Кто такая Марта (СИ) - Началова Екатерина - Страница 27

Прошло еще немного времени, когда из-за поворота спешно показалась высокая гнедая лошадь. Черные копыта громко отстукивали дробь по дороге, грива развевалась. Чем ближе приближалась лошадь, тем громче стучало мое сердце. Плечи накрывала сложно-бурлящая смесь из страха неизвестности с долгожданным облегчением. Низко прижимаясь к черной лошадиной гриве, к нам летел одинокий всадник — высокий, с вьющимися ярко-медными волосами. Я хорошо знала эту макушку, помнила еще с Аспина.

Сокур!

Я обнаружила, что улыбаюсь.

Глава 26. В твоих глазах

Я замечаю огненные волосы Марты издалека. Она застыла на дороге для скота, неподалеку стоит Ирвин. Не вижу лица девушки, но издалека определяю, что вся ее фигура буквально умоляет о помощи.

Моя нецелованная спасительница! Нашел! Сейчас…

Пускаю жеребца в бешеный галоп. В груди разливается блаженное торжество. Не могу сдержать торжествующую улыбку.

Ночь выдалась на редкость дрянной. Я не прилег ни на минуту. Шарил по городу, побывал во всех трактирах, даже тех, в которых сдают не комнаты, а кровати. Объехал все дороги, разговаривал с каждым встречным, хотел тот того или нет. Я был зол, нет, даже больше — в бешенстве. Снова и снова представлял, как поймаю ее и больше не буду ни милым, ни дружелюбным, ни добрым. Представлял, как схвачу, сожму, увижу, как она испуганно раскрывает глаза и хватает воздух ртом, увижу, как боится. А затем оскверню ее невинные губы своими. Сделаю, как хотел с той минуты, когда она заявила про свои принципы; заберу ее драгоценный первый поцелуй, нарушу глупые правила, которые она так беспечно выдала и заставлю просить еще. Потому что рано или поздно кто-то сделает это, почему не я? Её правила — это вызов. А то, что она — дочь проклятого верховного мага — вызов вдвойне.

Я представлял это снова и снова. А затем боялся, что не успею, что Стэк успеет взять моё до того, как я догоню. От мысли под кожей жгло, раздувалось, как пылающие меха, клыки бесконтрольно наполнялись ядом, который приходилось сплевывать. Я загнал трех лошадей за остаток ночи.

И вот она передо мной. Растрепанная, грязная, испуганная, невероятно красивая. Я соскакиваю на ходу до того, как жеребец останавливается. Успеваю увидеть, как Марта смотрит на меня то ли с надеждой, то ли с мольбой, и без сомнений сгребаю ее в объятия.

— Марта! Как же я соскучился! — выпаливаю.

Приподнимаю девушку над собой и кружу. А когда опускаю на ноги, успеваю без спроса поцеловать мягкую розовую щечку. Она пахнет сеном и хлебом. С-съел бы, не ополаскивая!

Марта смотрит растерянно и улыбается так же — растерянно, совсем неуверенно. Я вижу, что она не знает, чего от меня ожидать, вижу, боится, что я буду грубым, сброшу маску приличия, буду шипеть и плеваться ядом.

Я тоже такое воображал. Но при ней яд в крови нейтрализуется, превращается в тягучий сладкий сироп. Сейчас я — сахарный змей. Мною можно подслащивать воду.

— Испугалась? — заботливо спрашиваю.

Она показывает большими глазами в сторону Волка. Остро гляжу на Ирвина. Мотаю ему головой — проваливай. Без слов понимая намек, тот поспешно разворачивается и бодро шагает в сторону города. Ирвин не дурак. Нашел, проводил, даже пальцем не тронул. Последнее — очень верно, очень предусмотрительно… Он знает, насколько не милым я могу быть.

— Он тебя напряг? Прости, это мой знакомый, совсем безобидный волчок. Знаешь, что делает в свободное время? Плетет очаровательные корзинки! — я добиваюсь ее улыбки. — Дождь ночью был сильный… Я весь город обшарил, пока искал. Переживал, что тебя смоет и унесет в море. Где ты ночевала?

— На сеновале… — смущенно отвечает Марта.

— Вижу. Сеновал еще частично на тебе, — я аккуратно вытаскиваю несколько травинок из ее волос. — Стэк был с тобой?

— Да… — несколько напряженно признается Марта и смотрит на меня выжидательно.

