Личный интерес (СИ) - Вечная Ольга - Страница 28

Он уносится в сторону лестницы, я же говорю вслед: «И вам» — и не спеша здороваюсь с охранниками.

Время без трех минут девять. Не опоздала.

Атмосфера в кабинете натянутая. Мы не ругаемся, Боже упаси, не спорим даже, просто стало неуютно. Одно радует — получившая втык Кристина третью неделю не пропускает заседания, и я избавлена от необходимости делать ее работу.

Савенко, шествуя мимо, бросает взгляд на мой завтрак. Неудовольствие исходит от нее волнами, и я немного сутулюсь.

— Саша, у нас вторым заседанием «ОливСтрой», я хочу, чтобы ты присутствовала. Обе стороны нацелены на цирк, мне нужна моральная поддержка.

— Хорошо, — соглашаюсь, отбивая пальцами по клавиатуре.

— Ты все подготовила?

— В процессе, но я успеваю.

— Спасибо.

— Не за что.

Уже у двери кабинета Савенко оборачивается:

— Пока есть полчаса, сможешь купить мне кофе? Покрепче. Соседи уехали в отпуск, а их взрослые дети устроили балаган, я совсем не выспалась.

В комнате становится жарче.

Кофеин сегодня — краеугольный камень, хотя дело не в нем, разумеется. В заботе: я завтракаю и ей не предложила.

— У меня, к сожалению, нет времени.

Мгновение оглушительной тишины.

— Прости, не расслышала.

Осторожно поднимаю глаза. Пауза между нами висит чуть дольше, чем можно вынести.

— Я не успею подготовиться к заседаниям, если отлучусь на полчаса.

— Чтобы все успевать, нужно приходить раньше.

Я прикладываю усилие, чтобы не сорваться в истеричные рыдания на тему «Как вы могли?!»

— Может, Кристина сходит. Её как раз давно не было слышно.

Был такой популярный эксперимент с гарвардской крысой. Думаю, многие о нем знают. Психолог Курт Рихтер поместил крыс в бассейн с водой с целью выяснить, как долго они будут цепляться за жизнь.

В среднем крысы сдавались и тонули через пятнадцать минут.

Одну из испытуемых спасли за секунду до того, как она сдалась. Ее накормили, дали отдохнуть и закинули обратно. Добрый дядя Курт.

Во второй раз подопытная барахталась шестьдесят часов! Не пятнадцать минут, не час. У неё появилась надежда.

Я почему-то чувствую родство с этой крысой, вот только меня вовремя не вытащили.

Не знаю, что в моих глазах читает Савенко, но она уходит, так ничего и не сказав.

А я, пребывая в паршивом настроении, продолжаю работу.

* * *

10:30.

Зал № 308.

Либо первое заседание вышло нервным, либо Савенко и правда не выспалась, но перед «ОливСтроем» она вылетает подышать, хотя обычно до обеда заседает без перерывов.

Смотря ей вслед, я чувствую укол вины — возможно, стоило уступить судье завтрак. Как бы там ни было, нельзя перечеркнуть годы дружной работы одним поступком. Наверное, ей действительно нехорошо. С меня бы не убыло.

В том, чтобы быть для всех удобной, есть своя вторичная выгода.

Я грустно вздыхаю и переступаю порог.

Не зря этот зал мой любимый — просторно, светло, много воздуха.

Кристина на своем месте как штык.

Юристы Першикова и Исхаков, разумеется, тоже. Ни разу не видела, чтобы адвокаты такого уровня опаздывали. Для них, как и для скорой, пробок не существует. Поэтому встреча с Савелием не внезапная.

И тем не менее.

Я едва не сбиваюсь с шага, завидев его осанку, синий пиджак. Его самого.

Рядом с Исхаковым — молодой парень и та девушка из архива. Стажеры. Такие молоденькие. Я представляю себя в этой компании суетливо листающей бумаги, делающей вид, что не нервничаю и понимаю хоть что-то. Мое ближайшее будущее, только с другим боссом.

Кстати о боссе. Наш отважный защитник офшоров чувствует себя превосходно, расслаблен, меланхолично перебирает четки. Сегодня — багряные. Он ничего не листает, все знает и так.

Вокруг Першиковой толпится человек шесть.

