра

Тишина и приятная прохлада этого утра подтверждают: вчерашние приключения мне не приснились. Прошлым вечером вместо того, чтобы вбить в приложение такси адрес родителей, я действительно написала Савелию.

Спорное решение? Возможно. Я давно не хочу стать самой умной на свете.

Сладко потянувшись, шарю рукой по простыне — Савелия нет. Часы показывают без пяти десять, и я поднимаюсь.

— Савелий? Ты дома?

Я накидываю его рубашку и прохожу в кабинет, потом в кухню — квартира пуста. Параллельно читаю сообщения от мамы. Их немного, и это прогресс. Родные почти привыкли, что я взрослая девочка, хотя все равно переживают.

«Саша, у тебя всё хорошо?» — отправлено в семь утра.

«Папа волнуется, ты же знаешь, что у него плохое здоровье».

«Вы до сих пор спите, Саша? Ты у Савелия?»

«Доброе утро! Мам, все прекрасно, я и правда спала. Как вы?»

Мама набирает ответ. Долго набирает. Судя по всему, сообщение будет длинным. Пока жду, нахожу на столе записку:

«Доброе утро, Саша!

Я в спортзале в соседнем доме, скоро вернусь, и вместе позавтракаем. Не вздумай сбежать!»

Размашистый мелкий почерк. Улыбнувшись, я прячу листок в сумку на память.

Мама подробно рассказывает, как они провели вечер, ночь и утро. Я пропустила рисовую кашу и оладьи на завтрак. Бегло читаю, ставлю реакции и отправляюсь в душ.

Некоторое время нужно, чтобы привести себя в порядок, Савелия по-прежнему нет, и я решаю сварить кофе. А потом прямо с чашкой слоняюсь по квартире. На балкон выходить не рискую: маловероятно, но вдруг кто-то узнает? Зато наведываюсь в кабинет.

На столе два ноутбука, куча бумаг. Я прочитываю названия, клацаю пальцем по пробелу — на экране появляется картинка с окном для пароля.

Хлопает дверь, и, немного смутившись, я спешу в коридор. Савелий в спортивной одежде и с черной сумкой через плечо стягивает кроссовки.

— Доброе утро, красотка, — говорит он, улыбнувшись.

— Доброе. — Делаю глоток кофе. — У тебя ноутбуки запаролены, не вышло пошариться.

Он усмехается:

— Тебе работы мало? Не нарывайся, могу подкинуть.

— Сдаюсь! — Я подбегаю на цыпочках, и мы легонько целуемся в губы.

После вчерашних признаний ничего страшного не случилось: небо не упало на землю, солнце не погасало, мир не перевернулся. Даже воздух остался прежним, но дышится им все же иначе.

В моей семье принято часто говорить, что мы любим друг друга. Практически каждый день. Для меня эти слова естественны и приятны, но Савелий как будто излучает неловкость, и я не решаюсь сказать ему их сейчас. Вдруг у него иначе и он подумает, что я навязываюсь?

— Как тренировка?

— Терпеть можно. Я не фанат этого дела, — морщится он. — Но, когда заставлю себя, становлюсь крайне собой довольным.

Мы снова целуемся.

— Я в душ. Подождешь еще пару минут?

— Если хочешь, я что-то приготовлю. Только скажи, чего бы ты хотел.

— Я сам. Вот когда переедешь и я останусь у тебя, упираться не стану.

— Договорились. Мне уже почти собрали кухню!

На секунду сжав мою задницу, Савелий скрывается в ванной. Спустя несколько минут я наблюдаю за тем, как он в свободных серых штанах и майке готовит омлет, что-то рассказывает, шутит.

Я же сижу за столом и гадаю, советоваться ли с ним по поводу Савенко.

О черт. Савелий выглядит таким красивым, заботливым и нежным, что сердце сжимается. При этом он не старается быть идеальным, и эта искренность тоже подкупает. Мы медленно привыкаем друг к другу. Учимся доверять.

Но есть ли у доверия границы? Что будет, если я расскажу? А если нет? Вдруг во втором случае я его потеряю?