Сеновал… Любопытно. Весьма романтичное место, кишащее насекомыми, мышами и колючей травой. Идеально для леди. Стэк просто прелес-сть. Вырвать бы ему перья и вставить вместо них соломинки.

— Он хорошо себя вел? — непринужденно спрашиваю и уточняю. — Не грубил? Не пытался дотронуться до тебя? Поцеловать?

Если пытался — закопаю до завтрака. Вроде не должен… По виду, Ворон из тех скучных типов, которые долго приглядываются и ухаживают по правилам, но лучше уточнить, чем предполагать.

Марта удивленно смотрит на меня и отрицательно мотает головой.

— Ты что… Конечно, он ничего не делал! — возмущенно сообщает она. У нее такой тон, будто трогать ее законодательно запрещено, и в принципе об этом невозможно подумать. Порой она настолько наивна, что вводит в оторопь.

— Идем, — с облегчением приобнимаю хрупкие плечи, увлекая за собой.

Выжившая ядовитая часть меня все же интересуется, насколько близко к леди ночевал милейший Стэк? Грел ли девушку своим телом? Обнимал ли за плечи? Или еще за что? Временно заталкивая вопросы подальше, я помогаю Марте забраться в седло. Сам прыгаю за ней и пускаю коня шагом.

С плеч будто рухнуло по бревну. Облегчение так велико, что я не ощущаю собственного веса. Марта со мной, моя рука на ее поясе, наши ноги прижаты друг к другу, а ее волосы щекочут мне подбородок. Обоняние говорит, что у моей нецелованной красавицы дни красных роз. О ней надо лучше заботиться.

Придерживая девушку, я непринужденно болтаю. Хочу, чтобы она расслабилась, успокоилась. Я эгоистично желаю снова почувствовать эту странную тягучую близость, которая проявляется между нами, не смотря на абсурдность появления самой себя. Уверен, Марта тоже ощущает ее. Мне не могло показаться.

Она слушает, нерешительно посматривает из-за плеча, ждет каких-то пояснений и реакции, а из меня лезут нежнейшие облачка, пушинки одуванчиков и цветочные лепестки. Стыдно перед собственной кровью, но остановиться не могу.

— Сейчас привезу тебя в комфортное место. У тебя будет все, что нужно. Не беспокойся. Тар тоже будет очень рад тебя видеть, он волновался. Тебе удобно? Не трясет? Хочешь принять горячую ванну? А позавтракать? Любишь свежие булочки с медом?

Вижу по глазам, что любит.

Она кусает губы, поглядывая на небо. Тоже внимательно смотрю наверх. Стэк скоро должен быть? Я жду, у меня есть для него несколько заготовок. Пока ворон на взлете, в город въезжать нельзя. Мне надежнее принять крылатого на открытой местности, где он не может вылететь из-за угла. Облаков нет, ему негде спрятаться.

Вот и он! В безмятежной глади утреннего неба я, наконец, вижу черную точку. Ворон пикирует вниз, целясь в меня. Я кладу правую ладонь на рукоять любимого восьмилепесткового уруми, второй рукой поджимаю к себе Марту.

Атакует ли, если она со мной? Если да, придется падать, конь труп. Ядовитые лепестки уруми зацепят кожу.

— Сок, пожалуйста! Не дерись с ним! — Выпаливает мне Марта и тут же кричит Стэку. — Стэк! Только не нападай! Тут уруми!

А она осведомлена… И, похоже, отчего-то беспокоится за его благополучие… Отмечаю этот момент.

— Рад встрече, Стэк! — не поднимая рукояти, весело кричу, пока он еще не долетел. — Давай поговорим позже! Помоги мне сначала заселить Марту в дом.

Стэк замедляется.

Слежу за ним.

«Попробуй… Только дай мне шанс…»

Перестав пикировать, ворон делает круг над головой. Еще один. Широкие крылья почти закрывают небо. Он снижается, облетает жеребца.

Марта смотрит на Стэка из моих рук.

— Не надо! — повторяет.

Наконец, Ворон громко каркает. Мне чудятся обильные ругательства, доносящиеся из длинного черного клюва. Резкий разворот и — Стэк поднимает выше. Затем летит над нами в сторону города. Молча.

Рядом тихо выдыхает Марта. А я не особенно удивляюсь. Я обнаружил прелюбопытную вещь. Наш немногословный и не особенно великодушный Стэк превращается в парня широчайшей души, как только я прошу его помощи. Судя по тревоге, с какой смотрит на меня Марта, она может что-то знать об этой особенности.