Кто такая Марта (СИ) - Началова Екатерина - Страница 21

— Я не знал! — воскликнул Сокур.

Что ж такое! Теперь ни хитринки в рыжих глазах я не видела. И его рот выглядел изумленным. Но о происхождении папы все должны были знать, особенно змеерожденные! Или до этой части страны новости вообще не доходят? Или до низкородных?

— Да и я… — озадаченно подтвердил Таран. — Надо же, что творится в высших эшелонах. Я думал маг да маг… А тут оказывается, какие страсти… Смешиваются.

Последнее он сказал, морщась.

— Во-о-от почему… — не договорив, Сокур восхищенно выдохнул, наклоняясь ко мне еще ближе. Рука легла на спинку козел, почти обнимая меня. Ветер кольцами подхватывал рыжие волосы и порывисто подбрасывал в воздух.

— Вот почему что?

— Вот почему ты знаешь, что свои мне не подадут руку, если вырвать клыки, — Сокур отвечал без запинки, и опять казалось, что искренне, — вот почему ты носишь змеиный нож и… Вот почему ты такая хорошенькая!

Опять улыбался. Понять, серьезно он говорит или нет, я не успела, как не успела и смутиться, потому что заговорил Стэк.

— Сок. Ты бы отодвинулся… Мешаешь.

— Как я тебе мешаю? — приветливо откликнулся Сокур, не отводя от меня взгляда.

— Не мне.

— А кому?

— В дурачка не играй.

— О-о-о… — протянул Сокур и развернулся. — Раз уж, ты начал… А давай сы…

— Иде-ет Бык по улице!

Таран вдруг подстегнул Ингея и запел во весь голос. Воздух вздрогнул и с дерева слетела сразу туча птиц.

Видит, галки щурятся!

Раз-два, раз-два,

Щурятся галки!

Щурятся галки,

Им кого-то жалко!

Глава 19. Опасные книжки

Дождь снова мягко застучал по деревянным бортам повозки. Я перебралась под навес. Через минуту в повозке было уже трое: Сокур немедленно влез за мной, за ним сел и Стэк. Таран вел Ингея. Забравшись в угол, я смотрела на них, чувствуя гремучий клубок самых разнообразных ощущений: что-то неловкое, но приятное, что-то забавное и серьезное, а еще тягучее и неизвестное. Просто темная смола внизу живота…

У меня раньше не было открытых поклонников, любые претенденты сначала проходили строгий папин отсев.

Точнее, не проходили. Не так уж легко прорваться к дочери верховного мага. У высокородных четкий набор правил о том, как должно действовать, когда и почему, а низкородные ко мне и не приближались. Один раз мне помогал забраться в седло не седой надежный Азин, служащий у нас всю жизнь, а молодой низкородный Бык из дворовых. Так я потом долго вспоминала его улыбку, волнующее прикосновение к лодыжке и руки на поясе. Бывали еще какие-то переглядывания на официальных праздниках, но наедине меня никогда ни с кем не оставляли.

А тут… Тут окружал дикий густой лес, вилась дорога, тряслась повозка и не было никаких правил, кроме четырех ненарушаемых, да и о них не знал никто, кроме меня и Стэка. Не было поблизости папы, чьего-то пригляда, деление на должно и не должно… Было только короткое расстояние вытянутой руки. Преодолей его — и все. Особенно это ощущалось от легкого как ветер Сокура. От него в мою сторону беспрепятственно вылетали волны воздуха, которые несли то терпкий запах ягод ярышника, то прохладные брызги дождя, то острые искры костра, заставляя то водить носом, то жмуриться, то ойкать. Сокур настораживал, интересовал, притягивал, отталкивал, ему верилось и не верилось. Стэк казался гораздо тяжелее, он был как бы своим, просто в новых непривычных условиях. Я видела, как вокруг него геометрически ровно выстроены четкие границы, знакомые правила. Не так, а так. Тут первое, тут второе. Со Стэком было привычнее, чуть понятнее, однозначно надежнее… Тяжелая каменная стена против вездесущего невидимого ветра.

Осознав, что сравниваю и даже как будто выбираю, я себя оборвала.

Нет, Марта, заканчивай! Нечего и выбирать, все давно решено: никакого «замуж» ближайшие десять… или хотя бы пять лет. Да, пять — точно.