При моём появлении участники процесса подрываются встать, но, завидев, что это всего лишь я, здороваются и опускаются на стулья. Савелий мажет по мне взглядом весьма равнодушно.

Стоит отметить: когда мы не спали, от него было куда больше внимания.

— Добрый день.

Подозреваю, Савелий и дальше не станет махать руками и слать воздушные поцелуи, но всё же нервничаю, проходя мимо. Я нарушила правило. Если на воре шапка горит, то на мне — пылает все вплоть до белья.

Тяжелая ситуация.

Я не из тех, кто нарушает правила.

Присаживаюсь с прямой спиной и очерчиваю зал внимательным взглядом. Кристина с любопытством пялится на Савелия, то и дело что-то шепчет стенографистке. Господи. Зачем эту девочку запихали в суд? Ей здесь совершенно нечего делать. Надеюсь, Дождиков как можно скорее отправит ее в декрет, где наверняка веселее.

А теперь небольшая ремарка: у Исхакова несколько телефонов. Один из них — в черном чехле, личный. Именно с него Савелий пишет мне иногда что-то интимное. Сейчас он достает этот телефон и не моргнув глазом водит пальцем по экрану. Моя сумка отдается вибрацией.

О нет.

Поздравьте меня с тем, что я не вздрагиваю. Лишь напрягаюсь сильнее. Бесцельно перекладываю бумаги.

Савелий бросает на меня быстрый взгляд и пишет что-то еще. Убрав телефон в карман, продолжает «лечить» помощника. На его губах играет непринужденная улыбка. Сердце надрывается.

Я изнываю от желания узнать, что именно он написал.

По работе? Личное? Личное сейчас?!

ОН СОВСЕМ ОБАЛДЕЛ?!! Это здание — святоё место.

Я разглядываю его безупречный костюм, а когда Савенко выходит из совещательной комнаты, ощущаю ужас. Переходящий в возбуждение.

В зале мгновенно становится тихо, мы всё поднимаемся.

Начинается шоу-программа.

— Приступим, — негромко произносит Гаянэ Юрьевна.

10.41 (я не слежу за временем специально, отмечаю по привычке).

Першикова снимает пиджак и встает первой. Теперь она, как и вся ее команда, в белом.

Пару раз моргаю, пытаясь понять: это забавное совпадение или?...

Юристов истца натурально можно отличить по цвету.

Брови Савелия медленно поднимаются. Он сохраняет невозмутимость, но я настолько ярко представляю его мысли, что приходится приложить усилие, дабы не рассмеяться.

«Серьёзно? Это что за небесная канцелярия в полном составе?» — звучит в голове его голос.

Полагаю, блестящая пресс-конференция «ОливСтрой» основательно подпортила настроение «ГрандРазвитию». Сегодня ребятки всем своим видом подчеркивают: именно мы хорошие.

— Уважаемый суд, — бойко говорит Першикова высоким голосом. Спасибо, что не поет. — Просим приобщить к материалам дела аналитический отчет, подготовленный на основе открытых данных, которые были получены из официальных источников, включая Росстат, ЕГРЮЛ и сайт закупок. Ответчику передана копия.

Все грамотно, все по делу.

— Возражения у ответчика? — Савенко даже не поднимает глаз.

— Да, — откликается Савелий, вставая. — Мы возражаем против приобщения данного документа. Отчет был сформирован с нарушением принципа состязательности, поскольку его составители аффилированы с истцом (связаны с истцом, то есть могут быть предвзяты. — Прим. автора) и не имеют необходимой лицензии, — срезает он воображаемые нимбы.

— Документ приобщается. Оценку его допустимости суд даст при вынесении решения, — буднично произносит Савенко.

Савелий не без раздражения прищуривается. Першикова бросает на него победный взгляд. Возвращает на место нимб и продолжает. Пока один — ноль.

___

11.30.

Мы все еще в зале № 308. Время летит быстрее обычного. Я предельно сосредоточена, не пропускаю ни единого слова.

— Переходим к заслушиванию пояснений сторон.

Подбодрившись лояльностью судьи и благоприятным началом, Першикова вещает уверенно. Она долго говорит о государственных инвестициях, о социальной значимости проекта, о рискованных действиях партнера.

Перевожу на русский: «Злобный частник нас подвел. Мы так верили, так верили, а он оказался гадом. Город страдает. Власть не потерпит беспредела. Давайте его накажем. Ну пожалуйста».