Посмотрев на одного, на другого, я спрятала глаза, оттянула ткань навеса и предпочла уставиться на дождь. Сквозь причудливые завывания ветра и упорные капли дождя, пробивался грохот колес. Нас потряхивало. Осень простирала свои холодные объятия над лесом, обвивая край небес серыми тучами.

— Марта, хочешь интересно провести время?

Возмущенно оглянулась, собираясь осадить низкородного нахала, потому что такие предложения…

Но рот пришлось прикрыть, потому что Сокур держал в руках три книги. Настоящие книги! Они так странно смотрелись в бедной повозке, что я растерялась. Книги — не предмет первой необходимости, это развлечение, наука, познание, а значит — роскошь. На нее не размениваются, когда нужно купить хлеба или подлатать ботинки.

— Откуда?

— Как откуда? Разумеется, от невинных путешественников, насмерть ограбленных злодеями. Какую тебе? Может эту? «Ястреб и голубка», — по Сокуру опять было непонятно, шутит он или нет. Он повертел в воздухе небольшую, с ладонь, книгу в довольно потертой розовой бархатной обложке. На корешке вилась цветочная вязь. — Тебе может приглянуться. Поэма про юную деву, которую полюбил враг рода. Автор, кстати, воронорожденный, — Сокур говорил со своей обычной улыбкой. — Или Ворону будет интересно?

Темно зыркнув на него, Стэк холодно ответил:

— Сомневаюсь.

— Зря. Написано неплохо, с чувством, — Сокур пожал плечами и задумчиво посмотрел на меня. — В твоих глазах боюсь увидеть я печаль. Столкнуться с десятью кинжалами страшит слабее. Взгляни же на меня нежнее, дева. Тобою я без боя побежден. Вот горло, вот рука, вот сердце. Я беззащитен, твой. Согласна стать моей? Что скажешь, Марта?

Кровь плеснула в щеки мгновенно, не зная, что ответить и как реагировать, я онемела. Внутри себя, я на ходу выпрыгнула из повозки, убежала под дождь в лес, спряталась за дерево и уже там упала в обморок. Внешне еще держалась. Сокур невозмутимо приподнял бровь, ожидая ответа. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он процитировал отрывок из поэмы.

— А что… в других? — едва вымолвила.

О выражение лица Стэка могли бы разбиться сразу пара десятков кораблей. Сокур уже крутил в пальцах вторую книгу. На черной коже обложки горели красные схематические отпечатки драконьих лап, а на губах Змея мерцала традиционная легкая улыбка.

— Вторая… Любопытный трактат о путешествиях по Фадии. Возмутительные обычаи, описания быта, традиций, кровавых законов, многоженство, мысли на сей счет. Не думаю, что объективно, зато увлекательно. Автор любит смаковать кровь. Некоторые сцены очень будоражат… Особенно, с лошадьми. Третья запретная, — Сокур без паузы показал толстую, грубо сшитую книгу, обложкой которой служили два куска коры, — об особенностях жизни и философии двух последних магов, выбравших путь Хаоса. Уже казнены, разумеется. Как и многие из тех, кто читал.

— Дай мне запретную! — быстро выбрала я и скорее открыла книгу, стараясь скрыть, что кровь все еще гуляет на щеках. На самом деле хотелось взять книгу в бархатной обложке, чтобы найти процитированную фразу. Что там произошло между голубкой и ястребом? Но при парнях брать роман было нельзя, совсем нельзя. Особенно при Сокуре, он будет улыбаться и что-то говорить, я не выдержу.

При Стэке нельзя тем более!

Притискиваясь в угол, я больше делала вид, что читаю, чем читала на самом деле. Разбирать строчки на ходу оказалось неудобно. Под навес мало проникал свет, буквы прыгали перед глазами, как и мысли в голове, и я периодически билась головой о ткань навеса. Больше думалось… Я настолько мало знаю про низкородных? Они читают? Сокур?

— Эй. Выйдем?

Я оторвала глаза от книги. Стэк жестко глядел на Сокура. Мягко пожав плечами, тот кивнул и двинулся вслед за Вороном.

— Читай, голубка. Мы ненадолго, — подмигнул перед выходом.

Откинутый полог окутал кожу влажно-холодной вуалью и запахом сырых листьев.

— Куда, придурошные? — снаружи крикнул закутанный Таран. Дождь шумел все сильнее.

Глава 20. Дружеский выход